В восточном учении дзэн есть нечто общее с доктриной иезуитизма о трех потенциалах души и пяти чувствах. Во всяком случае, такое складывается впечатление, когда изучаешь буддистские "пять средств, успокаивающих ум" и "девять размышлений о порочности". Особого откровения, признаться, они не несут и служат лишь прикладным пособием по мистическому самовнушению и погружению ума в гипнотическое состояние пустоты. Вот только если члены Ордена святого Лойолы призывают пробудиться для вечной жизни на небесах, адепты дзэн призывают очнуться от грез, родиться заново здесь на земле и не угрожают никому адом, даже нарушившим обет монахам. Одно из главных заимствований иезуитов у них - готовность действовать без размышлений и оглядки, постоянно слыша в себе голос своего Учителя...
Светские ученые из числа "привлеченных" Ордена любят представлять свою исследовательскую работу беспристрастной, политически и идеологически нейтральной, устремленной к объективному познанию мира, а самих себя преподносят критически настроенными к любому догмату, в том числе религиозному, готовыми обсуждать всякие крамольные идеи. При необходимости, некоторые даже скажут, что сами по себе мучения и смерть Христа служат слабым аргументом в теологическом споре. Ссылаясь больше на аксиомы римского права, нежели на откровения Всевышнего, тонко проведут тезис: любой умный человек должен всегда о чем-то умалчивать, на что-то просто не обращать внимания, быть скептиком и догматиком, критиком и моралистом в своих незаметных подсказках другим, каким путем нужно идти. И знают они слишком хорошо, насколько полезно всегда помнить о трех вещах. Первая издревле были и будут люди, которым нравятся идеи смелые, загадочные, неортодоксальные. Вторая - даже самая убедительная из истин, когда её рассматриваешь с разных сторон, в контексте времени и морали, может оказаться заблуждением разума. Третья - человек способен поразить другого пригоршней убийственных аргументов, выброшенной из своей головы.
От занимающих видное положение в Ордене ученых можно слышать, будто Игнатий Лойола стремился к возрождению истинного христианства и к созданию всемирного человеческого братства, одна жизнь диктовала свои законы, в результате чего у него получилось не совсем то, что он хотел. Генерал пытался якобы создать такие духовные ценности, которые должны были стать мотивом для практических действий и отбросить все пагубные контрмотивы, завещал воспринимать идеи христианства составной частью Природы столь же ценной для человека, как его тело, ум и воля, только вот беда в том, что мораль христианского смирения и аскетизма слишком часто проповедуют либо недостойные личности, либо трудно адаптирующиеся к действительности, либо узурпаторы власти. Именно аскетизм якобы лежит в основе любого великого начинания и все зависит от того, в чьих руках оказывается его судьба...
С моралью иезуитизма сталкиваешься и сейчас чуть ли не на каждом шагу в обыденной жизни. Обычно под нею имеется в виду не какая-то особая этика, а довольно гибкая трактовка нравственности, позволяющая посредством двусмысленных выражений и скрытых оговорок нарушать закон, не преступая его буквы. Сами себя иезуиты относят к снисходительной школе богословия и практике покаяния, потому-де и пускают в ход все возможные средства, свободно манипулируют различными видами греха - от смертного до искупаемого или дозволенного. Отсюда и их готовность признать перед грешником смягчающие вину обстоятельства, что подкупает государственных мужей, выбирающих именно учеников Лойолы на роль своих духовников.
Итак, для иезуитов грех появляется только в том случае, если совершающий грехопадение вполне осознанно стремится ко злу. Скажем, сдает он дом проституткам. Сие позволительно, когда в договоре об аренде не значится, для чего помещение сдается. Можно даже подбросить кому-то своего внебрачного ребенка во избежание позора, но надо лишь предварительно крестить его. Прикосновение к грудям женщины - грех искупаемый, даже если она монахиня. Контрабанда - то же не грех. Вот неповиновение орденскому начальству - это уже смертный грех без оговорок.
Члены Ордена традиционно уделяют исключительное внимание хорошим манерам и культуре речи, умению вести себя в обществе спокойно, корректно и с изящным достоинством. То есть внешний лоск считается столь же необходимым, как и духовное или умственное развитие. Сам Генерал Лойола подвергал себя довольно суровому аскетизму, тем не менее своих братьев во Христе остерегал от вредного для здоровья умерщвления плоти или переутомления, всячески поощрял занятия на свежем воздухе...
При любых превратностях благих намерений, следуя нетленным инструкциям своего вдохновителя, иезуит неизменно держит голову чуть наклоненной вперед и никогда в сторону, опускает глаза настолько, чтобы искоса наблюдать за собеседником и не смотреть на него в упор. Он не хмурит брови, не морщит нос, не разевает рот, не сжимает плотно губы. Походку старается выдерживать степенной, вид сохранять невозмутимый, больше довольный, нежели печальный.
Еще при живом Лойоле братья-монахи направляются поначалу в Вену, откуда перебираются в Прагу, дальше в Будапешт и Варшаву. В тогдашней Московии будет править Иоанн Четвертый, известный в Европе как "Великий Князь Московский Хуан до Базилио". В столицу великого княжества прибудет посол Рима, иезуит Антоний Поссевино и поведет с царем богословские беседы, каждый раз одаривая его редкими книгами для личной библиотеки. Одновременно папский нунций постарается исполнить секретное поручение понтифика не задерживать военных успехов польского короля Батория и под предлогом заключения мира накинуть на Россию петлю, притянув её к подножию Священного Престола.
На основании увиденного в Московии Поссевино в своем дипломатическом донесении отметит обыкновение московитов думать о своем государе, как о человеке, благодаря которому они преуспевают и находятся в добром здравии. "Подобное о себе мнение он поддерживает среди своих с удивительной строгостью, так что решительно хочет показаться чуть ли не первосвященником и в то же время императором, - сделает заключение посол. - Можно было бы подумать, что народ сей скорее рожден для рабства, чем сделался таковым, если бы большая часть их не познала порабощения и не знала, что их дети со всем своим имуществом будут убиты или уничтожены, если перебегут куда-нибудь за границу. С детства привыкнув к такому образу жизни, они как бы изменили свою природу и стали в высшей степени превозносить все эти качества своего князя и утверждать, что они сами живут и благоденствуют, если живет и благоденствует князь. Что бы они ни видели у других , этому не придают большого значения, хотя мыслящие более здраво и побывавшие за границей без особого труда признают силу и могущество других государей, если не приходится опасаться доносчика."
Страна Московия долго ещё будет казаться римской курии тщательно скрываемой тайной. Иван Грозный приобретет в Европе репутацию варвара не столько за его зверства в буйных кровавых оргиях, сколько за отказ принять причастие от Наместника Господа Бога даже в обмен на предоставление ему королевского титула. В умах понтификов, Россией будут править коварные заговорщики, для которых ничего не стоит отправить на тот свет самого Папу Римского, посему станут посылать туда в разведку своих нунциев или даже целые армии подпавших под их духовное водительство государств Европы, дабы вымести железной метлой православие и создать единую, подвластную Риму христианскую Церковь.
При отце Петра Великого, царе Алексее Михайловиче, сотрудник посольства Священной Римской Империи, иезуит Карло Маурицио Вота создаст в Москве иезуитскую миссию и школу, но долго не протянет и будет выдворен за негласные контакты с фаворитом царевны Софии, князем Василием Голициным. С самим Петром иезуиты установят знакомство ещё во время его поездки в Западную Европу, а чуть позднее, с царского дозволения, построят в российской столице церковь Святой троицы. Однако терпение Петра лопнет, когда, действуя под прикрытием германского посольства, попытаются пролезть в оппозиционно настроенное окружение царевича Алексея: в это время, вместе с князем Василием Голициным покровительствовать им будет генерал ирландского происхождения Патрик Гордон. Перед своим очередным выдворением из России члены Ордена все же успеют заложить многое из своей классической системы воспитания в основу церковно-приходской школы. Разбредясь же по Прибалтике, Белоруссии и Украине, приступят к строительству переходного мостика-унии для привлечения православных в католическую веру.