В римской гостинице мы поселились в смежных номерах. Окна их выходили на городскую площадь, где днем и ночью звучали голоса итальянцев, пение и музыка.

Мы сидели в моей комнате и ели на завтрак пиццу, запивая ее красным вином, таким дешевым, что даже местные нищие могли покупать его ежедневно.

– Те два человека, которые меня очень интересуют, родились где-то в Северной Италии около 1850 года, – сказал я Оливии. – В молодости они приехали в Рим, изучили инженерное дело и в 1893 году сделали свое главное открытие, которое дало Империуму средство перемещения по Сети. Надеюсь, если Баум (не все ли равно, мужчина это или женщина) смог здесь родиться и в девяностых годах написать в этом мире нечто подобное тому, что было написано в моем, то, может быть, Максони и Копини тоже существуют здесь, – закончил я.

Оливия слушала молча.

– Они, конечно, не могли усовершенствовать привод МК так, чтобы можно было посредством него осуществлять полеты по Сети. А если да, то этот секрет умер с ними. Но, возможно, они подошли вплотную к решению этого вопроса. Может быть, они оставили что-нибудь, что я смогу использовать для своего возвращения.

– Брайан, разве вы не говорили мне, что все миры, расположенные вокруг линии 0-0, опустошены и превращены в руины этими же силами? Не опасно ли экспериментировать с такими ужасными инструментами?

– Я неплохой техник и достаточно разбираюсь в наших аппаратах, посредством которых мы путешествуем по мирам. Я знаю все их уязвимые места. Максони и Копини не знали, с чем они играют.

Они наткнулись на это силовое поле совершенно случайно.

– И, насколько я поняла, почти 99% всех вероятностных миров погибли именно из-за того, что не умели управлять вызванными силами, не так ли?

– Да.

– Но если вы достаточно разбираетесь в этих аппаратах, то зачем тогда Максони и Копини?

– Дело в том, Оливия, что я не могу построить аппарат перемещения по Сети, ибо не знаю конструкции основного генератора поля. Это особым образом намотанная катушка, являющаяся сердцем генератора поля. Я никогда не разбирался в ее устройстве.

Может быть, если здесь окажутся Максони и Копини, и если они сделали те же случайные открытия, и если они вели записи, и если записи еще существуют, и если я могу найти их…

Оливия рассмеялась.

– Если боги сделают так, что все эти «если» окажутся в вашу пользу, тогда все просто. Давайте рискнем. Видение Изумрудного города все еще влечет меня.

– Давайте сначала попытаемся найти хотя бы этих людей. Потом у нас будет наверняка немного времени, чтобы разобраться в их биографиях.

Час спустя в городском архиве усталый служащий принес мне толстый том, в котором были записаны старомодным почерком тысячи имен с указанием дат рождения, адресов, а иногда и дат смерти.

– Предупреждаю вас, сеньор, – сказал клерк, – что, хотя муниципалитет и предоставляет вам эти записи, то разбирать их вам придется самому.

– Вы только объясните мне, что здесь такое, – тихо проговорил я. – Меня интересуют данные о Джулио Максони или о Карло Копини.

– Да, да, я помню. Так вот, перед вами находится регистрационная книга, в которую занесены имена всех людей, прибивших в город на жительство в период с 1870 по 1880 год. А теперь извините, мне надо заниматься своими прямыми обязанностями.

Я вздохнул и принялся за работу. Оливия помогала мне.

Прошло минут двадцать. За это время мы просмотрели все записи за 1870 год. Настала очередь 1874 года. Оливия читала быстрее меня и вскоре раздался ее взволнованный голос:

– Брайан, посмотрите! Джулио Максони, родился в 1847 году в Палермо.

Я страшно разволновался, вчитываясь в эти строки, хотя понимал, что это может быть другой Максони. Людей с такой фамилией мы уже встретили около сотни, почему бы одному из них не носить имя Джулио?

Я, похвалив Оливию, записал адрес этого Максони в записную книжку. Мои поиски Карло Копини пока не увенчались успехом.

Максони жил на улице Карлотти в доме номер 12, на четвертом этаже. С помощью карты города мы нашли эту улицу, а потом поехали туда. Она была узкая и грязная. Видимо, Максони начинал свою карьеру, если это только был тот, кого мы искали, мягко говоря, в скромных условиях. Даже сто лет назад этот район был районом, где жили одни нищие.

Я открыл дверь дома N_12, и мы сразу же ощутили резкий запах жареного лука, сыра и постного масла.

Одна из дверей в коридор открылась и заплывшее жиром женское лицо показалось в проеме.

– Простите, мадам, – начал я почтительно, – мы иностранцы, которые впервые приехали в Вечный город, чтобы найти квартиру, где жил наш покойный родственник, когда был осчастливлен возможностью дышать воздухом солнечной Италии.

У нее отвисла челюсть, затем широкая любезная улыбка расплылась по лицу.

– Добрый день, сеньор и сеньора, – выпалила она и поинтересовалась, чем она может помочь столь любезным гостям Италии.

Я назвал ей номер комнаты, где около ста лет назад жил Максони. Она, пыхтя и переваливаясь с ноги на ногу, пошла показывать нам дорогу. На лестнице так давно не убирали, что я готов был поверить, что записи Максони вполне могли сохраниться здесь. Когда мы остановились у комнаты N_16, хозяйка сказала:

– Теперь эта комната занята, но сейчас жилец на работе.

– Так, может быть, мы подождем его, – начал я, но квартирная хозяйка перебила меня, пренебрежительно махнув рукой. Она пустилась в рассуждения о неблагодарности жильцов, но я прервал ее излияния, вытащив из кармана банкноту в сто лир.

Она впустила нас в комнату:

– Вот!

Мы увидели убогую и грязную каморку с кроватью, застеленной грязным одеялом, с разбитым зеркалом, сломанным стулом, столом и батареей пустых винных бутылок на окне и полу.

– Мы хотели бы войти и побыть здесь некоторое время, чтобы пообщаться с духом нашего умершего предка, – сказал я.

Брови мадам поползли вверх:

– Но ведь в комнате живут!

– Мы не будем ничего трогать, только посмотрим. Неужели вы не понимаете наших чувств? – всхлипнула Оливия.

– Ну, хорошо, хорошо, – мадам выжидающе посмотрела на меня.

Я вытащил деньги – сто лир, и мадам просияла: