-- Не издевайся, дружище. Я не окружной прокурор. Я только пашу на него.

-- Знаю. Одри очень бодра для восьми утра.

-- Она пьет по утрам слишком много кофе. И заставляет меня. Поэтому я так рано ухожу на работу. Что случилось, дружище?

-- Олстон, я посылаю тебе с курьером пару свидетельских показаний, или аффидевидов, как их называют юристы, и подписанную записку. К твоему приезду они будут у тебя на столе.

-- О'кей. И что в них особенного?

-- Прочитав, ты все поймешь. В них говорится, что Грэхем Каммингс, начальник полиции, уже четыре года, а то и больше, привозит на побережье наркотики и продает их там.

-- Однако! Грэхем Каммингс? Он чист, как собачий зуб.

-- Мы думали, что чист.

-- Его уже арестовали?

-- Нет. Сам понимаешь, могут возникнуть некоторые осложнения. Так что заниматься этим придется тебе.

-- Хорошо, Ирвин. Но мне потребуется время.

-- Время?

-- Несколько часов. Во-первых, я должен получить твои документы и снять с них копии. Во-вторых, связаться с Федеральным Бюро по борьбе с наркотиками, представить им свидетельские показания и прочее. Они пошлют кого-нибудь на побережье, предварительно получив ордер на арест.

-- Только не тяни с этим. Упустишь шефа, он того и гляди сбежит к мексиканской границе. В собственном автомобиле, который похож на патрульную машину. У него там мигалка на крыше, полицейское радио и крупнокалиберное ружье. Ему не впервой дурить таможню. У него темно-синий "шевроле" "706552".

-- Повтори еще раз.

-- "706552".

-- Хорошо. Ты уверен, что показания соответствуют действительности?

-- Абсолютно.

-- Ну и ну! Грэхем Каммингс. Не могу в это поверить.

-- Слушай, Олстон, прежде чем ты арестуешь Каммингса, я хочу попросить тебя еще об одном.

-- Ты и так задал мне работы.

-- Знаю. Но я хочу, чтобы два человека, подписавшие показания, были помещены в безопасное место.

-- Хорошо. Где они?

-- В одиннадцать утра они будут ждать у пивного ларька на набережной, около Берегового бульвара.

-- Место знакомое.

-- Там они и будут.

-- Их фамилии?

-- Уитерспун и Монтгомери. Два пугала. Уитерспуну -тридцать восемь лет. Монтгомери -- семнадцать. Их имена и вамилии есть в показаниях.

-- Я понял.

-- И поторопись, Олстон, ладно? Статья выходит сегодня в дневном выпуске, и, как ты знаешь, первые экземпляры появятся на прилавках в одиннадцать двадцать две.

-- Да, да. Флетчер, ты потрясающий журналист

-- Там пойдет речь о смерти...

-- Убийство?

-- Нет. Сегодня утром на пляже нашли тело пятнадцатилетней девушки. Черезмерная доза наркотиков. Каммингс очень опасен.

-- Флетчер, я когда-нибудь говорил тебе, что ты великий журналист?

-- Нет.

-- Ирвин Флетчер, это так! Ты бесподобен. Надеюсь, "Ньюс-Трибюн" ценит тебя по заслугам?

-- Они вот-вот уволят меня.

-- Ерунда.

-- Им не нравится, что я хожу по редакции босиком.

-- Да, дружище, я же буду присутствовать на твоем награждении.

-- О чем ты?

-- Благодарю за приглашение на церемонию вручения тебе "Бронзовой звезды".

-- Я тебя не приглашал.

-- А я получил приглашение от "Ньюс-Трибюн".

-- Я его не посылал.

-- Все равно приду. Все твои товарищи по оружию гордятся тобой. Меня флот наградил лишь болезнью, от которой не помогает кофе.

-- Ты все еще болен?

-- Нет. Я оставил ее в туалете.

-- Надеюсь, в муниципалитете?

-- Возможно. Я думал, ты давно получил "Бронзовую звезду".

-- Нет.

-- Но завтра ты ее получишь?

-- Обязательно, -- ответил Флетч. -- Обязательно, обязательно.

-- Я там буду.

-- И приоденься, ожидается масса фотографов.

-- Флетчер!

В половине девятого Флетч возвращался домой. Он дождался оттиска первой страницы, поступившего четверть часа назад. Оттиск ему понравился. Обе статьи с фотографиями Бобби и Каммингса занимали самое видное место. Продолжение с остальными фотографиями, показаниями и запиской Каммингса перебросили на третью страницу. Материал удался! Редакторская правка была минимальной. С такими статьями, подумал Флетч, весь выпуск разойдется в мгновение ока.

Он вставил ключ в замок зажигания "МG".

-- О, привет, Клара.

Она уже припарковывала серую "вегу" в ряд машин, владельцы которых прибыли в редакцию пораньше.

-- Как поживаешь, дорогая?

-- Флетчер, уже четверг

-- Я знаю.

Она наклонилась к окошечку, словно инспектор дорожной полиции.

-- Куда ты едешь?

-- Домой.

-- Я еще не видела статьи о наркотиках.

-- Да?

-- Я говорила тебе, что ты должен сдать эту статью до четырех часов.

-- Когда ты ее напечатаешь?

-- Не знаю. Сначала мне придется поработать над ней.

-- Завтра пойдет?

-- Не знаю. Все зависит от того, много ли будет правки.

-- Может, дать ее в воскресном номере?

-- Не знаю. Фрэнк хочет задержать ее на неделю-другую. Он рассказал мне о твоей безумной идее насчет участия Каммингса.

-- Неужели я говорил ему об этом?

-- Они же друзья!

-- О!

-- Каммингс замешан?

-- В статье упоминается его фамилия.

-- Мы с Фрэнком решим, когда печатать статью. Твое дело -положить ее мне на стол до четырех часов дня.

-- Я хоть раз подводил тебя, Клара?

-- Флетчер, я серьезно!

-- Не беспокойся. Сегодня днем ты увидишь статью.

-- Точно?

-- Клара, я абсолютно уверен. Сегодня днем ты прочтешь статью о распространении наркотиков на побережье.

-- Я бы этого хотела.

-- Не сомневайся.

-- А завтра не забудь явиться к командиру военно-морской базы.

-- Как можно!

-- Хорошо. На карту поставлена твоя работа.

Флетч повернул ключ зажигания.

-- К четырем часам статья будет у тебя. Возможно, даже чуть раньше.

Глава 30

Почти весь четверг Флетч пробыл дома. Он поел. Поспал. Стер пленку с записями о Стэнвике. Напечатал письмо Джону Коллинзу в двух экземплярах. Первый уничтожил, второй, сложив вчетверо, сунул во внутренний карман пиджака. Выбросил содержимое мусорных корзинок.

С половины двенадцатого непрерывно звонил телефон. Флетч знал, что это Клара Сноу, либо Фрэнк Джефф, либо кто-то еще из руководства "Ньюс-Трибюн". Они всегда приходили в неистовое возбуждение от радости, если были настоящими профессионалами, или от злости, если таковыми не были, когда рядовому сотруднику удавалось, минуя их, протащить в номер блестящий материал. Во всех газетах существовал крепкий костяк настоящих журналистов. Благодаря им читатели иной раз расхватывали газеты, несмотря на некомпетентность руководства. Дневной выпуск поступил в продажу. В час дня восторженные почитатели отправились на ленч. Телефон ожил вновь лишь в половине третьего.