- Прежде всего, привести себя в порядок, потом я схожу в магазин и начнем фотографировать и печатать документы.
- Я, за... Поехали...
Весь день мы проявляли и печатали документы. Вся Колина комната была завешена сушащимися фотографиями. Мы нашли в углу комнаты шпагат и растянули его по всей площади комнаты. В столе обнаружили изоленту и искрошив ее на мелкие кусочки, лепил на ее кончиках по две фотографии и перекидывал их через шпагат. Снимки везде, на кровати, столе, подоконниках, полу. Перед приходом Рафика, мы кончили работать и приведя его комнату в порядок, уселись на диван.
- Устала? - спрашиваю Верку.
- Нет. Понимаешь, вот что то делаю, а внутри поет... все поет... я свободна. Нет полигона, нет страха, что наголову что то упадет, рядом разорвется ракета с ипритом или другой пакостью...
- Это пока мы здесь. Наружу нам еще выходить нельзя.
- Но когда-нибудь будет можно?
- Когда-нибудь, да.
- Доктор, я так счастлива, поцелуй меня.
Верка закрыла глаза и тянет губы...
Наследующий день, мы готовили пакеты, расписывали сопроводиловки и адреса. Колька узнал через своих знакомых адреса диссидентов и мы прежде всего разослали письма им. Потом разослали пакеты некоторым депутатам, в президиум ЦК КПСС и правительству.
Мы собрались в комнате Николая.
- Ну что теперь, друзья? - спросил он.
- Теперь мы удираем от сюда.
- Почему?
- Как только дойдет до некоторых, какую бомбу мы им подсунули, сейчас же сюда подключат КГБ и другие силы. А эти товарищи сразу же приедут сюда.
Мы молчим, потом Коля спрашивает.
- Когда уезжаете?
- Я бы хотел сегодня. Вера ты как, потянешь?
- Поеду, хоть сейчас.
- Ну вот, мы удираем Коля.
- Куда же вы теперь тронетесь?
- Вот этого мы тебе не скажем. Но если у тебя появятся эти товарищи, назови им любой город в Союзе, который тебе понравиться.
- Ты уверен, что они сюда придут?
- Да.
- Я сейчас сбегаю в магазин...
- Не надо, мы уходим.
- Прямо сейчас?
- Да. Пока, Коля, спасибо тебе за помощь. Мы обязательно тебе напишем. Правда..., королева.
- Обязательно.
Тепло прощаемся с Николаем.
Я веду Верку на вокзал. Первый поезд, который попался нам, был в Ленинград, за два места в купе я уплатил вдвое больше их стоимости, слава богу, мы едем почти через всю Россию.
Было время перемен, генеральный секретарь ЦК КПСС, ввел на свое горе полу демократию и газеты, и телевидение начали полунамеками говорить правду. Скандал начали диссиденты, об алтайском полигоне заговорили и Верховный Совет вынужден был создать комиссию. Газеты сообщили, что полигон решили закрыть и прекратить там испытания ракет. О нас с Веркой забыли...
Прошло два года.
Верка ворвалась в комнату, когда я собирался на работу.
- Боря, на улицах вывешена реклама. Сегодня на манеже выставка, алтайская живопись. Слышишь, алтайская.
- Ну и что?
- Как, ну и что? Ведь я же от туда. Боря, сходим, прошу тебя, сходим.
- У меня завтра дежурство.
- Тогда пойдем после завтра. Она будет еще три дня.
Мы входим в выставочный зал и я столбенею. Это же картины и расписанные вещи с полигона. Вот Веркины полотна, деда Тимофея, сумасшедшей Клавки и других. Верка белая как снег подходит к своим картинам и зажимает рот рукой. На табличке ее имя и фамилия, она рукой проводит по краскам...
- Не трогайте руками, гражданка, - раздается чей то голос.
Старушка смотрительница воинственно стоит сзади.
- Но это моя картина.
- Гражданка, картины принадлежат Барнаульскому музею. Отойдите сейчас же иначе я вызову милицию.
Я отвожу Веру за плечи в сторону.
- Но как же так, это же мои картины...
- Посмотри вон на стенке, золотыми буквами...
- "Памяти жертв алтайского полигона", - читает она.
К нам подходит опять воинственная старушка.
- Я вижу вы хотите что то выяснить? Сходите к администратору.
- Пойдем, Вера. Действительно, может мы что-нибудь узнаем.
Мы открываем дверь с табличкой "Администратор" и нас нападает столбняк. За столом сидит... Рита.
- Вы к..
Рот ее открывается и она переходит на шепот.
- Боря... Вера...
Я подхожу, Рита поднимается и мы обнялись.
- Я как увидел картины, сразу подумал про тебя.
- А я с выставкой разъезжаю по всей стране, показываю людям то, что они должны видеть, рассказываю им о полигоне.
- Верят?
- Нет, но картинами восхищаются. Уже несколько заграничных музеев за сумасшедшие деньги предложили купить несколько полотен. Верочка, подойди сюда.
Она обнимает ее.
- Прости меня, девочка, я не украла полотна, я решила воплотить нашу мечту. Ну ту, помнишь, когда все мечтали, что эти вещи увидят массы народа...
Верка уткнулась в плечо и плачет.
- Успокойся. Это же должно быть приятно, когда все восхищаются твоим талантом. Уже пол России осмотрели выставку.
Верка успокаивается и мы все присаживаемся вокруг стола.
- Как там на полигоне, ты не знаешь?
- Никак.
- Что это значит?
- Там больше не стреляют. Гарнизон вывели из полигона и почти все оставшихся жителей разбежалось по стране. Жить то все равно там нельзя.
- А моя мама, вы не знаете, что с ней?
- Не знаю.
- А твой брат..., ну этот... полковник...
- Он... умер еще тогда. Все таки дошел до части и наследующий день в больших муках скончался. Земля полигона отомстила ему.
- А ты как, за тобой не гоняются?
- Все в стране перемешалось, она развалилась и обо мне забыли.
- Следующий город какой?
- Псков. Вы все меня спрашиваете, лучше скажите как вы. Вы... женаты?
- Верочка, год назад стала моей женой.
- Все правильно. Я рада за вас. Знаете, я не вывешиваю три картины, я даже не внесла их в реестр Барнаульского музея, все держу их здесь в сейфе. Теперь хочу отдать вам. Все время ждала и надеялась, вдруг увижу вас и верну...
Она открывает сейф и дает мне три свернутых полотна. Я разворачиваю по одиночке все и... узнаю. Одна, подарок мне Веры, она сама голышом среди природы - фантазии. Вторая и третья, деда Тимофея, это портрет Люськи, у которой принимал роды в монастыре и его ракета на Марсе.
- Они первые подарили тебе это, с этого и началась коллекция. Вы поймите, я не украла эту коллекцию, я просто выполняю завещание мертвых, показать ее людям и рассказать, где она создавалась. Я правильно поступила, Вера?
- Да, Маргарита Андреевна.
- Теперь спокойна душа и у меня. Ты осталась единственным, живым автором.
- Значит их уже нет...
- Остальных, да.
- Господи, покарай тех мерзавцев, которые додумались и сотворили этот полигон.