И вдруг вдали показалась полоска земли.
- Грек, ты здесь? - тихо спрашиваю в темноту.
- Здесь.
- Скажи ребятам, вижу землю.
Все зашевелились. Мы прижались к щелям между брезентом и бортом лодки. Медленно наплывал берег.
- Да это же город, - заволновался я. - Случайно не Лондон?
- Нет, мне кажется это Брест, - раздается голос грека.
- Как же мы будем выпрыгивать при такой качке?
- Подождем немного.
Сухогруз разворачивается к молу и тут на судне завыла сирена.
- Грек, передай всем, наш побег обнаружен, как только переходим мол, всем за борт.
Я отстегиваю крючки от брезента и с тревогой слушаю, что там... на палубе. Пока там пробежало несколько людей. Качка прекращается, мы заплываем за мол и тут я просовываю из под брезента голову, плечи и как мешок... вываливаюсь за борт.
Холодная вода сразу сжала кожу. Я плыву к стоящим у пирса судам. Как там остальные беглецы не вижу, боюсь задерживаться.
Время так медленно идет, кажется, что стараюсь во всю, однако пирс кажется очень далеко. И вдруг рядом очутился черный борт небольшого судна. Огибаю его и наконец то вижу бетонную стенку, с соскрябанными продольными брусами, к которым прижимаются борта судов. Цепляюсь за них и из последних сил взбираюсь на пирс.
- Эй, - слышу слабый фыркающий голос сзади, - дай руку.
Да это же грек. Спускаюсь на брус и протягиваю ему руку. Мы вместе вываливаемся на бетон... и не можем отдышаться.
- До чего же... холодно, - дрожит грек.
- Хорошо хоть в такую непогоду никого нет. Нам надо куда то удрать.
- А где осталь... ные ?
Я смотрю на воду и ничего не вижу. Наше судно где то в глубине порта.
- Может они не захотели прыгать в воду...
- Я... видел..., они... за нами....
- Вставай, грек, бежим.
Я поднимаюсь и стараюсь поднять своего товарища по несчастью. Так шатаясь, идем за штабелями, грузов, ящиков, бочек.
- Вон контора, пошли туда.
- Нас... сдадут в.... полицию.
- Пошли, мы околеем на таком ветру...
Открываем двери и обалдеваем, в теплой комнатке, совсем раздевшись, сидит амбал, рядом с ним в робе грузчика незнакомый мужик. Грек стал с ними говорить, а я захлопнул дверь и сразу пошел к электрической плитке...
- Эй, русский, - говорит грек, - это дежурка, этот парень, его звать Николь, говорит, что нам лучше убраться от сюда. Если на нашем судне подняли тревогу, то порт будут обшаривать большие силы полиции.
- Он нам не поможет смыться?
- Николь говорит, что здесь его автобусик, он нам даст ключи, но советует в ворота не соваться. Там сильная охрана.
- Куда же тогда?
- Он предлагает проехать на пирс номер семь, там стоит под разгрузкой " Пилигрим", докеры помогут спрятаться...
- Хорошо, но может быть дойти до седьмого пирса, зачем машина.
Николь сразу замахал руками.
- Он говорит, что до седьмого, километров семь. Машину и ключи надо оставить старшему, Мишелю, он ему сейчас позвонит.
Амбал одевается, грек еще греет руки над плиткой. Николь сжалился над нами, из ящика он вытащил бутылку виски и протянул амбалу. Тот ловко вскрыл и сделал глоток. Его передернуло и бутылка перешла в руки грека, потом мне. Это было крепкое пойло, хуже нашего спирта, но в желудке стало тепло.
- Машину водить можешь? - спрашивает меня грек.
- Могу.
- Тогда пошли.
Мы долго мотались по пирсам пока не нашли седьмой. Громадный "Пилигрим" разгружался кранами, вокруг мелькали погрузчики и машины. Мы подбежали к домику, из которого вышел хромой парень. Он подождал пока мы выйдем из машины и протянул ладонь. Я положил туда ключи. Грек и амбал заговорили с ним.
- Русский, он предлагает сейчас посадить нас на сейнер, а те высадят нас в Испании.
- Опять мотаться по всем странам... Я не очень хочу...
- Чего же ты хочешь?
- Попасть в Россию.
К нам подошел еще один человек, в черном блестящем плаще. Теперь они вчетвером обсуждали наши проблемы.
- Русский, шкипер согласен посадить тебя на ливийское судно, которое идет с грузом в Николаев. Ты что можешь делать? Специальность какую нибудь имеешь?
- Я электронщик, могу как электрик, могу как радист.
- Он согласен поговорить с капитаном, чтобы тебя вписали в команду, в группу механика.
- Скажи, у меня нет документов.
- Он говорит у половины команды нет документов. Но условия на судне такие, зарплату не получаешь, будешь весь рейс работать, тебя за это будут кормить, оденут, обуют, дадут койку. И еще , ты не должен говорить ни кому, даже капитану, что сбежишь в Николаеве.
- Черт с вами, я согласен.
Я расстаюсь с греком и амбалом, они отправляются в Испанию.
- Больше не попадайтесь, - советую им.
- А ты, чтобы был удачливым, побольше воровал брильянтов, - смеется грек.
- Пока, ребята, может еще свидимся.
- Прощай.
У шкипера пикап, он сажает меня сзади и мы отправляемся к неведомому судну. В начале пирса мелькнула машина с мигалками. Шкипер торопливо толкает меня вниз и яростно что то говорит, я распластался на полу машины. Пикап тормозит и я с ужасом думаю, что меня сейчас выдадут полиции. Шкипер в открытое окно что то говорит, потом мы опять тронулись. Пальцы моего соседа теребят волосы. Я приподнимаюсь. Машина с мигалкой где то далеко.
Капитан ливийского судна имел сонный вид. Он поговорил со шкипером, потом подозвал меня.
- Ты русский? - вдруг спросил он на моем родном языке.
- Да.
- Хорошо. Тебе шкипер сказал условия работы на нашем судне?
- Сказал.
- Хорошо. Как твоя фамилия.
- Караваев Максим Георгиевич.
Капитан морщится.
- Нет. Так не пойдет. Ты у нас будешь за португальца. Николас Кончес. Запомнил. Я тебя так в списки и занесу, будешь числиться как механик. А сейчас вот этот парень отведет тебя к старшему.
Моя жизнь закрутилась как в колесе. Все энергетическое хозяйство судна попало мне в руки. Старший механик говорил по-английски и мы совсем не понимали друг друга, только по жестам и мимикой на его лице, догадывался, что куда то надо сходить и что то сделать.
Старпом был англичанин, знал около семи языков, поэтому был переводчиком между нами. Обладая большой физической силой, он наводил порядок на судне с помощью кулака. Мне частенько доставалось от старпома, но я, как и весь экипаж, был бесправный на этом судне и поэтому старался не возникать.