– Не маловато? – спросил Туманишвили.
– В самый раз. Кроме огневой мощи существует понятие «мобильность». С центнером на плечах по горам не побегаешь...
– Верно, – поддержал командира опытный Филонов.
– Теперь «винторезчики». По десять двадцатипатронных магазинов, один в стволе, сто пятьдесят – двести патронов дополнительно. Сколько – каждый решает сам для себя. С «Грозой» – аналогично.
– А пистолеты? – встрепенулся Дима Славин.
– Помню, помню... К «пээсэскам» по пять обойм, считая ту, что в пистолете. К «эмэспэшкам» – по восемь десять зарядов, это непринципиально. С ножами каждый разбирается самостоятельно... И напоследок – гранаты. Все, кроме гранатометчиков, берут по шесть «эф один». Гранатометчики – по три. Или нет, лучше по две... Все ясно?
– Йес, сэр! – звонко отрапортовал Гречко и заржал.
– Вот и замечательно.
– А передатчики? – Насупился Чубаров.
– Радиосвязи у нас не будет, – просто ответил Рокотов.
Казаки удивленно вскинули брови.
– Как это не будет? – первым подал голос Леша Веселовский.
– Очень просто, – Влад внимательно оглядел собравшихся. – Радиопереговоры для нас слишком опасны. Чечены – не идиоты, вполне могут сечь эфир. Появление в районе чужого сигнала вызовет соответствующую реакцию... Есть РЭБ (Части радиоэлектронной борьбы и радиоперехвата) и у федеральных сил. По выявленным ими координатам нас либо сотрет в порошок авиация, либо на перехват выйдет спецназ. Ни то, ни другое нам не нужно...
– Владик прав, – покачал головой Филонов.
– Что тогда со связью в нашем отряде? – спросил Чубаров.
– Элементарно, – Рокотов потянулся. – Назначаем двух «пейджер боев». Будут курсировать между авангардом, арьергардом и центральной группой и передавать сообщения. Предлагаю Василия и Семена...
– Почему опять я? – попытался возмутиться Славин.
Дмитрий зыркнул на младшего брата. Василий поднял вверх руки.
– Все понял. Был неправ.
– Ты бегаешь быстро, – объяснил усмехающийся Влад. – Запасным к тебе пойдет Денис. К Семену – Данила.
– Ясно, – кивнул невозмутимый верзила Лукашевич.
– «Пейджер боями» работают только те, у кого «Винторезы», – продолжил биолог. – У остальных своих обязанностей навалом. Никита ведет группу, снайперы проводят общее наблюдение, гранатометчики волокут снаряжение... Естественно, совсем без связи мы не обойдемся. Но она будет заключаться только в двух передатчиках. На случай срочного сообщения на базу...
В охотничьем хозяйстве возле Тарского возвращения группы должны были ожидать родственники Чубарова и Туманишвили – десяток вооруженных мужиков в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет, способных – выдвинуться навстречу отходящему с боем отряду. Третий день они уже находились на месте и готовились встречать вертолет.
– В общих чертах план мы выработали. Что будет конкретно – узнаем на месте, – Владислав поднялся и прошелся вдоль стола. – Всего не предусмотришь. Но вероятность успеха очень велика... Кто сомневается, еще есть время отказаться и остаться в Тарском...
Сомневающихся не нашлось. Настоящие казаки всегда идут до конца.
С эмиссаром председателя «Всепланетного Еврейского Конгресса», а заодно – и владельца щвейцарской фирмы «Noga Ingeneering S.p.A.» Ицхака Гаона Анатолий Борисович Чубайсенко встретился совершенно открыто. Прямо в своем кабинете московского офиса. Ицхак Гаон через подставные компании скупил несколько процентов акций энергетического монополиста, и потому визит одного из акционеров не вызывал никаких подозрений.
Эмиссар был худ, как сушеная вобла, лишен чувства юмора и свободно говорил по русски, так как происходил из семьи недавних эмигрантов, долго и скандально добивавшихся выезда из СССР на «землю обетованную», а в результате оставшихся в Германии, где принялись доставать своими дурацкими претензиями терпеливых бюргеров.
Чубайсенко сухо поприветствовал визитера, приказал секретарю, чтобы его ни с кем, кроме высших должностных лиц, не соединяли, и провел запечатанного в душный черный костюм гостя в специальную комнатку для секретных переговоров.
Эмиссар уселся на диванчик и выжидательно посмотрел на главного энергетика России.
«Ржавый Толик», как Чубайсенко именовали и друзья, и враги, включил систему глушения подслушивающих устройств, и помещение наполнилось негромким гудением.
– Что вас ко мне привело? – визит не был оговорен заранее, и чиновник не знал, с чем прибыл посланник Гаона.
– Последние события на бирже, – немного гнусаво ответил незваный гость.
– А именно?
– Падение котировки, предприятия. И слухи о пересмотре продажи пакета акций.
Российские энергосистемы были приватизированы с дикими нарушениями закона. Вместо положенных двадцати пяти процентов акций иностранные компании получили тридцать три, еще десять процентов находились вообще неизвестно в чьих руках, в стане российских держателей постоянно шла грызня, время от времени заканчивающаяся отстрелом наиболее зарвавшихся бизнесменов. В развитие производства или хотя бы в ремонт обветшавшего оборудования никто не думал вкладывать ни копейки, предпочитая решать свои финансовые вопросы путем веерных отключений и правых, и виноватых, и переправляя денежки со счетов корпорации на свои личные, по странному совпадению сплошь находящиеся в банках оффшорных зон.
А с введением в совет директоров Главы Президентской Администрации ситуация только осложнилась.
Стальевич привнес в и так запутанные отношения между акционерами и потребителями еще большую путаницу, ибо сам хронически не мог не воровать то, до чего дотягивались его загребущие ручонки.
– Колебание курса акций – явление временное и носит сезонный характер, – спокойно отреагировал Чубайсенко. – А слухи о пересмотре итогов продаж ничем не подтверждены. Я недавно беседовал с Президентом. Он мне ясно дал понять, что против деприватизации. Надо будет – внесем соответствующие изменения в законы... Госдума уже наша, и вам волноваться не о чем.
– Я что то не видел в проектах законов подобного документа...
– На подготовку проекта уйдет пара дней. Успеем.
– Вы понимаете, что произойдет, если наши интересы пострадают, – в голосе эмиссара прозвучала угроза.
– Не надо со мной разговаривать в подобном тоне! – вскипел Чубайсенко. – Я еще ни разу не нарушал наши договоренности, а вы все время мне намекаете на негативные последствия. Ни к чему хорошему это не приведет. Не хотите со мной работать – извольте, договаривайтесь с кем нибудь другим. Я лично могу спокойно уйти с этого поста. Ничего, кроме головной боли, он мне не принес...
Ржавый Толик тактично умолчал о семи миллионах долларов, которые ему удалось скоробчить за год пребывания на новой должности.
– У нас с вами заключен контракт, – проскрипел гость.
– Устный, – напомнил хозяин кабинета.
– При свидетелях, – не сдавался эмиссар Гаона.
– И что? – язвительно спросил чиновник. – Вы намерены предать его гласности?
– При определенных условиях...
– Бросьте! Это разговоры на уровне детского сада. В Европе вашего босса за те делишки, что он проворачивает здесь, по головке не погладят. Вы считаете, я не проверил те деньги, на которые Ицхак приобретал акции? Ошибаетесь... И знаете, что я выяснил?
Главный энергетик шел напролом. С Гаоном и компанией ему подобных нужно всегда держать ухо востро и иметь сильные контраргументы. Иначе сожрут. Сначала будут стонать о маленьких дивидендах и незавидной судьбе инвестиций в чахлую российскую экономику, потом перейдут к завуалированным угрозам, а затем ударят в спину.
– Что? – скрипнул гость.
– Источники поступления, – широко улыбнулся хозяин офиса. – Проводки денег из Колумбии через Сейшелы и Каймановы острова. И копии документиков припас. Так, на всякий случай... С кем Ицхак в Колумбии сотрудничает, не подскажете?
Визитер засопел.
– Это бездоказательно...
– Вы так думаете? – Чубайсенко хрустнул пальцами. – Мне почему то так не кажется... Клан Очоа, если не ошибаюсь. И в случае скандала американцы подключатся...