- Сколько воинов под рукой отца в Пишияувади? - спросил он, усаживаясь за стол.

- Семьдесят меченосцев, пятьдесят стрелков из лука и двадцать всадников, - ответил Губар. - Но как мне понимать твой вопрос? Означает ли он, что ты готов выступить против Камбиза?

- Я сделаю это, если даже мне придется заключить союз с самим Анхра-Майнью [злой дух, антипод Ахурамазды], - Гаумата приложил руку к тому месту, прикрытому митрой, где было правое ухо. - Я тщательно все обдумал, и мне кажется, что больше свего нам следует опасаться Атоссы, хоть ты и пытался успокоить меня на ее счет. Не следует полагаться на женщин, тем более в таком серьезном деле, как задуманное нами.

- Но если царица даст слово поддержать тебя, поверишь ли ты ей?

- А это ты решишь сам, так как именно ты будешь разговаривать с нею. Если у тебя появится хоть малейшее сомнение в ее искренности, то... Но не мне тебя учить, не правда ли, брат мой?

- Да, я знаю, как поступают в подобных случаях! Или царица признает в тебе своего брата, или отправится в след за Бардией!

- Прекрасно... Я сегодня же еду в Пишияувади, к отцу - сто сорок его воинов совсем неплохо для начала. А ты торопись в Сузы, именно там сейчас твое место. Находясь в столице, ты сможешь с легкостью помешать замыслам приверженцев Камбиза, если они решатся на противодействие поднявшемуся против брата сыну Кира. И будешь слать мне ежедневно донесения обо всем, что творится в столице, особенно - о настроении оросангов.

- Не думаю, что у Камбиза сейчас слишком много приверженцев. Ты только выступи, и все побегут от него, как от прокаженного. Слишком спесив и злонравен был он с приближенными.

- Не знаю, четыре года, которые я провел в этой глуши, немалый срок. И все-таки я убежден, что перевесит именно та чаша весов, на которой окажется Атосса!

- Какой чудесный запах у этого божественного напитка! - евнух протянул пухлые руки к стоявшему на настенной полке голубому сосуду. Здесь хаома, ведь я не ошибаюсь? Интересно, вкус у нее такой же приятный, как и аромат, который она источает?

- Оставь в покое сосуд, мой Сатасп, - остановил своего гостя Губар. Ты знаешь, и это я доказывал не раз, что мне для тебя ничего не жаль! Но хаома еще не готова. Я испробовал ее перед твоим приходом, - она горчит, а поэтому не доставит удовольствия.

- Я надеюсь, ты пришлешь мне малую толику, когда она будет готова, евнух с трудом отвел свой взгляд от сосуда. - Я не помню, когда пил ее вволю! Лишь только припомню, как она нежно щекочет небо, тотчас же сердце замирает в груди! - Сатасп причмокнул языком и закатил глаза, - так, как это делали и будут делать до и после него тысячи и тысячи чревоугодников.

- Конечно, и не позже как завтра, после вечернего омовения! пообещал Губар. - А пока садись. Скажи, что нового в столице?

- Откуда мне знать Губар? - воскликнул евнух, присаживаясь. - Ведь я все время пропадаю в гареме, а туда слухи проникают в последнюю очередь. Веришь, я даже не догадывался, что ты в последние дни отсутствовал в Сузах! За этими женщинами нужен глаз да глаз, иначе такое могут натворить, вовек не исправишь!

- Сочувствую тебе, - с легкой иронией произнес Губар.

- Да, конечно, - глаза евнуха устремились на голубой сосуд. - Ты называешь меня своим другом, а вот не хочешь раскрыть мне, каким образом изготовляете вы хаому!

- Верь мне, Сатасп, - нахмурился смотритель царского дворца, - я и сам не знаю, как ее изготовляют!

- Ты что-то не то говоришь, Губар! Как же ты не знаешь, если ты маг?

- Это еще ничего не значит, милый Сатасп, - улыбнулся Губар. - Лишь немногие, и только старшие священнослужители, посвящены в секрет изготовления хаомы. Если бы каждый маг знал об этом, то хаому давно бы изготовляли в любом доме Персиды... Однако вот что я хотел тебе сказать: известно ли тебе, что владыка наш убил в порыве гнева свою жену, прекраснокудрую Несею?

- Не может этого быть, ведь владыка ее любил!

- Убил, убедившись в ее измене!

- А что же Сардон? Что с ним? - встрепенулся Сатасп.

- Кто такой Сардон? - удивился Губар. - Что-то не помню такого.

- Ну как же, - поспешил пояснить Сатасп. - Евнух, который ходил здесь в моих помощниках и отправился вместо меня с Камбизом.

- Не знаю... Наверное казнен, если по его недосмотру произошло то, что произошло.

- Так ему и надо! - обрадовался Сатасп. - Сам лез на глаза Камбизу, напрашивался, чтобы тот взял его в поход! Если бы меня предпочел царь, то подобного бы не случилось. Я бы не допустил!

- Сегодня пришли два письма от владыки. Одно предназначено Атоссе, второе мне. Камбиз велит поговорить с царицей: готова ли она забыть то зло, которое причинил он ей за прошедшие годы? Где я могу поговорить с царицей вдали от чужих глаз и ушей, ведь ты, конечно же, не допустишь меня в гарем!

- Не обессудь, Губар, но мне еще дорога жизнь! - евнух сцепил свои пальцы и, наконец-то, оторвал свой взгляд от сосуда с хаомой. - Если Камбиз узнает, что посторонний мужчина побывал в гареме, мне не сносить головы!

- И мне дорога моя голова, Сатасп! Но бойся вызвать гнев царя, который вскоре вернется в благословенную Персиду! Царь изъявил свою волю, велел мне переговорить с царицей, значит, я должен это исполнить. И ты должен мне в этом помочь. Вот письмо, в котором красным по белому рукой владыки написано все то, о чем я сказал тебе сейчас! - Губар придвинул в сторону Сатаспа пергаментный свиток, лежавший с краю стола.

- Верю тебе, Губар... Но как быть?

- Приведешь Атоссу сюда! Ты не должен присутствовать при нашем разговоре, но можешь наблюдать за нами через раскрытую дверь. Не волнуйся, я не унижу достоинство царицы недостойным поведением. Торопись, иди за нею! - тоном, не допускающим возражений, произнес царедворец. - И смотри, будь почтителен и внимателен, кто знает, быть может в ближайшее время Атосса вернет благосклонное отношение к себе нашего владыки!

- Хорошо... - Сатасп вытер ладонью пот со лба. - Я отправлюсь за ней. Но согласится ли царица прийти в твои покои?

- Думаю, что она не заставит себя ждать!

В ожидании возвращения евнуха и появления царицы Губар прошел к алтарю в углу комнаты, разворошил золу бронзовыми щипцами, добиваясь, чтобы огонь горел ровным пламенем. Затем поставил на стол два терракотовых кубка и сосуд с хаомой. Когда в комнату вошла Атосса, он уже вновь сидел за столом.