- Хорошо, скажем, сотню.

- Молодец! Молодец! Люблю, когда человек знает, чего хочет. Просто удивительно, сколько людей не способны сказать ни "да" ни "нет". А как мы поступим с... - ТуТ он кивнул на дверь, - с нашими праведницами?

От вас кое-чего ждут.

- Столько же хватит, отец мой?

- Сказать по правде, мистер Девере, я думаю, что хватит, - отец Ринг закивал головой и метнул на Девере непрофессиональный взгляд поверх очков. - Я скажу больше - это было бы щедро с вашей стороны. Женщины все на один лад. Не знаю уж, как это получается, мистер Девере, но женщины, которым отказано в любви, питают пагубную страсть к строительству. Они прямотаки помешаны на строительстве, эти несчастные.

У дурака деньги долго не держатся, знаете старую пословицу.

- Знаю, отец мой.

- А как с монахами? Коль скоро речь зашла о благотворительностИз то что мы сделаем для монахов?

Девере бросил на него умоляющий взгляд. Отец Ринг поднялся, сжал губы, заложил руки за спину и, встав у окна, начал смотреть на улицу, опустив голову на грудь и внимательно всматриваясь поверх очков.

- Вы только поглядите на этого каналью Фоли, эк он нырнул в трактир Джонни Десмонда, - пробормотал он как бы про себя. - Сведет он свою бедную страдалицу жену в могилу... Я думаю - надо, мистер Девере, - добавил он уже громко, поворачиваясь кругом и вскидывая голову, как человек, на которого внезапно сошло озарение. - Я думаю - надо. Монашеские ордена!..

Видит бог, не мне их порицать, но нельзя им не удивляться. Честное слово, нельзя не удивляться! Как они завидуют друг другу из-за какой-то жалкой сотни-другой фунтов! Бедняги после такого оскорбления будут злиться не один год.

- Мне это ни к чему, - Девере опечаленно покачгщ головой.

- Вот именно, друг мой, вот именно, - подхватил отец Ринг, как бы пораженный его проницательностью и давая понять своим тоном, что если даже дурные пожелания монашеской братии и не последуют за стариком на тот свет, то по крайней мере сильно затруднят путь сопровождающим его молитвам. - Вы правы, мистер Девере, вам это ни к чему... Ну, а теперь ближе к делу... он понизил голос и нервно оглянулся через плечо, - как быть с вашим прислужником? Надо бы о нем позаботиться, от вас этого ждут.

- Он меня ограбил, отец мой, - мрачно объявил Девере, и на его тяжелом лице появилось выражение, какое бывает у детей, когда они заупрямятся.

- Ах, и не говорите, не говорите! - Отец Ринг раздраженно замахал бумагой. - Я все знаю, все. Уж эта мне британская армия! Скольких она погубила!

- У меня и так сигарет мало, - продолжал старик, обращая на священника красные глаза; его низкий голос задрожал от жалости к самому себе, как звук виолончели, - и то он их крадет. Сколько раз бывало - не стану лгать вам, отец мой, - спускаюсь утром в лавку, и даже закурить нечего. Ни одной!

- Ай-ай-ай! - отец Ринг зацокал языком и закачал головой, сокрушаясь о людской подлости.

- Целые пачки "Люкса", - нараспев торжественным тоном провозгласил Девере, поднимая в подтверждение правую руку вверх, - истинную правду вам говорю, отец мой, вот как бог свят, - он их берет, а потом ходит из дома в дом и распродает по полдюжины, да еще задешево. А я тут сиди и мучайся без сигарет.

- Так-так, - вздохнул священник. - А все-таки, сами знаете, мистер Девере, нужно ему простить.

- Простить - одно, - упорствовал старик, - а оставить ему что-нибудь в наследство - совсем другое. Ни за что.

- Ну как знак, что вы его прощаете! - уговаривал священник. - Так сказать, символ! Хоть самую малость!

- Ни полпенса, отец мой, - произнес Девере тоном судьи, оглашающего приговор. - Ни единой монетки.

- Помилуйте, мистер Девере, - умолял отец Ринг, - ну пятьдесят фунтов. Что вам стоит? Ничего, а для бедняги это целое состояние.

Неожиданно дверь распахнулась и Фэкси, подслушивавший у замочной скважины, ворвался в комнату, сжав кулаки, - высоченный, худой, как скелет, с безумными глазами.

- Пятьдесят фунтов? - завопил он. - Пятьдесят?

Да вы что, оба тут с ума посходили?

Старый Девере забарахтался в постели, делая отчаянные попытки сесть; он отбросил одеяло и простыню распухшими старческими руками и хватал ртом воздух, стремясь высказать Фэкси все, что он о нем думает.

- Разбойник ты этакий! - с трудом прохрипел он, - Да если бы воздавать тебе должное, тебя бы надо упечь за решетку!

- Будет, мистер Девере, будет! - закричал отец Ринг, испугавшись, что старик сейчас помрет, не успев даже наметить завещание. - Успокойтесь же, - добавил он, отодвигая бумаги в сторону и пытаясь снова уложить Девере.

- Я не оставлю ему ни одного пенса! - гремел Девере, так что голос его был слышен на той стороне улицы. - Ни полпенса! Пусть живет на то, что наворовал из кассы!

- Много там было чего воровать, - осклабившись, прошипел Фэкси, склоняя над ним свой череп, обтянутый кожей.

- Ни полпенса! - повторял старик, в неистовстве молотя кулаками по своим коленкам и раздуваясь, как мыльный пузырь, переливающийся всеми цветами радуги.

- Двести пятьдесят фунтов! - гаркнул Фэкси, обнажая беззубые десны и тыча себе в левую ладонь, будто там у него велись все подсчеты. - Вон сколько мне причитается! Все у меня записано черным по белому. Это надо столько жалованья задолжать! Но военное министерство не даст меня в обиду!

- Разбойник ты этакий! - задыхаясь, выдавил из себя Девере.

- Сестра! - закричал отец Ринг, распахивая дверь. - Сестра, как вас там, пошлите за полицией! Скажите, я требую упрятать за решетку этого прощелыгу!

- Не надо, ну ее! - прошипел Фэкси, оттаскивая отца Ринга от двери. Полиции он не боялся, но до смерти боялся сержанта в юбке. - Нечего впутывать баб.

Играйте честно, деритесь, как мужчины. Честной игры - больше я ничего не требую. Я для него делал такое, чего никто бы другой не сделал.

- Мистер Девере, - принялся убеждать отец Ринг, - правильно, он прав. Ему кое-что причитается. Не ровен час, он опротестует завещание.

- Видит бог, этого я не хочу, отец мой, - присев на край кровати, Фэкси зарыдал, всхлипывая и стирая кулаком слезы. - Я заслужил большего после всех лишений. Никто не знает, как я с ним намаялся.

- Господи помилуй, вы только его послушайте, - в отчаянии прохрипел Девере. - Кровяная колбаса да лежалые сосиски! Никакой порядочной пищи мне не попадало в рот, отец мой, за все те годы, что оп со мной.