Охрименко недоверчиво покосился на взводного:
- Заливаете, товарищ командир. Вчера мы передали вам целый магазин на колесах, отбитый у панов, так неужто в нем не нашлось хотя бы куска мыла для нашего взвода?
- Не нашлось, представь себе, - ответил Яблочко. - Сигареты да гребенки были, галуны там всякие да аксельбанты были, а мылом даже не пахло!
В разговор вклинился эскадронный вахмистр Федор Митрюк. Он круто повернулся в седле, постучал себя пальцем по лбу и показал на лоб Охрименко:
- Сколько ж панам надо иметь того мыла, чтоб хватало на каждый день намыливать пятки? Соображать надо, Остапушка!
Взвод рассмеялся. Снова посыпались остроты и шутки, на этот раз по адресу своих снабженцев и незадачливых панов.
Неподалеку от заставы к голове колонны подъехали два кавалериста из команды разведчиков. Ульрих поднял руку, и колонна остановилась. Тотчас вдоль колонны разнеслась весть, что еще перед рассветом последние батальоны противника оставили местечко и поспешно ушли на Галицию.
Колонна тронула дальше. Кавалеристы подобрали поводья, приосанились, а кони пошли танцующим шагом, дробно цокая подковами.
Местечко встречало котовцев тишиной и безлюдьем.
Только над головами бойцов, в густых кронах столетних лип, росших по обочинам дороги, в пронизанной солнечными лучами листве гудели пчельь У ворот монастыря бригаду встретили разведчики.
Командир разведки Воронянский подъехал к Ульриху и вполголоса доложил обстановку.
- Вот тебе и встреча! - громко сказал Ульрих, встал в седле и повернулся к голове колонны. - Как говорится, "встреча с хлебом-солью"!
Позади Ульриха прозвенел веселый тенорок взводного Ивана Кривого:
- Зато лихо ворвались в местечко, товарищ комбриг! По победе и встреча!
Ульрих дружески улыбнулся Кривому:
- Не обязательно, Ваня, колотить шляхту лихо, надо дубасить так, чтоб сидела тихо!
Вокруг одобрительно загоготали.
Ульрих вызвал в голову колонны эскадронных командиров и политруков.
- Народ здесь богомольный, - кивнул Ульрих на чугунные ворота монастыря. - Надо, чтоб был порядок.
Предупредите братву" чтоб не поминали здесь ни Христа, ни бога, ни его присных. Особенно вахмистров:
ихний разговор с господом богом за версту слышно!
А главное, не брать за здорово живешь молоко, огурцы и прочий харч. За все платить. Понятно?
Отпустив командиров и политруков, комбриг Ульрих тронул коня шагом в сторону рынка, где толпились обшарпанные еврейские хижины.
Комполка Криворучко дал команду спешиться.
Бряцнуло оружие, и сотни солдатских сапог грохнули на мостовую. Многие бойцы повалились в пыльную придорожную канаву, чтоб отдохнуть.
В глубине ближней хижины, распластанной под тяжестью черепицы, послышался плач ребенка. Вскоре открылась дверь, и на улицу вышла встревоженная пожилая еврейка. На руках у нее всхлипывал и ежился черноголовый ребенок.
Женщина оказалась словоохотливой. Прижимая к груди малыша, она щурила от солнца глаза, то и дело называла Ульриха "ясный пане" и горячо доказывала ему, что еще на рассвете все жители бросились к комендатуре и теперь сводят там счеты с жандармом Антеком, которому крестьяне помешали бежать.
Ульрих вопросительно уставился на командира разведки Воронянского. Но тот не смутился и доложил, что не все еще закоулки местечка разведаны, что на поиски жандармского "постерунка" посланы кавалеристы.
- Непорядок, - тихо буркнул Ульрих, ехидно поглядел на Воронянского и подошел к женщине ближе.
- Это кто же такой Антек? - стал допытываться Ульрих.
- Главный жандарм, - ответила женщина и пожала плечами. - А может, еще старше? Откуда мне знать, ясный пане?
- Интересное дело, - сказал Ульрих и поглядел на комиссара. - С одним человеком сводит счеты все местечко! Так ли, хозяйка?
Женщина тяжело вздохнула, затем стала причитать:
- То был недобрый человек, ясный пане! То был такой злодей, какого еще земля не носила! То был грабитель, насильник... - и она заплакала.
В это время из ближнего переулка вынырнул парный дозор.
- Весь народ там, товарищ комбриг! - сдерживая коня, воскликнул один из дозорных, махнув рукой в глубину переулка.
Ульрих и комиссар вскочили в седла и тронулись мелкой рысцой за дозорными. За ними следом потрусила вся штабная кавалькада.
На узкой улочке, против одноэтажного дома с открытой верандой толпились крестьяне, вооруженные вилами и кольями, шомпольными дробовиками и даже винтовками.
Возле входа на веранду валялась на траве вывеска с изображенным на ней взъерошенным белым орлом, увенчанным короной, - древним гербом польских королей династии Пястов. Толпа шумела.
Когда всадники приблизились, люди притихли. А когда поняли, что перед ними те, кого они ждали, о жандарме забыли. Десятки людей сперва робко, потом смелее стали подходить все ближе к командирам и наконец окружили их.
- Здравствуйте, товарищи! - Ульрих поднес руку к козырьку фуражки.
- День добрый! - громко за всех ответил желтоусый мужик и протянул комбригу большую мозолистую руку.
За желтоусым подалась вся громада. Мужики и бабы, парубки и девчата, никогда еще по-настоящему не видавшие красных воинов, зная о них лишь понаслышке, тронулись вперед и наперебой, горячо и сердечно стали здороваться с котовцами.
- Заждались мы вас, товарищи, - сказал желтоусый и ласково потрепал коня Ульриха по крутой шее. - Все глаза проглядели!
- Еще вчера были бы здесь, - ответил Ульрих, - да задержались под Божьей Горой.
- Значит, не устояла гора? - оживился желтоусый.
- Рухнула, окаянная, - подмигнул Ульрих, - лежит теперь, не шелохнется!
Мужики и бабы переглянулись: из простых, мол, людей красный командир, говорит с мужиками запросто, как с равными.
- А волостной старшина все твердил тут, - усмехнулся желтоусый, - что за Божьей Горой как у Христа за пазухой. Сказывал, что большевикам в наши места никогда не добраться...
Не успел Ульрих спросить желтоусого, о чем идет речь, как где-то за домом зазвенело разбитое стекло и певуче затенькали осколки. Желтоусый посмотрел на Ульриха и шлепнул себя ладонями по бедрам.
- Никак удрал?! - воскликнул он с досадой, проворно перемахнул через плетень и бросился со всех ног бежать по огороду, огибая дом стороною.
Толпа завопила:
- Это он!! Держи его!!! - И, обгоняя и подталкивая друг друга, полезла на хворостяную ограду.
Под тяжестью людей изгородь оглушительно затрещала и рухнула.
- Не упускай!! Давай наперерез!!! - слышались истошные вопли где-то уже в соседних садах, среди вишен, яблонь и ягодных кустарников.
За домом комендатуры, через обширный густой огород, к канаве, обсаженной корявым лозняком, бежал человек в светло-сером мундире. В его судорожно сжатой руке поблескивал маузер. Это был Антек. Он долго отстреливался из окон осажденной комендатуры и теперь, когда жители отвлеклись встречей с котовцами, решил спастись бегством.
Следом за жандармом бежал желтоусый. Опережая его, саженными прыжками мчался рослый хлопец без шапки, в узких полотняных штанах и такой же рубахе.
Достигнув канавы, жандарм прыгнул, но угодил на край и сорвался в воду. Желтоусый остановился на краю канавы, занес над головой берданку и ждал, когда жандарм покажется из воды. Рослый хлопец перемахнул через преграду с легкостью оленя и так же, как желтоусый, угрожающе застыл над канавой.
- Стойте! - вскричал Ульрих властным голосом. - Стойте, говорю вам!! И через картофельное поле поспешил к канаве.
За ним следом беспорядочной гурьбой устремилась вся толпа, неуклюже перелезая через поваленную хворостяную изгородь. Жандарм, словно затравленный дикий кабан, стоял по грудь в воде, подняв вверх руки, и свирепо поводил глазами. Падая, он выронил маузер.
Оружие его уже искал рослый хлопец, ощупывая дно канавы ногами.
- Вот оно! - воскликнул злорадно хлопец и, погрузившись по самую шею в мутную воду, достал пистолет и потряс над головой. - Вот оно, твое право! - сунул цн маузер под нос жандарму. - Вот чем ты, гадина, властвовал над нами!