Впрочем, Буян не был огорчен. Он шёл, посвистывая, налегке, следом за Медведем, поглядывая весело по сторонам единственным глазом. За ним семенил скоморох, следом шёл я, а за мной, замыкая шествие, Иван - Болотный Царевич.

Мы поднялись на вершину холма, с которой открылась величественная панорама Ведьминых Островов.

Это была впечатляющая картина мрачной красоты.

Насколько видел глаз расстилалась бескрайняя трясина, на которой возвышались холмами пять островов, включая наш. Четыре острова были как бы по краям, образуя квадрат, а в самой середине возвышался пятый остров, заросший густым лесом.

- Там, наверное, и сам Дворец, - указал палицей на этот остров Черномор.

Мы молча согласились и пошли к этому острову.

- Тут случаем не трясина? - недоверчиво попробовал зеленую траву ногой Яшка. - Если, например, опять по мосту идти, то я категорически отказываюсь. Я второй раз сам себя не уговорю и до середины.

- Макаровна ничего не говорила про то, как на другой остров переходить, - поскрипел в затылке булавой Черномор. - Что делать будем?

- А что делать? - сделал шаг вперед Медведь. - Идти нужно.

- Ну что, атаман, пошли? - спросил Буян.

- Пошли, - сурово кивнул Черномор.

Как мы ни торопились, как ни спешили, дойти до наступления полной темноты до нужного острова не успевали, так далеко он оказался. Пришлось устроиться на ночлег на ближнем островке не добравшись до заветного Дворца. О том, чтобы высушить одежду и как следует обогреться, не могло быть и речи. Мы боялись, что огонь разглядят с острова, а нам не хотелось привлекать внимание обитателей Дворца. Кто их знает, как они отнесутся к непрошеным гостям? Скорее всего, как к непрошеным.

Согревались мы, прижавшись спина к спине. Кто-то рядом со мной ворочался. Я поднял голову и увидел, как лежавший с края Буян осторожно поднял Черномора, спавшего в серединке, и преложил себе за спину, на край, сам же уютно устроился в серединке и уснул.

Утром Черномор дрожал от холода, ругался на Буяна и держался за поясницу. Мы двинулись в путь, надеясь, что приближаемся к концу приключений.

Как бы не так!

Новые приключения, вернее, дальнейшие злоключения, начались, как только мы с облегчением заметили, что заветный остров рядом. Но когда до желанного отдыха оставались считанные шаги, вокруг нас как и вчера, забурлила черная жижа, с оглушительным шумом выплёвывая на поверхность большие пузыри болотного газа. Вокруг всё бурлило, как в походном котелке, и мы на себе узнали, как чувствуют себя пельмени в кастрюле кипящей воды.

Мы встали кругом, приготовив к бою оружие, а вокруг нас поднимались из болотных глубин, в развевающихся на диком ветру одеждах Ведьмы с распущенными белыми космами, седые пряди извивались над головами, как переплетающиеся в причудливые клубки белые гибкие змеи.

Они тянули к нам когтистые пальцы, хохотали, обнажая красные дёсны и жёлтые хищные клыки, глаза у горели холодными огнями лютой злобы, они хохотали и кривлялись, предчувствуя победу, и тянулись, тянулись к нам смертоносными когтями.

И вдруг всё разом стихло. Стих дикий хохот Ведьм, опустились лапы с когтями, легли на плечи грязными седыми космами ужасные белые змеи, Ведьмы притихли, сгорбившись, в эти минуты напоминая собой не грозные существа, а несчастных старух на церковной паперти.

Вокруг колыхалось море седых косматых голов, теперь было понятно, почему эти острова называют Ведьмиными Островами. Мы стояли, окружённые беснующимися, обезумевшими существами, не решаясь напасть на такое количество Ведьм. Они тоже ждали, остановившись в шаге от нас, казалось только руку протяни.

Но вот Ведьмы зашевелились, медленно расступились, пропустив вперёд несколько совсем ветхих Ведьм, которые вели кого-то, заботливо поддерживая под руки.

Я всмотрелся и к ужасу своему узнал в той, которую так заботливо сопровождали подруги, вчерашнюю самую главную и самую старую Ведьму, которой я выбил единственный глаз. У меня по спине холодок пробежал. Я инстинктивно попятился, отворачивая лицо, словно она, даже слепая, могла узнать меня.

И она узнала!

Она сделала знак провожатым остановиться.

Ведьмы послушно отошли в стороны, а она пошла к нам, вытянув перед собой дрожащие старческие руки, с длинными, как кривые кинжалы, когтями. Шла она прямо на меня, запрокинув невидящую голову, но видя другим, наверное, как и Демоны, внутренним зрением.

Буян тоже догадался, куда направляется Ведьма. Он сделал шаг вперёд, бесстрашно прикрыв меня широкой спиной, и крикнул слепой Ведьме:

- Что нужно от нас, старые развалины?! Что вы преследуете нас повсюду?! Уйдите прочь!

Ведьмы возмущённо загалдели, замахали руками. Слепая Ведьма подняла руку и наступила мёртвая тишина. И в этой мёртвой, звенящей от напряжения тишине, прошелестели зажёванные старческими губами отрывистые слова, которые она выплюнула нам в лицо.

- Мы хотим напиться!

- Напейся воды из болота! - дерзко ответил бесстрашный Буян. - Там много гнилой воды.

- Зачем нам пить гнилую воду из вонючего болота? Мы напьёмся вашей крови! - выкрикнула слепая Ведьма, выбросив перед собой руку с острыми когтями, метя в глаза Буяну.

Бывший тысяцкий отпрянул, взмахнул мечом, и отсечённая голова слепой Ведьмы покатилась ей под ноги.

- Ахххх! - дружно выдохнули сотни Ведьм.

Но старая Ведьма стояла, как стояла до этого, даже не шелохнулась. Отрубленная голова её, к нашему ужасу, открыла рот с желтыми клыками, звучно выплюнула набившуюся в рот болотную тину, и громко захохотала. Так жутко хохотала эта отрубленная голова, валявшаяся под ногами старой Ведьмы, что у меня мороз по коже пробежал. Даже у бывалого в переделках, бесстрашного Буяна дрогнул кончик меча.

Слепая Ведьма наклонилась, нащупала в грязи голову, подняла, отёрла о лохмотья, и нахлобучила на плечи, как подвыпивший мужичок напяливает на голову непослушно сваливающуюся шапку. Тряхнула седыми грязными космами и закричала, показывая на нас пальцем:

- Выпейте из них кровь!

Что тут началось! Мы думали, что Ведьмы, выполняя приказ безумной старухи, немедленно бросятся на нас, чтобы порвать на кусочки.

Но вместо этого они взялись за руки, образовали вокруг нас несколько больших хороводов и закружились в диком танце. Каждый хоровод кружился в противоположном другому хороводу направлении. Они кружились всё быстрее и быстрее. Темп задавала слепая Ведьма, которая стояла на высокой кочке и хлопала в ладоши, разгоняя эту дьявольскую карусель.

Поднялся ледяной ветер, он забирался под одежду, сводил скулы. Стыла кровь в жилах, коченели пальцы на руках и ногах, мы едва удерживали в онемевших от холода руках оружие.

Ведьмы кружились всё скорее и скорее. Они слились в огромный вращающийся вокруг нас живой волчок, космы развевались по ветру, поднимались дыбом. Вскоре нас окутал густой седой туман, это вились седые космы кружащихся и визжащих Ведьм. Туман окутывал нас, мы не заметили, как он превратился в белых шустрых змеек снежной позёмки, которые ползли по нам, скользили в рукава, проникали в самое сердце.

Сначала было страшно холодно, но пронзительный холод отступил, сменившись на сладкое тепло и странный сонный покой. Веки наливались тяжестью, глаза сами собой закрывались, колени подгибались, в голове всё путалось. Так приятен, и так сладок был этот неожиданный покой, пришедший на смену смертельному холоду, что хотелось лечь прямо там, где мы стояли, и тут же уснуть. И спать, спать, спать...

- Не смей спать! - толкнул меня локтем в бок Буян. - Буди тех, кто стоит с тобой рядом, не давай уснуть! Ты что, не понял, что это тихая смерть?! Усыпят нас, потом выпьют кровь.

Я растолкал Ивана - Болотного Царевича, но никак не мог разбудить Черномора, который сладко спал, уложив лысую голову на палицу.

Так же безуспешно Буян ставил на ноги скомороха.

Он ставил его, а Яшка, как упрямый Ванька-встанька валился обратно в болотную траву и коснувшись затылком земли, начинал звонко храпеть.