В сущности, есть единственный путь убедить человека сделать нужное вам, но кажущееся ему предосудительным - внушить, что это ему лично необходимо. Личные интересы есть наиболее надежные ориентиры при оценке мотивов его поступков: он ещё с большим рвением отстаивает свое мнение, если оно совпадает прежде всего с его личными планами. Поэтому, постоянно рассматривая происходящее под углом его восприятия, выявляйте у него самые сокровенные желания, помогайте ему их удовлетворить, подыгрывайте его стремлениям снискать похвалу и признание своей значимости.
Никто не любит, чтобы их поучали жить или что-то им внушали. К тому же, будьте уверены: если можно было поступать безнаказанно, большинство сразу же показало себя в худшем свете, благо постоянных в своих добродетелях личностей крайне мало, они - своего рода аномалия. Время от времени люди могут делать что-то без всякого личного интереса, и даже добродетельные граждане приносят себя эпизодически в жертву злополучному стечению обстоятельств. Из опыта явствует, что легче всего они внушаемы или не столь критически воспринимают окружающее сразу после пробуждения или поздно вечером, накануне отхода ко сну.
Даже если, по китайской подсказке, вы остались с человеком один на один на крыше без лестницы, оставайтесь доброжелательными - это ваша ходовая монета, хоть и фальшивая. Доброжелательность согревает душу, размягчает, из неё можно попытаться что-то лепить. Вот почему всячески выказывайте ему уважительность свою, живейшее участие в делах его и мыслях, пусть даже такого отношения он не вполне заслуживает. Чувствуете, привирает и привирает не о себе, а о ком-то другом - притворитесь апостолом Фомой, который только тогда поверит в смерть и воскресение Христа, если тот позволит ему потрогать раны.
Да, это обман с вашей стороны. Но обман достойный восхищения! Многие нелепости, вызывающие у человека доверие, бессмысленно опровергать. Не ставьте прямо под сомнение его мнение, высказывайте собственное ненавязчиво, бесстрастно и с уверенностью в своей правоте. Ну а если поддались сами искушения восхваления себя, то хотя бы умеряйте дозы.
Трудно вести разговор, когда позиция собеседника "скользит". Если в ней ещё и мало логики, то все кажется безнадежным. Но не отчаивайтесь! Многие нуждаются в "акушере" принять роды их мыслей. При встрече с такими начинается действительно многообещающая беседа, оставляющая в памяти у них след.
Доброжелательный тон и улыбка завоевывают сердца не меньше искренности и убедительности аргументов. Несговорчивого субъекта можно иногда завлечь острословием, иронической насмешкой, не только риторикой убеждения, но и риторикой осмеяния общепринятых представлений. Тут бывает даже не важно, о чем идет речь. Главное - не затягивать и, как оперный певец, в первых же куплетах арии прямо выложить свои аргументы, добиваясь от голосовых связок максимального эффекта. Голос должен быть низкий, ровный, уверенный, спокойный. Иногда, правда, можно прибегнуть к мягкому порицанию с ноткой суровости свободной от оскорбительного, язвительного тона. Ни в коем случае нельзя допускать раздражения в голосе. Говорите мягко, но твердо, тогда и доводов потребуется меньше. С дамой же нужно разговаривать
еще и ласково.
Зорко следите за своими промахами, судя по грустному или радостному выражению лица собеседника, по его замкнутости или говорливости, повышению или понижению голоса. По возможности, избегайте резких или вялых жестов, неподобающих вашему официальному положению. Вульгарные манеры, суетливость речи и мышления, вычурная мимика - все это отталкивает. Фраза у вас должна усиливать воздействие и надо во время делать паузы. Психологический перевес у того, кто первым навязывает паузу своим молчанием. Отсюда эффект пугающих намеков и опасность выдать себя за Христа-Спасителя. Тут можно ожидать и распятия. Ведь, строго говоря, какой человек, такая и речь у него. Спорить или ссориться, особенно в разговоре за вином, древние греки признавали неприличным, избегали раскрывать свою душу перед мало знакомым собеседником и называли пьяным всякого, кто выпил больше трех стаканов, даже если по его поведению не видно.
Любое ваше явное превосходство над объектом разработки вызывает у него раздражение, поэтому старайтесь не выходить далеко за верхние пределы его интеллектуального и духовного потенциала. Незачем тратить время и силы на споры, когда тот значительно выше вас умом или ниже. Незачем и торопиться с ответами, благо в нравственном отношении право сильнейшего в открытой борьбе весит не больше, чем право хитрейшего в тайной. Если в дуэли при фехтовании нормальным считается использовать отвлекающие противника финты и уловки, то и в схватке умов происходит то же самое. В любом случае не показывайте своего смущения, ибо даже к умным и откровенным начинают относиться настороженно, когда видят их смущенными.
"Цель оправдывает средства!" На этом нетленном принципе строится вся мировая политика, покоится частная жизнь любого из смертных для достижения ими личного блага и выгоды. Как врач без необходимости не признается больному, что тот неизлечимо болен, так и вы оправдываете сына, который в целях спасения отца от тюрьмы дает ложные показания в суде...
В дверь дома Каса де ла Страда кто-то громко и настойчиво стучится.
- Ну, не бог весть что, - замечает человек в твидовом пиджаке. - Особо нового для себя не увидел. Надо бы только не забыть прихватить стенографическую запись. Может, чем черт ни шутит, и пригодится "на дождливый день".
Быстро сложив листы документа, он кладет их в карман, заходит в комнату личного секретаря Генерала, возвращается и поспешно прячется в шкаф.
В кабинете Лойолы появляются двое высоких, статных юношей в полосатой форме швейцарских гвардейцев Ватикана и один небольшого роста, но весьма упитанной комплекции в черном плаще-накидке со шляпой-треуголкой в руке.
Слуги зовут их за собой наверх.
* * *
Вот такой рассказ получил я по Интернету и перевел с английского на русский. Ну а то, что их сочинение может показаться не законченным, на это у Джулии с Алексеем были свои резоны, о которых мне станет известно позднее.
ЗНАК ДВЕНАДЦАТЫЙ
В Е Р Д И К Т С А М О М У С Е Б Е
Стрелки венских циферблатов бежали неудержимо быстро для Алексея и так незаметно, что его пребывание в гостях у Джулии несколько затянулось. Вот уже увяло лето, пролетела осень, за нею Рождество с разодетыми елочками в каждом доме, красочными декорациями поклонения Иисусу-младенцу и ощущением, будто само Время благоволит людям, окутывая всех и каждого легким, благостным покрывалом неземного покоя.
- Ну как, Алексей, ты доволен, что у нас получилось на сегодня в четыре руки на одном компьютере? - поинтересовалась Джулия, когда они сидели вдвоем за новогодним столом при свечах в той самой комнате-дендрарии, где однажды мы с вами еже побывали.
- О большем я даже не мечтал, - признался он. - Мне чертовски приятно с тобой писать на общем для нас иностранном языке. Это, конечно, не лучше, чем секс, но где-то почти на одном уровне.
- Мольто бенэ, это уже неплохо, - засмеялась она. - И вообще, мне кажется, передо мной сидит человек с моего острова. Вот ты рядом, и я невольно готова делать то, чего не осмеливалась ни с кем другим. У меня такое чувство, будто мы знакомы уже целую вечность. Похоже, буду ощущать себя комфортно, даже если придется заниматься с тобою любовью, как слонихе со своим слоном, раз в три года.
- Зато слон никогда не меняет своей избранницы, - уточнил Алексей.
- А разве я жалуюсь? Вообще-то, ты прекрасно видишь, мне не столь необходима твоя практическая помощь, сколько важно сознавать твою готовность придти на помощь. И делать это абсолютно бескорыстно, даже если я тихо и незаметно, подобно зрелой сливе, вдруг упаду с дерева на землю.
- О чем ты говоришь, Джулия?
- Каждый из нас свободен выбирать, что ему лучше подходит, - заметила она низким, ровным голосом. - Или, по наивности своей женской, я все ещё принимаю видимость вещей за суть? Вроде бы, нет. Просто, как и большинство женщин, в душе моего подсознания пока остаюсь честной притворщицей на пути к благочестивому самоутверждению.