Тут и там в прицельных линзах подрагивали белесые вспышки выстрелов. Первую очередь я влепил в окно низкого кирпичного дома, что-то вроде коровника с двускатной крышей. Спусковая педаль зенитной пушки, во избежание случайных выстрелов, сделана тугой и с большим свободным ходом; но в этот раз мне показалось, что я жал на нее целую минуту, прежде чем автомат заговорил.
Взревев, как разъяренный дракон, пушка извергла в противника струю взрывчатки и стали. Зенитный автомат, в отличие от пехотного оружия, не строчит, не стучит и не хлопает -- он именно ревет, ухо не в состоянии уловить паузы между выстрелами при суммарной скорострельности двух стволов в 2400 выстрелов в минуту. Соответственно вся отправленная получателю доза взрывается почти одновременно. Изо всех окон, дверей и щелей коровника выбило струю пыли и каких-то лохмотьев, словно я расстреливал гигантский мучной мешок. В считанные секунды я расколошматил фасад, смешав укрывшихся в нем боевиков с битым кирпичом. Держу пари, такой подлянки правоверные не ожидали.
Рывком перебрасываю стволы на 15-00 вправо. Автомат стал продолжением моих нервов; нас не интересует бандитская шпана -- мы играем по-крупному. В двухстах пятидесяти метрах, за неровным пустырем, -- длинный гараж-депо дорожно-строительной автоколонны. И что-то солидное гвоздит по нас именно оттуда, перекрывая гулким перестуком автоматно-пулеметную трескотню.
Вот он -- мерцание крупной бледной вспышки, басовитый грохот автоматического гранатомета. Мучачо засел в кирпичной надстройке на три окна, видимо, бывшей диспетчерской гаража. Мы с Фазой едва успели сменить коробки с лентами, когда артплощадка буквально заплясала под ногами, рубероидный навес рвануло клочьями и что-то где-то куда-то посыпалось. Я отметил это -- не более...
Лирическое отступление 2
... В "избушке", на крыше которой мы устраивали корриду, находилась пулеметная точка третьей роты, а за дощатой перегородкой -- батарейная каптерка, в которой помимо прочего барахла валялся и мой вещмешок с вещами "третьей" необходимости.
Среди множества приспособлений и устройств, разработанных человеком для отстрела ближнего своего, есть такая симпатичная штука -- станковый противотанковый гранатомет СПГ-9, или, по западной кличке, безоткатное орудие. Его осколочно-фугасная граната, как водится, дает фонтан осколков, а бронебойная -- струю раскаленных газов, прожигающих преграду и воспламеняющих все, что за ней находится. По-видимому, именно такой гостинец пожаловал в амбразуру пулеметчиков, поскольку, несмотря на мощный взрыв, ребята отделались только контузиями и царапинами из-за разнесенной в щепки переборки. А вот каптерка весело заполыхала, аннулировав десятка три противогазов, кое-какое тряпье и мое свидетельство о браке, расторгнутом Ленинским народным судом г. Владивостока в 93-м году и почему-то до сих пор мною не выброшенное. Таким образом, жирная точка в моей непутевой семейной жизни была поставлена ни более, ни менее, как волею Аллаха. Аллах акбар!
В военно-художественной литературе мне не раз попадался стилистический оборот "слился с оружием в единое целое". Не знаю, понимали ли авторы прочитанных мною книг смысл этой фразы, но я не раз пережил это непередаваемое ощущение лично и могу лишь повториться -- оно непередаваемо. Это когда цепочка прицел -- глаз -- мозг -- рука -- механизм наводки -ствол вдруг незаметно для вас сокращается всего до двух звеньев: глаз -ствол. Вам стоит только заметить цель, и прицельная марка магическим образом накладывается на нее, безо всяких видимых с вашей стороны усилий. Педаль! Бронебойно-фугасный коктейль гаснет в проеме вражеской амбразуры, вышвыривая наружу какие-то лоскутья и брызги малиновых искр. Буквально в сантиметрах от линии прицеливания, над окопом братков-пехотинцев из третьей геройской роты, возвышался железобетонный столб ЛЭП, и при малейшей моей ошибке снаряды, предназначенные бандитам, рванули бы над головой наших бойцов; при малейшем же моем промедлении чингачгук достал бы нас с Фазлиахметовым.
Позже Фаза рассказывал в батарее, что капитан Костылев, расстреливая бандитский АГС, улыбался блаженной улыбкой идиота, как дурачок на ярмарке. Не удивлюсь, если так оно и было -- Бог свидетель, такого наслаждения я не испытывал никогда.
Дуэль с бандитом длилась не более десяти секунд; одну заправку в сто снарядов автомат хрумкает за две с половиной секунды при непрерывной стрельбе, а я дал три-четыре коротких очереди с поправкой наводки. От басурмана осталась пригоршня стреляных гильз, растоптанная лужа крови и головная повязка цвета исламского знамени с какой-то абракадаброй по-арабски. Аллах акбар!
Вся моя личная война заняла минут десять -- двенадцать максимум, но результат сказался. Пока ревут пушки и ухают минометы, на душе пехотинцев спокойней, тем более что мастерство моих пушкарей в батальоне котировалось по самому высшему баллу. Ответный огонь батальона стал четким, уверенным и организованным. Ребята вспомнили все, чему их учили, и работали на подавление по системе "кучей на одного", что от них и требовалось. Первый отчаянный огневой натиск бандитов не увенчался успехом. Я стряхнул с себя остатки опасений за исход боя, сунул за пазуху бинокль, чтобы не болтался на шее, и сиганул с крыши.
-- Ну что, кто стрелять-то должен? -- тщательно изобразив недовольство (едино только из педагогических целей), спросил я командира зенитного расчета, сержанта Солдатова, выжидательно смотревшего на меня из-под каски. -- Я за вас по супостату пулять не буду!
Будучи с разведывательной миссией в Москве в 1940 году, британский журналист и агент военно-морской разведки Йен Флеминг, будущий литературный отец Джеймса Бонда, писал в отчете, оценивая боеспособность русских солдат: "... эти невысокие крутые ребята с бесстрастными лицами будут для противника крепким орешком... " Их немало прошло передо мной -- высоких и низкорослых, ярких и незаметных, колючих и безответных -- все они, видит Бог, были крутые ребята и чертовски крепкие орешки.
У сержанта Солдатова была парочка недостатков (как и у меня, грешного, допустим), но мужества и отваги ему было не занимать.
-- Короче! Ты -- на подаче, все остальные -- бейте ленты! -- командир расчета обезьяной взлетел на артплощадку. И восемь часов боя -- от звонка до звонка -- они с Фазой отработали на пушке вдвоем, так и не пустив под огонь ни одного из бойцов младшего призыва, хотя оба были матерыми "дедушками"*. Так что, неуважаемый Комитет солдатских матерей, дедовщина бывает разной, и дедушки -- тоже. Тот, который 13 августа дрался с бандитами на пушке No 1, мало походил на ангела -- невысокий малый с невыразительным лицом, острый на язык и не дурак подраться. Но он ОТВЕЧАЛ за своих ребят и ради их шкур подставлял под огонь свою. Крутой парень, крепкий орешек!
Я обернулся к "избушке" -- о, карамба! За те 12-- 15 минут, что прошли с начала боя, нашу площадку исковыряли гранатами вдоль и поперек; навскидку я оценил количество попаданий в 25-- 30, из них не менее десяти бронебойных, отметивших стены тонкими, в сигарету толщиной, сквозными пробоинами в кирпичных стенах. На выходе эта смешная дырочка дает такой газодинамический удар, что у людей вылетают глаза и лопаются нервы. Бруствер разворотило, станок пушки был пробит пулями, внутри избушки упало все, что стояло, но пушка и станковый пулемет в амбразуре гвоздили весело и зло, словно насмехаясь над шквальным огнем бандитов. Я не знаю, почему ни в пулеметчиков, ни в пушкарей так ни разу и не попали. Есть у меня одна гипотеза, да уж больно она ненаучна. Вы о берсерках что-нибудь слыхали? Ладно, проехали.
Так! Настало-таки время поработать главным калибром; "если кто и друг пехоты, это -- хлопцы с минометом". ВЗВО-О-ОД! К БОЮ!
В сорок первом дорогу инфантерии вермахта прокладывали не танки и не пикирующие бомбардировщики, а скромный работяга-миномет калибра 81,4мм. Так вот же они, голубчики, -- "длинная рука пехоты", три миномета БМ-37, точно такие же, как в вермахте, но калибра 82 мм. Пустячок, а приятно. Но к делу.