...Сейчас он выглядит, как тень. Смешно даже сравнивать нынешнего Володю с фотографиями годовалой давности - крепкий улыбчивый молодец превратился в настороженное и нервное существо. Он не может смотреть в глаза собеседнику, а сам факт того, что я лицо женского пола, явно приводит его в паническое состояние. "Вы только идите к нему на встречу в брюках, старайтесь вести себя скромнее, не кокетничайте и не расспрашивайте его о подробностях тех дней, - напутствовала меня врач-психотерапевт, у которой уже полгода лечится Владимир. - Не думаю, что мне удастся полностью привести его в норму в ближайшее время..."
Но о днях в общежитии Володя все-таки рассказал.
- Их было очень много, мне казалось, что больше, чем шесть человек. Какой-то шабаш. Надежда сказала, что если я не удовлетворю их всех, меня просто убьют. Я их желаний не оправдывал, и тогда молодую - Людку - послали за каким-то специальным кремом...
"Специальный крем", можно сказать, помог. Правда, теперь врачи утверждают, что Володя стал почти инвалидом, но физиологические причины, которые обычно мешают женщинам насиловать мужчин, были устранены. Когда на вторые сутки "крем" перестал помогать, осатаневшие, изголодавшиеся женщины начали просто издеваться над парнем. Пытки придумывали самые изощренные. "Главное, чтобы следов не оставалось", - со знанием дела постановила старшая насильница. После чего в ход пошли подручные предметы, в том числе щипцы для завивки волос. У Володи начался бред и подскочила температура. Руки у него были туго привязаны к батарее, и за сутки кисти посинели и распухли.
Вот современная сказка о "зимней вишне"! Вот она, нерастраченная женская нежность, невостребованная любовь в бальзаковском возрасте, бабье одиночество... На второй вечер Надежда принесла от подруги наркотики. Себе не кололи - только Володе. "Тебе, мол, еще работать надо. Вон у нас Людка какая горячая!" Очнулся парень только утром. Голый, замерзший, в прежней позе прикованный к батарее...
- Смешно, - без улыбки рассказывает мне Володя, - но я потерял счет времени и все время ловил их фразы, ждал, когда же они соберутся на работу. Только потом, уже в больнице, узнал, что на фабрике было десять дней новогодних выходных...
Один раз его покормили. Налили граненый стакан водки, принесли с кухни макарон, густо сдобренных тушенкой и кетчупом. "Залпом пей! - скомандовала старшая. - Мужичка-то нашего подкормить надо, касатика, - ласково зашептала Надежда. - Славный у нас парнишечка, только кушает мало..."
- Несколько раз я пытался звать милицию - бесполезно. Пытался этих ведьм уговаривать. Зачем, объясняю, я вам нужен? Ведь не боец же! Сколько кругом мужиков - за бутылку да за душевный разговор могли себе шестерых привести! За что же меня-то? - Володя нервно закуривает и умолкает. На все его просьбы и уговоры мегеры-мучительницы реагировали примитивным и злобным смехом.
"Когда вы меня отпустите? - кричал Володя. - У меня дома жена, три дочки, мать и больная сестра! Вам поженски-то их жаль должно быть! Волнуются!"
"А чего им волноваться, когда у них мужик есть? Пусть поделятся!" колыхалась буйная толстуха лет тридцати пяти.
"Может, ты у меня останешься? Ты славный, я тебе лучше любой матери и жены буду", - ворковала сентиментальная Надежда, отхлебывая из стакана водку...
К концу третьих суток, рыдая от унижения и ужаса, Володя понял, что смерть значительно лучше такой жизни. Он вымученно улыбнулся Надежде: "Может, пойдем на нормальную кровать?" Почувствовав свободу в омертвевших руках, рванулся, вскочил на подоконник и, оставляя стеклянные осколки в обнаженном теле, рванулся сквозь оконный проем вниз.
Володя не помнил, на какой этаж его привели несколько дней назад, и подумал, что если пятый или шестой, а внизу мягкий снег, у него есть шанс остаться инвалидом, но живым.
Этаж оказался третьим. Внизу был двухметровый сугроб, и, на счастье, много горожан-собачников, совершающих вечерний моцион. Одна из собачниц скинула тулуп с плеч и закутала абсолютно голого, дрожащего молодого человека. Когда он увидел рядом женское лицо, он потерял сознание...
В милицию заявление Володя не понес. Не захотел рассказывать о своем немыслимом позоре. Когда в больнице его спросили, почему он выпал из окна и где его одежда, Володя наврал, что пил у приятелей и перебрал лишнего. Но объяснить, почему он не разрешает медсестрам делать себе уколы, а врачам-женщинам осмотр, он так и не смог. Выписавшись, переехал на другой конец города и даже название станции метро "Проспект Большевиков", недалеко от которой находится то самое женское общежитие, с трудом произносит вслух. Расстался со Светой, потому что женский голос, женские черты и женская анатомия вызывают у него паническую рвотную реакцию. Через месяц кошмарного бессонного существования пришел к психиатру, но и специалисты не гарантируют Володе, что он - двадцативосьмилетний молодой человек - когда-нибудь сможет вести полноценный мужской образ жизни...
- Изнасилования женщинами мужчин - причем зверские и извращенные это уже примета нашего времени, - поделился своей статистикой психолог Максим Исанов. - Обратная сторона хамского отношения общества к женщине. Только мужчины, опасаясь еще большего позора, почти никогда не заявляют в милицию. И вылечить их души гораздо сложнее, чем женские. Именно потому, что они - сильный пол. А сильные тяжелее переживают унижение.
Лидия ТЕРЕНТЬЕВА, спец. корр. "Комсомольская правда"
ПРОСТИТУТКА БЫЛА ИСПОЛЬЗОВАНА ДЛЯ РАСПРАВЫ С ЖУРНАЛИСТОМ
Журналиста арестовали в кабинете прокурора города Душанбе Рустамбекова. Обвинение было предъявлено спустя три месяца, пока между прокурором республики Буларгиным и местным генсеком действовала договоренность сделать паузу. Вдруг кто вступится? Тогда арест можно признать недоразумением, либо, что уже было заготовлено, пустить дело по более сложному пути.
Даже им, которым служил придуманный ими же закон, было ясно, что строить обвинения на показаниях шлюшки Гуриной, доставленной из Москвы, не очень и серьезно. Срабатывал стереотип идеологической системы. Известный в республике молодой журналист, к тому же приехавший из Москвы, и туповатая уличная девка, подобно сотням таких же ищущих женихов в южных республиках. Там, где о них ничего не знают.
Позже одним из пунктов обвинения станет удивительное заключение, что особая опасность преступлений журналиста вызвана именно этим - его талантливостью и известностью.
Местная партийная мафия готовилась к расправе и выжидала. Перепуганно притихли журналисты из молодежной газеты. Пьяница редактор, выбросивший жену со второго этажа тремя месяцами раньше, получивший за это предупреждение из Большого дома. Система любила проколовшихся по пьянке, по семейному вздору, по мелкому казнокрадству. Проколовшийся работник был надежнее - он не дернется. Второй секретарь республики Коваль был выставлен из сытой Москвы именно за поколачивание супруги. Поколачивание, ставшее недопустимо широко известным. Не сумел скрыть дрязги - не соответствуешь уровню столицы, езжай руководить республикой поменьше.
Журналист совершил преступление наихудшее - он заронил сомнение в Мудрости происходящего и в Мудрости Решающих. Газету с его заметкой о недостаточной мудрости происходящего собирали по киоскам и подписчикам. Редактор газеты недолго держался за свой пост, хотя и всячески отмежевывался от строптивца. Система не прощает. Потом он с трудом пристроился в партийную газету, откуда за редкую бездарность и обыкновенное пьянство был выставлен. Потом он так и исчез.
В безвестии пропал и прокурор Душанбе, однажды на чем-то серьезно попавшийся, а можно только догадываться, что это такое было, возможно, что его съели более прыткие, идущие снизу. Он постирался в адвокатуре, однако здесь помимо услужливости надо хоть что-то знать. Следы его затерялись. Местный генсек удачно умер, и, прежде чем ахнула перестройка, его сменили двое. Причем первый из сменившихся влетел в громкую историю, по пьянке подравшись на Памире с новым вторым секретарем, присланным из Москвы. Поэтому тот местный генсек был забыт, другим генсекам повезло менее.