- Не слабо, - заметил Насос.
- А я что говорю. Ты понимаешь какие возможности это сулит, если нам с ним плотно законтачить? Но только я начал мосты с американцем наводить, организовал с ним небольшое совместное дело по доставке сюда наркотиков, так Анциферов мне подлянку подстроил со своим налетом.
Лучший способ заставить собеседника забыть о долге - перевести его мысли на другое, увлечь грандиозной идеей. Крот добросовестно интерпретировал лапшу, которую ему в свое время вешал на уши Морев и перевешивал ее на уши Насоса. Определенный эффект он произвел, но цели не добился.
- Интересно. Пожалуй, надо заняться поисками твоего америкашки. С его копченой рожей не так-то просто остаться незамеченным, - сказал Насос. - Но это второй вопрос. Так как на счет долга? Будешь платить или как?
- Ну что ты, в натуре, меня за горло берешь? Ну, нет у меня сейчас бабок, нет.
- А если подумать?
- Хоть думай, хоть не думай, все равно нет, - вздохнул Владлен Владленович.
Насос, пристально, не мигая, смотрел на Крота и тот невольно застыл на месте, словно кролик перед удавом. Насос отнюдь не был добродушным толстячком, своего нынешнего лидирующего положения в среде хитрого и озверелого народца, прошедшего штрафные изоляторы лагерей всех режимов, он достиг главным образом за счет умения психологически подавлять людей, чтобы диктовать им свою волю. А к строптивым умело применял показательную жестокость, как лучшую меру устрашения всех остальных.
Крот сам принадлежал к этому миру, поэтому вполне ясно представлял свое ближайшее будущее. Сначала его долго и изощренно будут бить, потом подвергнут пыткам, которые подскажет мучителям их фантазия. Про эту стадию ему не хотелось даже думать. А самое главное он понимал, что правда на стороне Насоса и тот действительно ни перед чем не остановиться, чтобы вытрясти из него деньги. Арбитражи и аппеляции здесь бесполезны. "Синие" и на воле живут по тем законам, к которым привыкли на зоне. А на зоне с должниками обращаются очень жестоко. Например, по решению сходняка злостного неплательщика могут опустить и насильно нанести ему татуировку в виде голой задницы с подписью "Все свои долги складываю в копилку". Спасти Крота могло только сиюминутное нестандартное решение проблемы. Мгновения, отпущенные ему на поиск такого решения истекали, и Владлен Владленович решился.
- Ты ведь за бугор собрался?- спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил:- Ну так поехали вместе. Там я с тобой и рассчитаюсь. Я партию цветных металлов в Германию отправил. Деньги должны поступить на мое имя в Дойчебанк. Здесь у меня действительно бабок нет, но зато должны быть там. Поехали вместе в Германию, я сниму деньги, отдам тебе долг, а потом можно и в Монте-Карло забуриться. Хоть раз в жизни оттянуться на полную катушку, как белые люди.
После недолгого раздумья Насос согласился.
Г Л А В А XXXVIII
Венька открыл глаза, когда солнце уже взошло и, пробивающийся сквозь тюлевую занавеску сноп света остановился на середине комнаты, озаряя крашеные деревянные половицы. Рядом на полу, развалившись на тулупе, смачно похрапывал Николай. Рано утром Венька и Янкелевич на первой электричке прикатили к деду Матвею и, наскоро перекусив, улеглись спать. Ночные приключения так вымотали обоих, что они сразу же провалились в пучину сна. Тут Венька осознал причину своего пробуждения - из сеней доносились голоса. Привыкнув за последнее время опасаться всего и всех, он пихнул ногой Николая, а сам принялся быстро одеваться. В это время дверь в комнату со скрипом отворилась и вошли мать с отцом. Венька облегченно выдохнул и, застегнув штаны, уже не спеша одел футболку. Гости чуть задержались на пороге, но потом мать устремилась к нему и обняла.
Пока они обнимались, Александр подошел к Янкелевичу, который от
Венькиного толчка лишь перевернулся на другой бок и принялся будить
его. Тот открыл глаза и недоуменно таращил их по сторонам.
- Тоже мне подпольщики, дрыхнут, будто медведи зимой. Как домой
позвонить, сообщить, что с ними все в порядке, так этого они боятся, конспираторы хреновы. А мы, значит, мучайся, переживай: где они, что
с ними?- сказал Александр и, ногой подвинув к себе табуретку, уселся.
Маша оторвала лицо со слезинками на щеках от Венькиного плеча и произнесла:
- Сынок, ты же еще ничего не знаешь. Саша добился твоей реабилитации. Тебя оправдали! Все обвинения сняли. Радость-то какая!
- Ничего себе! Как же это удалось сделать? - спросил Венька, ошарашенный известием.
- Я смог найти настоящего виновника смерти Гринько, - пожал плечами Александр.
- И кто же он?
- Некий товарищ по кличке Кувалда-Шульц. Вечером того дня, когда произошла драка в Галактике, он был дома у Гринько и нанес ему удар, повлекший смерть Константина от внутреннего кровоизлияния. Кувалда-Шульц поставлял Гринько наркотики, а тот за них не расплатился, это и стало причиной их конфликта.
- Ну ты даешь, отец! И ты все это дело раскрутил?
- Да. Мне просто повезло.
- Но почему же официальное следствие не смогло это выяснить? Если я не виноват, то почему отдувался за другого. Значит, и в СИЗО я сидел неправильно?
- Нет, мера пресечения тебе была избрана обоснованно. Другое дело, что сейчас, с учетом вновь открывшихся обстоятельств, многие вещи выглядят по другому. На это я могу тебе только посоветовать относиться к жизни по философски. Считай, что ты обогатился бесценным опытом, который, как известно, сын ошибок трудных, и он поможет тебе в дальнейшей жизни.
- Да уж я бы и без этого опыта как-нибудь обошелся. А если бы меня прикончили там в тюрьме?
- Вениамин, я тебя понимаю, но жизнь нельзя повернуть вспять, чтобы прожить ее по новому. Принимай ее такой, какая она есть. Повезло - радуйся, не повезло - сожми зубы и борись.
- Ладно, мужчины, хватит вам дискутировать. Философия - это хорошо, но нужно и питаться регулярно, - улыбнулась Вера и принялась выставлять на стол привезенные с собою продукты.
Венька посмотрел на внушительные сумки с едой и одеждой, которые родители занесли в дом, и спросил:
- Да как же вы доперли все это?
- А мы не перли, - вновь улыбнулась Вера. - Саша на днях машину купил. Очень удобно, надо сказать. Когда дед нас утром позвонил, что вы у него объявились, мы с Сашей сразу в машину, быстренько проехались по магазинам и с ветерком домчались сюда.
- Классно! - обрадовался Венька. - Какую марку взяли?
- Да ничего особенного. Наша марка - "Жигули". "Семерка" пятилетняя. Но бегает хорошо. Вон ее в окошко видно, возле околицы стоит.
На фоне, счастливого от полученного известия и обласканного матерью, Веньки, Янкелевич пребывал в печали. Одно дело переносить
невзгоды судьбы вдвоем и совсем другое - противостоять обществу, устроившему охоту на тебя, в одиночку. Морев-старший заметил его состояние и, положив руку на плечо американскому родственнику, попытался ободрить:
- Николай, для тебя приятных новостей у меня сегодня нет, но уверен, что скоро будут. Все не так плохо. Жив, здоров и на свободе - это по нынешним временам почти счастье.
В это время Вера уже сервировала стол и пригласила мужчин обедать.
- Счастье есть, оно не может не есть! - процитировал Венька шутку "Русского радио" и все засмеялись.
Обед прошел в теплой, дружеской атмосфере, с чувством хорошего
аппетита и высокого взаимопонимания присутствующих. Был обсужден ряд кардинальных вопросов, имеющих большое жизненноважное значение для семейства Моревых и примкнувшего к нему Янкелевича. Достигнуто соглашение о возвращении Веньки в лоно семьи и продолжении им учебы, а так же поставлена Александру по концентрации усилий на стратегическом направлении легализации Николая под другой фамилией. Для этого прежде всего требовалось добыть для него поддельный паспорт. Дело это было противозаконное, но после ухода из органов Александр на многие вещи стал смотреть по иному, терпимее что ли.