Очевидно, в этот день тайно были посланы курьеры за Ростопчиным, Аракчеевым и Линденером. Сын отставного майора из старинного, но обедневшего рода Алексей Аракчеев с отличием закончил кадетский корпус и был оставлен при нем преподавателем математики и экзерции. Когда в 1792 году наследнику Павлу Петровичу потребовался расторопный и квалифицированный артиллерист, ему рекомендовали поручика Аракчеева. "Соблюдение воинской дисциплины, точное исполнение приказов, хорошее знание артиллерии уже тогда обратили на него внимание будущего императора".
С восшествием Павла I на престол на Аракчеева посыпались милости: уже 7 ноября 1796 года он назначается комендантом Петербурга, а через несколько дней жалуется чином генерал-майора Преображенского полка, награждается орденами Анны I степени и Александра Невского. 12 декабря Павел дарит Аракчееву имение Грузины с 2 тысячами душ и жалует его в бароны.
С 4 января 1799 года Аракчеев назначается командиром лейб-гвардии артиллерийского батальона и инспектором всей кавалерии. Но после одной из вспышек высочайшего гнева, вызванного попыткой Аракчеева обвинить в упущении по службе вместо своего брата невиновного офицера, он подвергается опале и удаляется в Грузины.
Однажды в Гатчине, взяв руку сына и Аракчеева, отец соединил их и сказал: "Будьте друзьями!" Александр запомнил этот случай, для него это была не просто фраза, а завет отца сыну. Он верит в то, что, будь Аракчеев в столице, он сумел бы предотвратить несчастье. В 1803 году Аракчеев был восстановлен в прежней должности, а в 1808 стал военным министром. По свидетельству современников, он много сделал для повышения боеготовности русской армии в преддверии Отечественной войны 1812 года.
"Должно отдать ему справедливость, - писал его современник Н. И. Греч, - он преобразовал в 1809 году нашу артиллерию, что показала и Отечественная война 1812 года".
"...Самовластьем беспредельным и строгостью, конечно, сделал много хорошего: восстановил дисциплину, сформировал заново, можно сказать, армию, расстроенную неудачами 1806 и 1807 годов, удовлетворил справедливые претензии, учредил запасы", - считает другой его современник.
Положение резко меняется в 1815 году, когда Александр I целиком доверяет управление государством Аракчееву. "Впервые в истории России приказы временщика были по силе равными царским", - писал В. М. Глинка.
К этому времени император совершенно разочаровался в людях. Он больше не доверял своим приближенным и презирал их. "Они мне не друзья - они служили России, своему честолюбию и корысти", - говорил он. В Аракчееве он видел одного из тех, кто был невиновен в смерти отца, человека безусловно ему преданного и бескорыстного.
Военные поселения, муштра, палочная дисциплина и полицейский режим стали характерны для его десятилетнего правления, получившего в народе название "аракчеевщина". С 1823 года Аракчеев был единственным докладчиком при государе по всем делам. Он стал вершителем дел и судеб в России.
Генерал Линденер, бывший прусский ротмистр, приглашенный наследником для обучения гатчинского войска и ставший комендантом Петропавловской крепости, также подвергся опале. Он жил в своем имении под Калугой.
У Павла не осталось ни преданных друзей, ни близких. После десятилетней счастливой супружеской жизни он не только охладел к Марии Федоровне, но и подозревает ее участие в заговоре. Подросшие дети вызывают лишь недоверие: "Слишком хорошо удалось внушить ему недоверие к императрице и к его старым слугам", - вспоминал Чарторыйский.
10 марта, воскресенье. Из воспоминаний принца Евгения Вюртембергского: "Утром в воскресенье я нашел государя не в лучшем настроении, чем вчера. Дибич во время военного смотра сказал мне, что государыня и оба великих князя, очевидно, в чем-то провинились. Государь пожал мне руку с благоволением, как бы желая сказать: "У меня сейчас нет времени с тобой общаться, но не сочти это за меньшее к тебе расположение".
Александр, шеф Семеновского полка, встретив поручика Полторацкого, приказывает ему "принять на себя вне очереди начальствование караулом" на другой день.
Воскресный вечер. Вечерний стол накрыт на 23 куверта. Перед ужином состоялся "французский концерт". Принц Евгений Вюртембергский обратил внимание на то, что даже выступление мадам Шевалье не очень привлекло внимание царя, что великая княгиня Елизавета была тиха и печальна; Александр разделял ее грусть; царица испуганно смотрела вокруг и, казалось, хотела понять, какими новыми, несущими беду мыслями занят ее муж.
"...После концерта государь, как обычно, удалился, - вспоминает принц Евгений, - но его удаление, ожидаемое дольше, чем обычно, сопровождалось поведением, ставшим мне понятным только спустя некоторое время. Когда открылись боковые двери, он подошел к государыне, стоявшей справа, остановился перед ней, насмешливо улыбаясь, скрестил руки, непрестанно пыхтя по своему обыкновению, что он делал, находясь в высшей степени нерасположения, и затем те же угрожающие жесты повторил перед обоими великими князьями. Наконец он подошел к графу Палену, с мрачной миной прошептал ему на ухо несколько слов и затем пошел ужинать. Все молча последовали за ним, охваченные страхом. На мой вопрос: "Что это значит?" графиня Ливен коротко ответила: "Вас и меня это не касается". За мрачным столом царила мертвая тишина; после ужина государь отстраняет с насмешливой улыбкой свою жену и сыновей, которые хотели попрощаться с ним, и внезапно уходит, не простившись. Государыня заплакала, и вся семья ушла глубоко опечаленная".
Тревожное, беспокойное состояние обитателей дворца, атмосфера неуверенности, смутного ожидания беды, нагнетаемая Паленом, на руку заговорщикам. Это один из способов предохранить опасное дело от провала. Приходится только удивляться дьявольской энергии, хладнокровию и расчетливости Палена. С непоколебимым упорством и предусмотрительностью идет он к намеченной цели. В этот вечер он долго работает. "Воскресенье, записывает Гёте, - свадьба Жерве, на которую Пален обязан прийти, но не приходит". Он занят.