Володя сделал вид, что не услышал.

- Посидим в кафе, - предложила Дашка. - Там прохладно, выпьем чего-нибудь.

Она привела нас куда-то, где за плечами буфетчика поблескивали бутылки спиртного. Я знал, что Володя не пьет, но Дашка заказала водку, и он пил со всеми. Илья опьянел и стал приставать к Володе.

- Как тебе здесь?

- Жарко, - Володя все время был начеку.

- Это еще май.

- Представляю. У нас тоже бывает жарко.

Мы все отметили "у нас". Илья начал раздражаться, но не знал, к чему прицепиться.

- Ну а... как тебе все остальное?

- Грязновато, - Володя понимал, что его провоцируют, и старался не давать повода.

- Я был в Йене, - вставил Боря, - у них там брусчатку на улицах шампунем моют. По ней еще Гете ходил.

- Наверно, плюнуть негде?

- У них мостовые чище, чем этот стол, - не успокаивался Боря. - И эта чистота - несколько веков.

- Да плевать я на них хотел.

- Ну, здесь ты можешь плевать, где угодно, - сказала Дашка. - Но не надо так уж злоупотреблять. Чистота - это тоже не так плохо.

- Я не понимаю. Грязно, жарко - чего сюда было ехать?

- Друзей повидать, - сказал Володя. - Тебя, например.

- А там друзей нет?

- Есть.

- Представляешь, - громко сказала мне Дашка, отвлекая разговор на себя, с первого дня, как они приехали, их стала опекать одна старая немка. Едет в Италию - берет их с собой, в Испанию - тоже берет. Да, Володя?

Их - то есть Володю и его жену. Мне стало жалко Дашку.

- Эта немка считала их русскими или евреями? - спросил Илья.

- Антисемитизма сейчас нет, - хладнокровно ответил Володя. - Даже наоборот.

- Что значит, наоборот?

- У нас есть приятель, в теннис вместе играем, он когда узнал, что я еврей, знаешь, что спросил?

- Ну?

- А вы не боитесь, спрашивает, что все снова повторится?

- Потрясающе, - сказал Илья. - Беспокоится за евреев?

- Нормальный культурный человек.

- Представляю чувства того немца. Ладно, думает, Гитлер - чудовище, но проблема снята, все это ужасно, но мы хотя бы уверены, что этого больше не повторится - нет в Германии евреев. И тут здрасьте - давно не виделись.

- Ты считаешь, может повториться? - снисходительно улыбнулся Володя.

- Но вот он же спросил тебя. Видит, знающий человек, дай, думает, спрошу.

- Кончайте, - сказал Боря. - Чего это вы тему нашли? Илья, кончай про немцев.

- Разве я про них? Кто говорит о немцах?

- Ты, - сказала Дашка.

- Ладно, - сказал он. - Уговорила. Кто сегодня заказывает кофе? Американцы или - извините, в последний раз, - немцы?

- Кофе мы пьем в Яффо. Настоящий арабский.

- Ты что, на машине?

- Мы едем к морю, искупаемся.

- Что ж ты пьешь, если за рулем? - возмутился Боря. - Я в твою машину не сяду.

- А я тебя и не приглашала, - сказала Дашка, поднимаясь.

Вокруг сидели студенты, было несколько солдат с оружием, два или три столика занимали математики. Среди них был москвич Болдин. Илья, столкнувшись с ним, когда мы входили, сказал, что у меня архив Векслера, и Болдин предложил, когда перекусим, встретиться у входа. Я видел, как он что-то обсуждал за столиком с коллегами, как отодвинул тарелку, положил блокнот и стал чиркать карандашом.

Ожидая его в вестибюле с цветными витражами, я сел на диван. В нишах стояли огромные аквариумы, было тихо. Болдин вышел из кафе и остановился, в смущении ероша рукой короткие, седые с желтизной волосы. Я понял, что он забыл про меня, но помнит, что кому-то что-то обещал, и пытается вспомнить, кому и что. Увидел, вспомнил, обрадовался и пошел навстречу:

- Извините, закрутился, сумасшедший день, ничего не соображаю, вы - друг Григория Соломоновича?

- Я слышал вашу фамилию от Векслера, - сказал я.

- Это отец. Они были друзьями. Значит, - Болдин уточнял во избежание недоразумений, - в семь вы меня доставляете в ресторан, так? Полагаюсь на вас.

- Хотите выпить?

- В такую жару?

- Кофе.

- Это с удовольствием.

Илья и Боря еще не уехали, и я попросил подбросить нас в старый Яффо. В машине Илья сказал:

- Туда я бы тоже не ездил. Те же арабы, что в Иерусалиме.

- А куда бы ты ездил? В Нетанию? - спросил я.

- Тоже верно. Кто-нибудь знакомый погиб?

- Да, - сказал я и удивился: как быстро ко всему привыкаешь.

- Такая страна, - заметил Илья. - У каждого есть знакомые погибшие и каждого хоть раз показывали по телевизору.

Болдин копался в бумажнике, вытаскивал какие-то записочки.

- Меня просили купить нательный крестик... со Святой Земли, понимаете... на... - отставив руку, как дальнозоркие старики, прочел: - вот: Виа Долороза.

- Это Иерусалим.

- Купите в Яффо, - сказал Илья. - Все святое делается...

- На Малой Арнаутской в Одессе, - докончил Боря за друга.

- Молодец, - похвалил Илья. - Не забыл в своем Принстоне... географию.

...Мы сидели под тентом за грязным столом. Кафе примыкало к древней крепостной стене, и совсем рядом с нами качались на море парусные яхты. Вокруг кричали торговцы, и по узкой полоске между стеной и морем медленно двигалась толпа. Если Дашка с Володей и были где-то тут, едва ли мы бы встретились, да я и не хотел - зачем?

-...у него тогда были неприятности. Мой отец был академиком, он хотел взять его к себе в институт, обком не разрешал, помните, какое тогда было время, пятый пункт, отец поехал к министру обороны Устинову, тот в этом смысле тоже был тяжелый человек, но позвонил прямо при отце, сказал: "Сегодняшним числом оформишь, завтра доложишь об исполнении". Он тут работал?

- Недолго. Понимаете, - решил я осторожно предупредить разочарование, кажется, это не совсем математика...

- А что?

- Не знаю.

- Я посмотрю то, что вы мне дали. А вечером в ресторане поговорим еще с одним человеком, он сейчас в Штатах. Я все время боюсь забыть, вы мне напомните, пожалуйста, купить крестик.

Спросив дорогу у хозяина кафе, мы дошли до магазинчика неподалеку. Болдин выбрал крестики, я поторговался и купил еще какие-то сувенирчики, которым Болдин обрадовался. Мне нравилось, как ответственно он относится к самым мелким поручениям. Проверив записочки в бумажнике, остался удовлетворен. По узким переулочкам мы выбрались в еврейский район. У светофора переходила улицу молодая парочка: солдат в форме ел на ходу мороженое, девушка в короткой юбке и майке со шлейками несла на груди его автомат. Ремень его был перекинут через голову девушки. Она была такой хорошенькой, что Болдин засмеялся от удовольствия:

- Жаль, оставил фотоаппарат в гостинице.

Мы остановили такси и поехали в гостиницу. У себя в номере Болдин пошел в душ, а я включил телевизор. Работал кондиционер, уличная жара не проникала сквозь закрытые окна. По израильским каналам шли фильмы, я переключил на CNN. Новости начались с нас: с воем промчался "амбуланс", тенистую улицу перекрыла полосатая запретительная ленточка, полицейские склонились над кем-то или чем-то... Не зная английского, я ничего не понял. Болдин прошлепал босиком, обмотанный полотенцем и мокрый, вслушался.

- Плохо понимаю, - сказал он. - Фарасаба? Палестина?

- Кфар-Саба. Это рядом с Нетанией.

- По-моему, теракт, но жертв нет. Легко раненные.

Показывали следующий сюжет, выборы где-то в Европе.

- Чем, по-вашему, все тут кончится? - спросил Болдин.

Я пожал плечами.

- Вы извините, что я так, голышом? Может, и вы душ примете? Посидим, остынем. Мой сосед только вечером появится. Вы его видели - с бородой.

- Боря.

- Он жил в Израиле. Говорит, арабов надо задавить.

- Он не сказал, как это сделать?

- Но ведь и так, как есть, нельзя. Честно говоря... вы не обидитесь?

- Нет, конечно.

- Их ведь тоже можно понять, правда?

- Всех можно понять, - сказал я.

- Уничтожить палестинцев невозможно, значит, нужна нормальная граница. Как может существовать государство без границы?