- Нику, ты не хочешь немного прогуляться? - спрашивает он, выразительно посматривая в мою сторону.

- С удовольствием, - с готовностью откликаюсь я, - эта жара уже так надоела мне, что хочется в конце концов пройтись под настоящим ветром.

- И, возможно, дождем, - усмехается Влад. - Нужно только хорошо одеться.

Мы натягиваем на себя водонепроницаемые штормовки, потом Влад нагибается и кладет в карман подводный фонарь. На мой вопросительный взгляд следует красноречивый ответ одними глазами, и я и себе беру фонарик, тоже подводный, поскольку других у нас просто нет. Мы вылезаем из палатки, затягиваем обе молнии внешнего навеса, и Влад кричит соседям:

- Ребята, вы не хотите с нами прогуляться?

Я удивленно округляю глаза, но в ответ уже долетает голос Алека:

- Да нет, спасибо, вы же знаете, какие мы лентяи.

- Вы зря времени не теряйте, - прибавляет Станко, - думайте, что нам делать с этим гиперболоидом.

- Ну и задание ты нам даешь, - смеется Влад, - это же нужно гулять до самого утра.

- Ничего, завтра отоспитесь.

Мы оставляем относительно тихую территорию лагеря, выходим на пляж, насквозь продувающийся ветром, и, не сговариваясь, идем к "каменному дивану". На дворе заметно потемнело, правда, пока что только из-за плотной завесы туч, но нас ждет серьезный разговор, и я, карабкаясь по камням, отдаю должное предусмотрительности Влада.

Примостившись на каменном ложе и откинувшись на "спинку", мы долго молчим. Я просто не знаю, как начать разговор, а Влад никак не может собраться с мыслями. Наконец он глубоко вздыхает и говорит:

- Знаешь, Нику, лучше всего было бы, если бы я ничего тебе не рассказывал, но... мне не хочется, чтобы ты после этой истории долго чувствовал себя обманутым. За время экспедиции я успел полюбить тебя, как... как своего самого близкого друга, и чувствую твою взаимность, хотя на свете ещё не было друзей, таких далеких, как мы. Тяжело предусмотреть, какие последствия будет иметь мой рассказ, и все же... Я расскажу тебе то, что знаю о Бермудах и... о нашей экспедиции.

- Я слушаю тебя, Влад, - говорю внезапно охрипшим голосом, и сердце после такого вступления начинает ускоренно колотиться.

- Почти два столетия, а точнее, сто девяносто три года тому назад в районе Бермуд, тогда ещё просто Скалистых, произошла катастрофа. Разведывательный катер, возвращаясь к материнскому кораблю, неожиданно взорвался. Экипаж погиб мгновенно, обломки разлетелись в разные стороны, но, как оказалось чуть позже, энергетическая станция осталась практически неповрежденной. Она упала в море в нескольких километрах от Бермуд и опустилась на глубину сорока метров.

- Подожди, Влад, - не выдерживаю я, - как это упала? Она что, так высоко подлетела вверх? И что это у тебя за странная терминология?

- Упала потому, - говорит Влад, не изменяя тона, - что взрыв произошел на высоте полутора километра. Это был космический катер планетарного типа.

- Космический?!! - ошарашено переспрашиваю я. - Извини, Влад, но ведь на Земле тогда ещё не было космических аппаратов!!!

- Ты прав, Нику, - отвечает Влад, улыбаясь одними уголками губ, - на Земле тогда ещё не было. Они создавались на расстояния трех с половиной парсеков от этой планеты.

Меня внезапно будто кто обливает ледяной водой, которая тут же мгновенно замерзает. Влад бросает в мою сторону короткий взгляд, опускает руку мне на колено, и я начинаю оттаивать.

- Продолжай, - отзываюсь в конце концов более-менее спокойным голосом, и Влад ведет дальше:

- То, что энергетическая станция катера не разлетелась на куски, было установлено сразу же после взрыва при изучении голограмм события. То, что она осталась неповрежденной и в рабочем состоянии, обнаружилось позднее, после детального анализа информации, переданной автоматической обсерваторией, установленной неподалеку от Земли той экспедицией.

Я больше не перебиваю Влада, слушаю внимательно, спокойно, и на моем лице нет ни одного признака недоверия. Нет, так как я верю Владу, как самому себе. Даже не то, что верю, я просто знаю, что он говорит правду.

- Как не прозаично это звучит, но причины аномальности района кроются в том, что энергетическая станция такого типа, как на катере, настроена на периодический автоконтроль. Состояние тех контуров, которые часто работают, оценивается по результатам выполнения ими своих функций, а по тем, что долгое время не инициируются, приходится прогонять тесты. Все, что я говорю, достаточно приблизительно описывает действительность, но важно, чтобы ты понял суть того, что происходит возле Бермуд. Когда стрелки компасов крутятся в разные стороны, то это означает, что станция тестирует свой магнитный контур. Если конструкции, которые свободно плавают по поверхности, внезапно идут на дно, то виноваты в этом локальные изменения гравитационного поля, осуществляемые гравитационным контуром. А при возникновении стены белого тумана работает контур, который я не могу назвать, потому что земная наука ещё не открыла этого явления.

- А если в тех конструкциях, которые идут на дно, сидят люди? - вдруг спрашиваю я, неожиданно даже для самого себя.

Впервые за все время нашего знакомства Влад утрачивает свою уравновешенность и лихорадочно хватает меня за руку.

- Извини, Нику, извини! - эти слова он произносит каким-то совсем чужим голосом, но тут же снова становится прежним Владом. - Никто не смог предусмотреть, что будет, если станцию лишить защитной оболочки, без которой она просто никем не представлялась... Мы страшно виноваты перед вами...

Эти его "мы" и "вами" так поражают меня, что, несмотря даже на успокоительную дозу, полученную от Влада, я срываюсь с места и едва не кричу:

- Боже мой, Влад, что это за "мы" и "вы"?!! Скажи же мне наконец, кто ты?!! Откуда ты все это знаешь?!!

- Я уже давал тебе ответ на вопрос, кто я такой, - Влад поднимает голову и смотрит на меня снизу вверх. Сумерки вокруг быстро густеют, и черты лица моего собеседника становятся все менее четкими. - Но для того, чтобы ты правильно понял меня, выслушай ещё кое-что.

Я опускаюсь на свое место и, глубоко вдохнув, затихаю.

- Трагедии, виновником которых является станция без защитной оболочки, - это лишь одна сторона дела. Энергия, которая выделилась при тестировании на протяжении двух столетий, - ничтожная капля по сравнению с тем, что спрятано в сердце станции - её энергетической установке. Это величина, несравненная с мощностью даже водородной бомбы. Опасно, когда такая вещь попадет в руки человека, не имеющего представления о настоящей природе своей находки, хотя и блокирующие системы достаточно надежны. Но будет просто страшно, когда установкой завладеет тот, кому известно все и кого не сдерживают моральные ограничения, так как эту энергию можно освободить за одно мгновение...

Я уже снова спокоен и воспринимаю то, что говорит Влад, без резких эмоциональных вспышек.

- За время, истекшее после старта первой экспедиции на Землю, изменилось очень много. Повысился уровень науки, значительно усовершенствовалась техника, появились принципиально новые возможности межзвездных перелетов. И, что очень важно, был найден относительно безопасный источник энергии, и все установки старого типа заменили на новые. Все, кроме одной, которая лежит сейчас на глубине сорока метров неподалеку от Бермуд. Я, представитель службы Планетарной безопасности, прибыл на Землю для того, чтобы вернуть последний экземпляр на родную планету или, в крайнем случае, уничтожить его.

Я ощущаю, как медленно цепенеет мое тело: сперва ноги, потом руки, наконец очередь доходит и до мышц лица, но мне ещё удается выдавить из себя:

- Как, Влад... неужели ты?..

- Да, Нику, - его голос даже не дрогнет, - я - не землянин.

Он замолкает, и вдруг словно какие-то неощутимые до сих пор пробки вылетают из моих ушей, и туда врываются завывание ветра в скалах, грохотание внизу под нами волн, несмелое лопотание первых капель дождя. Ненастье пока что не задевает нас, однако вскоре достаточно будет всего нескольких порывов, чтобы мощными завихрениями воздуха швырнуть нам в лица потоки воды и вымочить с ног до головы. Но если какая-то мысль не может сейчас никак появиться у меня, то это лишь о том, чтобы вернуться обратно в лагерь.