После переворота 11 марта перед генерал-майором Саблуковым открывается блестящая карьера, но, потрясенный увиденным, не желая иметь ничего общего с людьми, запятнанными кровью императора, он подает в отставку и уезжает в Англию.

В 1806 году он возвращается в Россию, служит три года по морскому ведомству и вновь уезжает в Англию, где нашел вторую родину. Узнав о нашествии Наполеона, Саблуков спешит в Россию и, "защитив отечество", возвращается в Лондон. Замечательный человек и патриот скончался в 1848 году, а в 1865 году увидели свет в английском журнале его интереснейшие записки - объективное свидетельство прошлого, показания очевидца многих исторических событий. Написанные живо, литературным языком, человеком просвещенным и гуманным, записки отличаются благородной прямотой и искренностью.

"При описании этих событий мною руководит искреннее желание сказать правду, одну только правду, - писал Николай Андреевич. - Тем не менее я буду просить читателя строго различать то, что я лично видел и слышал, от тех фактов, которые мне были сообщены другими лицами и о которых я по необходимости должен упоминать для полноты рассказа...

Я сам был очевидцем главнейших событий, происходивших в царствование императора Павла I. Во все это время я состоял при дворе этого государя и имел полную возможность узнать все, что там происходит, не говоря уже о том, что я лично был знаком с самим императором и со всеми членами императорского дома, равно как и со всеми влиятельными личностями того времени. Все это, вместе взятое, и побудило меня записать все то, что я помню о событиях этой знаменательной эпохи, в надежде, что таким образом, быть может, прольется новый свет на характер Павла I, человека, во всяком случае, незаурядного".

Догадываясь о существовании заговора, Саблуков решил обратиться за советом к своему другу, известному художнику, философу и поэту итальянцу Сальваторе Тончи. "Он сразу же разрешил мое недоумение, - пишет Саблуков, - сказав следующее: "Будь верен своему государю и действуй твердо и добросовестно; но так как ты, с одной стороны, не в силах изменить странного поведения императора, ни удержать, с другой стороны, намерений народа, каковы бы они ни были, то тебе надлежит держаться в разговорах того строгого и благоразумного тона, в силу которого никто бы не осмелился подойти к тебе с какими бы то ни было секретными предложениями..." Я всеми силами старался следовать этому совету, и благодаря ему мне удалось остаться в стороне от ужасных событий".

Решив проверить свои подозрения, Саблуков на одном из обедов у Палена резко выразился об императоре. "Граф посмотрел мне пристально в глаза, пишет он, - и сказал: "...тот, кто болтает, и смельчак, кто действует".

Впоследствии Пален позаботился о том, чтобы полковник Саблуков в решающую минуту был удален из дворца.

- Я вас боялся больше, чем целого гарнизона, - сказал он Саблукову на следующий после переворота день.

- И вы были правы, - ответил тот.

В конце ноября, когда Панин был уже отставлен, а Зубовы еще не прибыли, произошло событие, которое чуть было не перечеркнуло все планы заговорщиков. Заболел командующий флотом Кушелев, и докладчиком по морским делам стал адмирал де Рибас, один из первых заговорщиков: "Ловкость докладчика, его уверенность в счастливом исходе войны с Англией и сделанные им предположения об обороне Кронштадта очень понравились Павлу; и он тотчас же начал оказывать ему благоволение; говорили, что коварный Рибас, польщенный этим, думал уже открыть императору планы заговорщиков", - свидетельствует Е. С. Шумигорский.

Но буквально через несколько дней, 2 декабря, де Рибас неожиданно скончался на пятидесятом году жизни. "Есть известие, - сообщает Шумигорский, - что Рибасу было подано "по ошибке" вредное лекарство и Пален неотлучно находился при умирающем, чтобы не дать ему проговориться даже на исповеди".

Добившись согласия Александра, фон Пален, поистине великий мастер интриг, действует решительно и умело. Он знает каждый шаг императора, и ему удается внушить Павлу недоверие к сыновьям и к императрице. Вместе с тем новоявленный Яго угрожает сыну ссылкой, а императрице - заточением в монастырь.

"...Павла стали преследовать тысячи подозрений: ему казалось, что его сыновья недостаточно ему преданы, что его жена желает царствовать вместо него, - пишет Чарторыйский. - Слишком хорошо удалось внушить ему недоверие к императрице и к его старым слугам". Фон Палену удается привлечь на свою сторону командира Семеновского полка Л. И. Депрерадовича и шефа кавалергардского полка Ф. П. Уварова, любимца Павла, сделавшего ставку на его сына.

Полным ходом идет вербовка гвардейских офицеров. Правда, они не посвящены в тайну заговора, их отбирают по степени недовольства императором и верности наследнику. День переворота еще не назначен необходимо завербовать достаточное количество преданных исполнителей и получить окончательное согласие Александра. Но для себя Пален уже наметил срок - конец марта!

26 февраля "Санкт-Петербургские ведомости" сообщили о двух отъездах. Один - свершившийся графа Ростопчина, другой - предстоящий "действительной камергерши Ольги Александровы Жеребцовой с дочерью и племянницей в Берлин".

Родная сестра Платона Зубова едет за границу, чтобы подготовить прибежище для братьев в случае провала. Из Берлина Жеребцова намеревалась выехать в Лондон для встречи с сэром Уитвортом.

"Госпожа Жеребцова предсказала печальное событие 11-го марта в Берлине, за несколько дней до смерти императора, и, как только узнала о совершившемся факте, отправилась тотчас в Англию навестить своего старого друга лорда Уитворта", - пишет Н. Саблуков.

Историк Е. С. Шумигорский: "В Лондоне не только знали о готовящемся заговоре на жизнь императора Павла, но даже способствовали успеху заговора деньгами". Ссылаясь на свидетельство князя Лопухина, сестра которого была замужем за сыном Жеребцовой, Шумигорский пишет, что она, прибыв в Лондон, получила там два миллиона рублей для раздачи заговорщикам, но присвоила их себе. "Спрашивается, - восклицает историк, - какие же суммы были переведены в Россию ранее?"