Первые месяцы войны показали, что наш тыловой организм нуждается в перестройке. И в августе 1941 года вышел приказ Народного комиссара обороны СССР об организации Главного управления тыла Красной Армии, управлений тыла фронта и армий и Положения об этих управлениях. Этим приказом учреждались должности начальника Тыла Красной Армии и начальников тыла фронтов и армий; На фронтах и в армиях начальники тыла являлись заместителями командующего и одновременно подчинялись начальнику Тыла Красной Армии. Мера была принята своевременно. Она предусматривала сокращение состава фронтового и армейского тыла, улучшение управления им в целях придания большей мобильности. Тылы приближались к войскам.

Все это я понял сразу и воспринял как новое, разумное. Но вот сразу не смог смириться с назначением. Все-таки во мне жила командирская натура.

Ехал в штаб армии, готовился к встрече с ее командующим генерал-майором Д. Д. Лелюшенко. Мы были с ним знакомы. Вместе служили в Московском военном округе, нередко встречались на различных совещаниях"

- А, старый знакомый, - пожимая мне руку, громко приветствовал он, слышал, слышал, что к нам назначен. Ну что ж, входи быстрее в курс, в войска чаще наведывайся, денька через два зайди ко мне.

Я познакомился с работниками штаба армии, изучил задачи, которые она решала, уяснил тыловую обстановку. Вопросов набралось много. С ними и пришел к Д. Д. Лелюшенко.

- Вовремя явился, - лицо командарма было озабочено, - надо срочно побывать у танкистов полковника Ротмистрова, изучить, как они готовы к предстоящим боевым действиям. По пути загляни в подвижной отряд к генералу Чанчибадзе.

И закрутились мои дороги. Я понимал, что командующий посылал меня в эти горячие точки не ради праздного любопытства. Придирчиво, скрупулезно вникал на местах в организацию своей службы, изучал людей, от которых во многом зависели наши общие успехи. Уже первые наблюдения, полученные у Ротмистрова и Чанчибадзе, оставили приятное чувство. Соединения были обеспечены в основном нормально, жалоб, серьезных нареканий в наш адрес у командиров не было.

Обо всем этом и доложил командующему, когда вернулся в штаб.

В начале декабря наша армия перешла в наступление на клинском направлении, стала подчиняться штабу Калининского фронта. События раскручивались с молниеносной быстротой, обстановка менялась в день несколько раз. И важно было не упустить ничего существенного в такой ситуации, постоянно знать обеспеченность частей и соединений горючим, боеприпасами, продовольствием.

Поехал в те дни в передовые наши подразделения. Сам того не замечая, оказался в роте, готовящейся к атаке. Здесь увидел генерала Д. Д. Лелюшенко. Он удивленно вскинул бровь.

- Товарищ командующий, - доложил я, - выполняю ваше приказание. Бойцы и командиры одеты, обуты, накормлены, всем по норме обеспечены.

- Теперь срочно поезжай в тыл, но там не засиживайся, наведывайся чаще в войска, - распорядился он.

Я недолго пробыл в 30-й армии. Однажды получил распоряжение от начальника тыла Калининского фронта генерала В. И. Виноградова срочно прибыть к нему. Встретил Василий Иванович меня дружелюбно. В подробности при беседе не вдавался. Чувствовалось, положение дел он знал хорошо, был обо всем информирован. Сообщил, что есть приказ о моем назначении в 39-ю армию к генералу И. И. Масленникову.

...О Василии Ивановиче Виноградове у меня остались самые хорошие воспоминания. В тыловую службу он пришел с командной должности. Строгость, пунктуальность, высокая требовательность так и остались в его характере. Обстоятельства сложились так, что после войны я некоторое время работал под его началом.

Генерал Виноградов возглавлял Тыл Советской Армии, а я в его аппарате занимал должность начальника управления службы тыла Министерства обороны. Припоминается такой случай. Василий Иванович срочно потребовал от начальника управления снабжения горючим данные о том, как снабжены горючим войска Дальневосточного военного округа. Тот не смог дать самые свежие данные, поскольку звонить в Хабаровск из-за большой разницы во времени не было смысла. Естественно, мой коллега попал в неприятное положение.

Я решил как-то смягчить обстановку. Пользуясь добрыми товарищескими взаимоотношениями с генералом Виноградовым, пришел к нему и рассказал о сложившейся ситуации.

- Значит, защитником решил стать? - миролюбиво спросил он. - Лучше бы научил этого начальника выполнять свое дело...

Свое дело... Очень точно сказано. Нет, пожалуй, в нашей жизни такой сферы деятельности людей, где бы точность, строгость и порядок были в столь огромной цене, как в армии. Порой и один человек может запутать дело, нанести непоправимый вред огромному коллективу людей. К нашему большому сожалению, такое случалось и на войне. Из-за неразберихи, порожденной неаккуратностью, несерьезностью отдельных товарищей, создавались двусмысленные ситуации, на распутывание которых, как мы знаем, война не отводит времени.

Что-то подобное мне пришлось испытать, когда я прибыл в 39-ю армию. Положение к тому моменту в районе Ржев - Ярцево создалось для армии напряженное. Продвижение ее вперед застопорилось. Части оказались втянутыми в своеобразную горловину и были зажаты с трех сторон противником. И многое для активизации боевых действий наших сил должен был сделать штаб тыла со всеми его службами.

Штаб я разыскал в Андреаполе. Тут же располагалась станция снабжения. Познакомившись с подчиненными командирами, поинтересовавшись их планами, поспешил через Нелидово и Белый в штаб армии. С трудом его отыскал. Представился командарму генерал-лейтенанту И. И. Масленникову.

- Как вы нас разыскали? - искренне удивился он. - А мы ждем вас, постарайтесь поскорее вникнуть в наши нужды и завтра зайдите ко мне.

Генерал Масленников был спокоен. Ни суетливости, ни раздражительности я не уловил в его поведении. Он коротко, толково отдавал распоряжения, пытаясь найти выход из возникших сложностей.

На следующий день командарм сказал мне, что о всех трудностях в обеспечении частей и соединений горючим, продовольствием, боеприпасами он доложил в Москву генералу А. В. Хрулеву. Вот-вот оттуда должен приехать представитель. Командарм пожаловался на то, что его по рукам и ногам, связывают находившиеся в армии в большом количестве лошади. Их нечем было кормить.

- Товарищ командующий, - обратился я к Масленникову, - мы и своими силами многое можем сделать.

Я не был раньше знаком с генералом Масленниковым. И мало что-либо слышал о нем. Но с первой же минуты проникся к нему симпатией. Худощавый, ниже среднего роста, он ровно держался с окружающими. А вы себе представьте картину тех дней. Впереди тебя, справа, слева вражеские войска. Они активно действуют, ведут огонь, делают все, чтобы смять наши ряды. Согласитесь, нужно иметь большую выдержку, недюжинную силу воли, чтобы не сбиться на грубые окрики, не запаниковать.

Услышав, что я предлагаю что-то новое, обещающее хоть какое-то облегчение в нашем положении, он оживился, велел выкладывать все.

Я настаивал на том, чтобы перевести штаб тыла из Андреаполя в Нелидово. Это было разумно в той обстановке. Все наши довольствующие службы должны были приблизиться к ведущим боевые действия частям, чтобы эффективней помогать им, в конце концов, лучше знать нужды тех, кто сражался на передовой.

Требовалось срочно отремонтировать отрезок дороги, соединяющий Нелидово со станцией снабжения. Мы брались сделать это своими силами, использовав на работах оставшееся местное население. В Нелидове предлагалось организовать перевалочную базу, куда бы мог прибывать войсковой транспорт.

При штабе армии необходимо было иметь постоянную оперативную группу из офицеров штаба тыла. Я с начальниками служб должен был находиться в Нелидове, организуя и обеспечивая бесперебойную работу живительного конвейера перевалочная база - передовые части.

После этого короткого доклада командарм посмотрел на члена Военного совета корпусного комиссара А. Я. Фоминых, на начальника штаба армии полковника П. П. Мирошниченко. Те согласились с моими доводами.