"Вот и ты наконец-то получил свое! - подумал Сергей, и про себя добавил: - Пусть Бог тебя простит!"

Подъехавший сопровождавший дипломата и писателя Чаплыгин только мельком взглянул на своего раненого товарища и не удостоил даже взглядом погибшего сотрудника местной государственной безопасности.

- По этой трассе мы будем ехать очень долго. Тут я подобрал попутчика, который мне показал по карте дорогу, по которой мало кто ездит. Поэтому она почти всегда свободна и подобных случаев, - Чаплыгин указал на разбитую машину, - там почти не бывает.

- Тогда перекусывать не будем и сразу же поедем. Не возражаете, Сергей Альбертович? - осведомился Юрий Владимирович у Сергея.

- Я не против, - сказал Михайлов, потому что торопился быстрее попасть в столицу и рассказать Игорю Вячеславовичу о том, что он увидел в горной деревушке.

- Только предупреждаю, - продолжил Чаплыгин, - дорога все время ведет вниз, поэтому нужно смотреть в оба. Но зато через пару часов уже будем дома пить чай. Ну что, по машинам?

- По коням! - шутливо поправил его Поляковский.

Обе машины осторожно выехали с территории автостоянки и не видели, как разбитый "жигуленок" качнулся от воздушной волны пролетевшего по трассе большегрузного грузовика и, окончательно проломив плетень, вместе с погибшим шофером свалился на автостоянку, где всего десять минут назад стояла американская машина.

Только тогда подбежавшие к ней посетители шашлычной увидели, что на полу между передним и задним сиденьями лежал ещё один пассажир, погибший от удара головой в крышу машины. По документам, обнаруженным во внутреннем кармане его пиджака, это был Вано Георгиевич Чадлишвили.

Глава 107

Следственная группа Ткачука - Квасова была распущена уже через три дня. Этому способствовали некоторые события, которые произошли за это время в столичных правоохранительных органах.

В первую очередь это коснулось прокуратуры. Ни с того ни с сего двойное убийство в квартире Калашниковых, разбойное нападение на частное сыскное агентство "Кристи и Пуаро" и убийство полковника Васильченко в "Макдональдсе" у Камергерского было решено свести в одно делопроизводство. По большому счету так и должно было случиться, за исключением одного: никто из оперативной группы - ни Ткачук, ни Квасов, ни Кононенко никому из своего начальства не докладывали о том, что все три дела имеют общие корни. Кроме того, дело о налете на квартиру ветерана Великой Отечественной войны Суздальского тоже должно было перейти новой группе, но в городской прокуратуре все пытались отпихнуться от него. И, по всей видимости, им это удалось.

Руководство новой группой поручили... младшему следователю прокуратуры Ольге Владимировне Кудряшовой. Начальство долго и напыщенно говорило о роли прокуратуры в борьбе с организованной преступностью и криминалом и о том доверии, которое оно оказывает молодому сотруднику.

Майору Квасову приказали в течение суток сдать дела, находящиеся в разработке, и отправляться на Северный Кавказ для усиления кадров управления внутренних дел одной из республик.

Капитан Кононенко остался в столице, но его назначили командиром специальной группы по борьбе с проституцией.

Больше всего повезло старшему следователю прокуратуры Ткачуку - его назначили с повышением в управление кадров Генеральной прокуратуры. Старый следователь догадывался, что стало основной причиной расформирования их группы, но своими мыслями поделился только с Кириллом Климовичем, провожая его на Павелецком вокзале.

Пройдя в зал ожидания, они взяли бутылку армянского коньяка и устроились подальше от редких пассажиров.

- Да, Кирилл, не думал я, что мы так скоро расстанемся, - начал следователь. - Я думаю, ты понимаешь, почему именно тебе выпала столь "почетная" обязанность оказать помощь нашим товарищам на передовых рубежах.

- Я-то понимаю, что это все неспроста, но только никак в толк не возьму, за что именно мы так хорошо зацепились, что пауки в нашей банке сразу же заболели медвежьей болезнью?

- Не знаю, не знаю, - в раздумье сказал Ткачук. - Все три дела, как я понимаю, кого-то сильно затронули, и они решили от нас избавиться. Но с каждым по-своему.

- Да, но только меня, по всей видимости, послали в бессрочную командировку, - грустно промолвил Квасов.

Петр Владимирович внимательно посмотрел в глаза Кириллу.

- Твоя командировка, а они подразумевают, что ты оттуда не вернешься, - предупреждение всем нам.

- Вы думаете, что я сам этого не понимаю? - спросил капитан.

- Ты не понял мою мысль. Твоя командировка то же самое, что черная метка старому пирату в прибрежной таверне. Знаешь, есть такая поговорка: "Предупрежден, значит вооружен!" Вот ты и получил эту метку. Но самое плохое, что у нас, остальных, до сих пор её нет. И кто знает, может, эту метку я и твои Конон и Малыш получат вместе с пулей или другим образом.

- Из ваших слов мало что следует, Петр Владимирович.

- Ты не прав, Кирилл. Из моих слов следует, что ты любыми путями должен остаться в живых. Я думаю, что тогда они не посмеют расправиться с нами. На всякий случай я тебе дам один адресок на Северном Кавказе. Постарайся сразу связаться с этим человеком, как только приедешь. Он, хочется верить, сможет тебе помочь, да и нам всем тоже.

- А кто этот ваш знакомый?

- Это очень хороший человек. Мы с ним встретились, когда в студенческие годы я увлекался альпинизмом. Когда ты с ним ближе познакомишься, он тебе расскажет много интересного, - сказал Ткачук и на салфетке написал адрес и номер телефона.

В этот момент дежурная по вокзалу объявила о начале посадки на скорый поезд "Москва - Махачкала".

Собеседники выпили по последней рюмке, пожали друг другу руки и обнялись на прощание. Майор Квасов быстрым шагом направился к лестнице, ведущей на перрон, а Петр Владимирович, с сожалением посмотрев ему вслед, направился к выходу.

...В то время, когда Квасов обустраивался в купе скорого поезда, капитан Кононенко мило беседовал с девушкой, сотрудницей районного отдела ЗАГСа Викторией. Девушке пришелся по душе этот симпатичный сотрудник статистического бюро (так представился Конон), который собирал данные для отчета по демографическим процессам в столице за последние пятьдесят лет.

- Значит, вам нужны документы о рождаемости и смертности сразу же после войны? - переспросила девушка и пригласила Конона пройти в архив, расположенный в подвале.

Там стояли длинные дубовые стеллажи, заполненные до самого потолка пухлыми папками. На торцах были написаны годы, к которым относились те или иные дела. Кроме того, каждый стеллаж был разделен на две части: на одной висела табличка с буквой "Р", что означало "рождаемость", на другой - "С", что означало "смертность".

- Что вас из этого больше всего интересует? - игриво спросила Виктория.

- Вика, я слышал, что после войны в наших ЗАГСах выдавались документы взамен утерянных на войне, или вместо личных документов военного образца.

- Да, было распоряжение Совнаркома о порядке замены книжек красноармейцев и командных кадров Красной Армии на паспорта старого довоенного образца. Разве этот вопрос как-то связан с демографией столицы?

- Вы понимаете, Вика, - капитан начал сходу придумывать приличное объяснение своему интересу, - я ведь работаю в нашем бюро не один, а с несколькими своими коллегами. У каждого из нас есть строго определенное направление деятельности.

- И какое же ваше направление? - спросила девушка.

- Меня интересует процесс формирования в нашей столице национальных, или, правильнее сказать, этнических групп населения. Кроме того, в связи с этим неплохо было бы выяснить закономерности ассимиляции национальных групп в славянских нациях.

- О, - удивилась девушка, - это уже похоже на расширенный план написания кандидатской диссертации!

- А вы знакомы с таким видом научной работы? - тут же среагировал капитан.

- Да, я в этом году закончила филологический факультет университета, и у меня были мысли о научной работе, но, как видите, стала обыкновенной архивной крысой.