- Что ты тут делаешь, купец! Рыбку ловишь?
23. НОЧНЫЕ ШАКАЛЫ
Егорин вздрогнул от неожиданности и сунул руку в карман за револьвером. Но его попытка защищаться была не удачной: чьи-то руки обхватили его за шею и сдавили так, что захватило дыхание и в глазах замелькали красные искры. В то же время другой из нападающих ударил Егорина по голове чем-то тяжелым. Свет померк в глазах недавнего убийцы и грабителя. Сколько прошло времени с этого момента, Егорин затруднился бы определить, но когда он пришел в себя, открыл глаза, был уже ранний рассвет... Тучи, так и не пролив дождя, разошлись по небу, только в одной части горизонта еще темнело... С реки тянул холодноватый ветерок... В воздухе было свежо и сыро...
Егорин лежал в одном белье, сброшенный в одну из прибрежных рытвин. Пальто, сапоги, револьвер и даже фуражка сделались, очевидно, добычей ночных рыцарей. Егорин дрожа от утреннего холода и морщась от боли, кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, взялся за голову. Голова была тяжела, как налитая свинцом. В висках стучало... Когда Егорин коснулся рукой до волос, то сейчас же убедился, что удар по голове не прошел ему даром: волосы были слеплены засохшей кровью.
- Ну, угостили! - промелькнула в его сознании смутная мысль. - Выходит: вор у вора дубинку украл! Ну, "шпанка!"
Собравшись с силами, Егорин поплелся домой.
- Счастье, что еще деньги те не со мной были... хапнули бы, - думал он, пробираясь по пустырю домой.
Ранее утро и отсутствие жилых построек с этой стороны переулка, позволили ему вернуться домой незамеченным. Работник Егорина в это время уехал на реку, за водой. Кухарка, возившаяся около печки, не обратила на проходившего через кухню Егорина никакого внимания.
В столовой на диване по-прежнему храпел Кочеров. Захватив с собой, спрятанные в шкафу, деньги, Егорин прошел в спальню и, разбудив жену, велел ей дать горячей воды.
- Вернулся-таки! Где это тебя до утра носило! - сердитым заспанным голосом спросила жена.
- Где был - там нету! - в свою очередь огрызнулся Егорин. - Тащи скорее горячей воды. Карболки надо развести - голову промыть... Ночью с пьяных глаз расшиб висок!
Анфиса Семеновна приподнялась на кровати и, увидав кровь на щеке мужа, испуганно ахнула.
- Ну, ну, нечего дуру валять! - прикрикнул на нее муж. - Делай, что говорят, да, смотри, не болтай зря языком.
Покорная жена, слишком хорошо знавшая крутой нрав и тяжелую руку Кондратия Петрови-ча, молча и торопливо стала одеваться.
Но оставим, читатель, душную атмосферу этого дома, в котором злоба и предательство, алчное корыстолюбие и кровожадные инстинкты свили себе гнездо...
Где-то ярко-красная, мещански-безвкусная, обивка мебели напоминает кровь безжалостно зарезанных людей, а тяжелое дыхание пьяного Кочерова предсмертные агонии жертв.
Перенесемся отсюда на вольный воздух заречных полей. Солнце поднялось уже высоко... воздух, не освеженный дождем, уже дышит зноем... В эти часы полдня, когда над городом стоит знойная дымка пыли, хорошо лежать на зеленом берегу реки, время от времени освежая себя купанием.
Два оборванца, типичные представители "черемошнинской шпаны", таким образом и коротали свои досуги, приютившись под тенью тальников, над самой Томью. Еще сегодняшней ночью они были голодны и злы, как волки в бескормицу, случай натолкнул их на Егорина и обстоятельства сразу переменились... Все, что они взяли от этого грабежа, было тогда же утром снесено к знакомому скупщику, который за все отвалил им четыре рубля с полтиной. Сделавшись обладателями такой большой суммы, наши герои, не теряя попусту времени, завернули в "казен-ку". К взятым двум бутылкам водки были присоединены: большая коврига черного хлеба, фунта три печенки и две пачки махорки. Сделав все эти хозяйственные запасы, они переправились на пароме на ту сторону реки, и найдя вдоль берега укромное местечко, расположились бивуаком...
Наши читатели уже в достаточной степени ознакомлены из предыдущих глав с разнообраз-ными типами обитателей томских трущоб. Избегая повторений, скажем лишь, что два любителя легкой наживы, расположившиеся около томи, были что называется - "шпанкой", которая в тюрьме "спит под нарами", а на воле носит презрительный эпитет "халамидников". Людям этого сорта безразлично, что и как украсть: крынку ли молока с воза у зазевавшейся бабы, белье ли, развешанное на просушку. Но, когда является возможность действовать наверняка, то они решаются и на грабеж, как это было сделано с Егориным. В общем-то - это парии среди темного мира преступников. Если Егорина, например, или ему подобных, по смелости, ни перед чем не останавливающейся жестокости, по широте замыслов, можно сравнить с кровожадным тигром, то представителей "шпанки" можно назвать лишь мелкими шакалами...
- Да, фортануло нам нынче! - подумал вслух один из оборванцев, беспечно выпуская клуб густого сизоватого махорочного дыма...
Товарищ его, маленький, плюгавый человечек, одетый в какое-то невообразимое подобие пиджака и старую студенческую фуражку с оторванным Козырьком, выразительно свистнул и приложился к бутылке.
- Искупаемся, нечто, - лениво протянул первый после небольшой паузы.
- Больно уж солнышко припекает... Айда, Федюха, в воду!
- Купайся, - равнодушно отозвался счастливый обладатель пиджака. - Я не стану... Солнышко я люблю. Для нашего брата - полевого дворянина - солнце первое дело! Выпил грешным делом водочки, перекусил малость и лежи себе пузом кверху... Хорошо, тепло! Солнце-то, оно, брат, для человека пользительно, у которого ежели нутро отбито!
Высказав эту сентенцию, человек в пиджаке повернулся на спину и замер в философском молчании. В голове его теснились обрывочные воспоминания минувшей ночи.
Темень - глаз выколи... Гроза собирается, надо идти искать местечко, где от дождя спрятаться.
Идут они берегом... Как волки крадутся... Вдруг впереди плеск какой-то: не-то рыба взыграла, не то веслом кто ударил... Видят - человек...
"Пиджак" глубоко вздохнул и приподнялся на локте, свертывая "козью ножку". Товарищ его, искупавшись, лениво натягивал портки и что-то мурлыкал себе под нос.