С особой силой прозвучали в статье истинно справедливые строки: "Вся Советская страна, весь мир с восхищением следили за мужественной борьбой защитников Одессы. Они ушли из города, не запятнав своей чести, ушли, сохранив свою боеспособность, готовые к новым боям с фашистскими ордами. И на каком бы фронте ни сражались защитники Одессы - всюду они будут служить примером доблести, мужества, геройства.

Слава героическим защитникам Одессы!"

Теперь я могу сказать, что этих двух абзацев в статье Бочарова, присланной нам из Севастополя по телеграфу, не было. Естественно, что член Военного совета не мог написать такое о своей армии, а значит, и о себе самом. Эти строки мы вписали сами, в редакции.

Что поделаешь, в газете и такое бывает - очень нужное решение...

Думаю, что наши читатели не могли не вспомнить эту статью и тогда, когда была учреждена медаль "За оборону Одессы", и когда городу было присвоено звание Героя. Во всяком случае, мы, краснозвездовцы, не забыли ее.

И не только эту статью.

В те октябрьские дни немецкое радио передало лживое сообщение о боях за Одессу. Узнав об этом, мы сразу же послали депешу Ишу, нашему спецкору в Севастополь, где базировалась теперь Приморская армия: "Гитлеровское радио передало, что Одесса якобы взята немецко-румынскими войсками штурмом и что противнику достались богатые трофеи. Срочно шлите статью "Правда о боях за Одессу". Желательно Петрова".

Удивительно быстро Л. Иш справился с этим заданием. Получить статью командующего в то время, когда армия проводит перегруппировку своих сил и к тому же с ходу вступила в бой, - дело не простое. Тем более что Петров был из тех авторов, которые и мысли не допускали, чтобы кто-то писал статьи за него. Но он понимал, сколь важно его выступление именно в данном случае: дело шло о чести и достоинстве Приморской армии, которую он возглавлял в боях за Одессу и ныне возглавляет в дни сражений за Севастополь. Не исключено, что его доброе отношение к Ишу тоже сыграло роль. Словом, за ночь статья была написана, утром передана в редакцию и 22 октября появилась в газете.

Приведу несколько выдержек из нее:

"Наши части ушли из города организованно, в полном порядке и решительно без всяких потерь. Ни трофеев, ни тем более пленных красноармейцев враг в Одессе и в глаза не видел. Следует указать, что и все пленные - несколько тысяч человек - были эвакуированы до одного...

Ровно в одиннадцать часов вечера 15 октября войска эшелона главных сил совершили посадку на суда. К четырем часам утра 16 октября все было закончено. Арьергарды, находившиеся на позициях до двадцати четырех часов, пришли в порт в четыре часа утра и через час так же благополучно погрузились. После погрузки арьергарда особо сформированные команды метр за метром проверили территорию порта - не отстал ли кто, не забыто ли что-нибудь из боевого имущества... В пять тридцать 16 октября оперативный дежурный доложил:

- Эвакуация Одессы полностью завершена. Потерь ни в людях, ни в технике нет. Важные в военном отношении объекты разрушены согласно плану...

В девять часов утра 16 октября противник произвел бомбардировку уже пустой Одессы. Наши разведчики, посланные на катере в Одесский порт, спокойно высадились на берег и до одиннадцати часов утра ходили по улицам обезлюдевшего города, не встретив ни одного вражеского солдата.

Только в шесть часов вечера, то есть через двенадцать часов после эвакуации, на дальних окраинах Одессы показались первые робкие разведывательные партии противника".

* * *

Вдогонку за статьей Петрова Иш выслал самолетом фотоснимки эвакуации советских войск из Одессы. На одном из них - ошвартовавшийся у причала большой транспортный корабль, на него организованно и спокойно подымаются по трапу защитники Одессы. Второй снимок: мощный кран погружает на транспорт 76-миллиметровое орудие. Третий снимок: море, покрытое легкой рябью, уходящие вдаль транспорты и рядом с ними - боевые корабли, охраняющие караван. Понятно, что и снимки сразу пошли в газету как документальное опровержение геббельсовской брехни.

Илья Эренбург в своих мемуарах охарактеризовал Льва Иша как "тишайшего" "чернорабочего" нашей газеты. Мне хочется добавить от себя: Иш мог блестяще выполнять в газете любую работу, но выполнял действительно самую неблагодарную - занимался главным образом литературной правкой чужих материалов. Не потому, что так уж ему нравилось заниматься этим, а потому, что умел делать это лучше других.

В июле или августе сорок первого года, правя очередную корреспонденцию с Западного фронта, Иш вдруг вскрикнул: в корреспонденции сообщалось, что в Ельне фашисты зверски замучили его отца. Иш пришел ко мне и заявил, что не может больше оставаться в Москве, попросился на фронт.

Мы командировали его в Одессу. Оттуда вместе с Приморской армией он прибыл в Севастополь и там погиб смертью героя в числе последних защитников города-крепости. Это нам стало известно уже в октябре сорок первого года. Но только весной сорок третьего я узнал некоторые немаловажные подробности.

Приехал я тогда в Краснодар, к Ивану Ефимовичу Петрову, командовавшему в ту пору Северо-Кавказским фронтом. Он хорошо знал Иша и по Одессе и по Севастополю. Наш корреспондент часто бывал у него на КП, не раз сопровождал его в поездках по войскам. Иван Ефимович слышал, какую Иш пережил трагедию, и очень сочувственно, даже, можно сказать, нежно относился к нему. Первым заговорил со мною о нем. И вот что я услышал из его уст:

- Хорошо Иш писал о героях Приморской армии и сам стоил любого из них. Честная солдатская душа, благороднейший человек! Вы знаете, он ведь мог улететь из Севастополя в последнем самолете. Мы позаботились об этом. Но Иш уступил свое место девушке-снайперу.

В газете заведена новая рубрика - "Герои обороны Москвы". Под этой рубрикой первым напечатан очерк Василия Коротеева "Политрук Даниил Бова".

До войны Коротеев был секретарем Сталинградского обкома комсомола. Перед самой войной стал членом редколлегии "Комсомольской правды". Затем его призвали в кадры РККА и он получил назначение к нам - в "Красную звезду". Мы послали его на Западный фронт. Очерк о храбром политруке минометной батареи прислан Коротеевым с можайского направления.

Одному из героев Московской битвы посвящена передовая "Защитник Москвы Сергей Белоус". Это рядовой боец. Он разведал скопление вражеских танков, проник в их расположение и условным сигналом - ракетой - вызвал на себя огонь нашей артиллерии.

* * *

Все чаще на страницах газеты появляются статьи наших редакционных специалистов по оперативному искусству, по тактике общевойскового боя и отдельных родов войск. Это отнюдь не пересказ готовых формул из довоенных уставов и наставлений. Это - сегодняшний опыт войск и штабов, по крупицам собранный в огне боев, поистине выстраданный, оплаченный кровью и тысячами жизней.

Вот и 25 октября напечатана подвальная статья полковника Ивана Хитрова "До конца использовать пехотное оружие". Достаточно одной-двух выдержек, чтобы убедиться в ее актуальности.

"Правильный выбор оружия для поражения той или иной цели - одно из важнейших условий мощного пехотного огня. Боевая практика часто ставит перед командирами и бойцами много новых вопросов. Но не всегда их учитывают при решении огневых задач..."

Далее речь идет о том, что увидел наш корреспондент в полку майора Шарова, в батальоне капитана Чмелевского, в роте лейтенанта Квашина; как используется там пехотное оружие - правильно в одних случаях и неправильно - в других. Статья отличается отточенностью формулировок. Афористично звучат целые абзацы: "Быстрота действий - закон орудийных расчетов. Прозевал открыть огонь - цель скроется. Замешкался на открытой позиции - будешь сбит врагом. Не успел своевременно и быстро сменить позиции - оторвешься от стрелковых взводов и не сумеешь поддерживать их в нужный момент".

Истины, на первый взгляд, прописные. Но, опираясь на убедительные факты и примеры из боевой жизни, статья приобрела особое звучание.