- Как спалось? - поинтересовались с того берега. В тени дерева, где еще держалась роса, на бревне сидели мои знакомцы.

- А вы чего вчера ушли, Евлампий Георгиевич?

- Да я думал, надо же когда-то и выспаться.

- Доброе утро!

- Доброе утро!

От избы Евлани тянуло бабы Маниной стряпней. Не один я ощущал ее запах, козы стояли, задрав кверху жующие морды.

- Продолжаем? - спросил Кирсеич и объяснил мне: - У нас ученый диспут, будьте судьей.

- Судить вас? Увольте. Вам надо по крайней мере умудренного годами старца, уже пережившего день века и не впавшего в детство.

- Вот именно! - воскликнул Евланя.- Дело не в знаниях, а в мудрости. Хотя детство и есть мудрость.

- А куда ты без знаний? - спросил Кирсеич.- Ведь я в жалобе верно писал, что ты не читаешь газет и не слушаешь радио, ты отстаешь от жизни.

Евланя отмахнулся.

- Разве отставание от жизни в этом? Знание ведет к растерянности. Что ж мы тогда отшель-ников уважаем? Кто им в скит радио проводил? Можно и газеты читать и быть тупым. Отстать от жизни! Что знали, например, древние греки о нашей жизни? Чего ж мы их цитируем?

- Это не спор,- сказал я,- а передергивание. О чем вы говорили до меня?

- О пчелах,- ответил Кирсеич.- Я говорю, люди специально учатся - и то не рискуют новую породу выводить.

- Продолжим,- сказал я.- Кто первый?

- С какой средней скоростью летит пчела? - спросил Кирсеич.

- Не знаю,- ответил Евланя.

- Один - ноль в пользу Кирсеича. Дальше.

- А на какое расстояние летит пчела?

- Не знаю.

- Два - ноль. Следующий вопрос.

- За каким нектаром пчела полетит за десять километров?

- Это ненужные и лишние знания,- сказал Евланя.- Зачем мне знать, с какой она скорос-тью летит и за сколько? Они же умнее. Сами обживутся где захотят. Вот мы - люди, кто нас изучает? А мы сами строимся как? Окнами на юг. Чтоб река недалеко, вода питьевая, лес, поле. Так и пчелы. Да еще в сто раз умней. Позвольте реплику.

- Пожалуйста.

Пришла звать на завтрак и осталась послушать баба Маня.

Как опытный оратор, Евланя обрисовал обстановку вообще, потом ее же в частности, потом возвеличил природу и на ее фоне унизил человека, потом за счет унижения природы возвысил человека и хотел блестяще закончить вступление возвышением и человека, и природы, но не связал концов, так как и то и другое уже было унижено.

- Запишите ему еще один - ноль,- попросил внимательный Кирсеич.

- Мог бы и простить,- сказал Евланя.- Это же не моя вина как человека в частности, но как всех вообще.

- Не прощу.

- А я бы простил. Ладно, ноль,- сказал Евланя.- Кстати, странное допускаемое чередова-ние о - у: ноль - нуль, тоннель - туннель и уже упоминаемая эксплу-, а также зкспло-атация. Эх, Кирсеич, а я бы простил. Чужую-то вину.

- Не прощу.

- Пиши,- сказал мне Евланя,- я не такой, как дети его отца.

- Не тронь моего отца! - закричал Кирсеич.

- Кто ваш отец? - спросил я Кирсеича.

- Участник эпохи.

- Не тронь его отца,- сказал я Евлане.- Продолжаем. Чей вопрос? Да, Евлампий Георгиевич, реплика, простите.

Евланя перешел к главной части.

- По-прежнему учитывая неоднородный состав слушателей, для ясности приведу пример: Манилов. Я специально его называю, чтобы Кирсеич меня с ним не сравнивал. Нич-чего общего! Он праздный мечтатель, хозяйство его запущено, он эксплуатирует чужой труд, у меня нет крепостных, но все делается - картошка крупная, в доме нет мух, на столе букет из всех витаминов, а ты, Кирсеич, делаешь одно дело, а другие стоят. А ты в это время стареешь. Старел, вернее, до вчерашнего дня, пока я тебя не законсервировал. Так вот, отдельно взятый человек делает одно дело и стареет. Понимая это, он старается делать враз побольше, но есть очень точная пословица, что одной рукой ухватиться за... баба Маня, заткни уши... невозможно. Так вот, моя система в том, чтобы, ничего не делая, поощрять все. Я начал с простейшего - перестал гонять ос, они уничто-жили мух, перестал подкармливать пчел, они развили свои способности, надеясь только на себя.

- У моих воруют,- вставил Кирсеич.

- И ты не подкармливай. Далее: картошку я сажаю каждый раз на новом месте, не ухаживая за ней. Она прекрасно растет. Земли вокруг много. Нас спасет пространство. Не знаю, как южные люди, а нас, северных, спасет пространство. О грибах. Это совсем просто. Система орошения полей подошла вплотную к березовой опушке. Весной, во время вспашки, я выпил с ребятами, они у леса не запахали, заросло травой, и появились белые грибы. Когда сухо, я включаю агрегат, и к вечеру можно прогуляться с корзиной. Это о себе. Если говорить о формуле пользы для всех, то вначале отдохнем.

- Забыл о себе сказать, что ежедень пьешь,- сказала баба Маня.

- Да, пью. За здоровье молодых и свежих начинаний.

- Ты в своих проектах вовсе о городе не думаешь, а в городах живет каждый второй житель планеты,- сказал я.

- Как-нибудь займусь. Так что, продолжим? Моя очередь задавать вопросы Кирсеичу?

- Твоя.

- Какое удобрение пепел папиросы: калийное или азотное?

- Неважно,- ответил Кирсеич.

- Это не ответ,- сказал я.- Очко Евлане.

- Бесплатно добавляю опыт использования больших перекуров,- сказал Евланя.- К тебе приходят товарищи, ведешь их в огород, папиросы с собой. Небрежно беседуя и куря, они стряхивают пепел, удобряя землю. Водишь их вдоль огурцов. Чтобы больше курили, втравить в разговор о политике или подхлестнуть ожиданием выпивки.

- У голодной куме одно на уме,- сказала баба Маня.

- Нет. Вопрос о пчелах, вопрос специалисту. Как пчела подает сигнал: "Следуйте за мной"?

Кирсеич ответил мгновенно:

- Вибрирует телом справа налево.

- Точно.

- Очко.

- А как: там ничего нет?

- Так же. Но слева направо.

- А как: там никого нет?

- То есть? Кого никого?

- Живой опасности.

- А именно?

- Михаила Ивановича.

- И жены его Настасьи Петровны?

Скоро игра надоела. Кирсеич ушел. Мы с Евланей позавтракали и пошли гулять.

- Ведь все есть в природе,- воодушевленно говорил Евланя.

Мы шли по опушке леса.

- Например,- Евланя встал на одно колено и постучал согнутым пальцем по шляпке белого гриба,- слышишь? Сейчас я стучу по сыроежке. Совсем другой звук. То как по наковальне, то слабо. Или, пожалуйста, масленок, или опята. Пожалуйста, звук шампиньона. Заметь, все грибы от ранневесенних до позднеосенних. Для опыта я собрал их сейчас вместе. Неужели мы всегда будем различать их по времени года, цвету и очертаниям? Ведь это унизительно путать цвет опавшего листа с грибом и кланяться. Мы же люди! То есть надо развить ухо и слышать отклик. Тот же Кирсеич обиделся на меня, что я его обозвал животным. Не буквально, а кротом. Он копал огород. Это работа крота, сказал я. Вообще я тогда хорошо ему сказал: "Не оскорбляй природу челове-ком". Он зря обиделся. Ведь все есть в природе: зерно собирать полевая мышь, грибы и орехи - белки. Надо войти в контакт, они с радостью прибегут и поработают. Думать не хотим! А по три четверти нервных клеток на тот свет утаскиваем. Конечно, они нужны мировому разуму.

- Евланя, прости, что перебил. Какая вчера была погода?

Мы стали вспоминать. Не могли вспомнить. Пошли к Кирсеичу.

- Кирсеич, какая вчера была погода?

Он, довольный, что его попросили, достал тетрадь с заглавием "Народные приметы редких случаев околоземной атмосферы" и зачитал: "Такого-то сентября впервые за много дней появилось солнце. Никакие прогнозы не предсказывали его, посему отношу появление солнца на редкий случай".

- Допиши: и на действие потусторонних сил.

- Может быть, может быть,- согласился Кирсеич, закрыл тетрадь и грустно сказал: - У меня черный стержень исписался.

- И хватит. Пошли к бабе Мане чай пить. Ведь на бабу Маню писал? Про иконы? Ай-яй! А ведь солнышко-то и выглянуло, когда перенесли иконы.