– За четвертый, – пробурчал Эйлвард. – Клянусь эфесом, она упала почти у пятой.

– Что вы, она перелетела пятый! – громко крикнул гасконец.

Прибежавший лучник, на бегу размахивая руками от волнения, сообщил, что стрела упала на восемь шагов дальше пятого кола.

– Ну, что вы теперь скажете, чья взяла? – заявил брабантец, пыжась и горделиво расхаживая среди своих рослых арбалетчиков, дружно приветствовавших его.

– Признаю, что вы одержали верх, – мягко ответил Джонстон.

– И одержу верх над любым лучником в мире, – запальчиво, не скрывая своего ликования, ответил победитель.

– Ну, ну, умерьте свою прыть, – вмешался рыжеволосый лучник; дюжий и плечистый, он возвышался над своими товарищами на целую голову. – Придется и мне перемолвиться с вами словечком, раз вы так уж распетушились! Куда это подевалась моя рогатка? Клянусь святым Ричардом Хамполским, чудно будет, если я не переплюну его с этой его штукой; на мой взгляд, она больше похожа на мышеловку, чем на оружие воина! Ну как, вы не прочь потягаться еще со мной или с вас уже хватит?

– Пятьсот восемь шагов – это более чем достаточно, – ответил брабантец, покосившись на своего нового противника.

– Брось, Джон, зачем гнешь дерево не по себе? Ты же никогда не был сильным стрелком! – шепнул ему Эйлвард.

– Не беспокойся, Эйлвард; я, правда, многого не умею, но кое в чем знаю толк. Вот забрал себе в голову, что смогу выстрелить дальше, чем он, если только мой лук не треснет.

– Что ж валяй, лесник, валяй, балда! Выступай смелее, Хампшир! – со смехом подзадоривали лучника его товарищи.

– Клянусь душой! Смейтесь, сколько влезет, – воскликнул Джон, – но да будет вам известно, что меня учил делать длинные выстрелы сам старик Хоб Миллер из Милфорда.

С этими словами Джон сел на землю и, поместив большой черный лук так, что подошвы уперлись в рукоять, он наложил стрелу на тетиву и обеими руками стал тянуть ее к себе до тех пор, пока наконечник не оказался на уровне основы. Старый лук скрипел и стонал, и тетива вибрировала от сильного натяжения.

– Кто этот болван, который стоит на пути моего выстрела? – спросил лучник, вглядываясь в даль.

– Он стоит по ту сторону моего колышка, – ответил брабантец, – ему нечего опасаться.

– Что ж, пусть простятся ему его прегрешения! Хотя, пожалуй, стоит он слишком близко, чтобы ему угрожала моя стрела.

Джон поднял обе ноги, нажимавшие на рукоять лука, и спущенная стрела огласила долину густым сочным гудением.

Парень, о котором шла речь, упал ничком, но тотчас же вскочил и понесся со всех ног в другую сторону.

– Ай да выстрел, дружище! Стрела пролетела прямо над головой! – закричали воины.

– Mon Dieu! – возмутился брабантец. – Да разве так стреляют!

– Уж такой у меня фокус, – ответил Джон, – не раз зарабатывал я себе галон эля, тремя выстрелами покрывая милю в Виверли-Чейз.

– Стрела упала на сто тридцать шагов дальше пятого кола, – раздался издали голос лучника.

– Шестьсот тридцать шагов! Mon Dieu! Да это небывалый выстрел! И все же здесь нет заслуги вашего оружия, mon gros camarade [мой толстенный приятель (франц.) ]. Ведь чтобы сделать это, вам самому пришлось согнуться, как лук!

– Что ж, клянусь эфесом, в этом есть доля правды, – ответил Эйлвард. – А теперь мой черед показать, какие преимущества у боевого лука. Я попрошу вас пустить изо всех сил стрелу в тот щит из вяза, обтянутый бычьей шкурой.

– Пожалуй, я и при Бринье не расходовал столько стрел, – пробурчал брабантец, – однако там были мишени получше, чем этот обрывок бычьей шкуры. Но о чем разговор, друзья англичане? Щит не более сотни шагов отсюда, в него и слепой попадет.

Брабантец туго натянул тетиву и пустил стрелу в раскачиваемый ветром щит. Эйлвард извлек из колчана стрелу. Старательно смазал наконечник и пустил ее в ту же цель.

– Уилкинс, принеси-ка сюда щит, – приказал он.

Когда тяжелый щит был принесен к состязавшимся, лица англичан вытянулись, а брабантцы заулыбались во весь рот: большая стрела глубоко вонзилась в дерево, как раз посередине щита, но не видно было ни стрелы Эйлварда, ни какой-либо отметины.

– Клянусь тремя царями! – воскликнул брабантец. – Теперь уж не может быть споров о том, чье оружие лучше и чья рука бьет вернее. Вы промахнулись, англичанин.

– Не спеши, не спеши, mon gar, – возразил Эйлвард и, перевернув щит, указал на небольшую дырочку в дереве. – Видишь ли, camarade, моя стрела пронзила щит насквозь, и я полагаю, что из двух стрел опаснее та, которая пробивает насквозь, а не только вонзается в цель.

Брабантец даже ногой топнул с досады и, казалось, обдумывал, как бы побольнее уязвить соперника, но тут все увидели скакавшего к ним Аллейна Эдриксона.

– Сейчас сюда прибудет сэр Найджел, – объявил юноша. – Он желает поговорить с Отрядом.

И мгновенно на луговине, где все было разбросано как попало, навели порядок: лучники живо облачились в свои доспехи и подняли лежавшие на траве луки. Длинный кордон оцепил поле, удалив всех посторонних, воины выстроились в четыре шеренги, на флангах расположились младшие командиры и головные. Солдаты стояли навытяжку, застыв на месте, когда к ним подъехал их командир; лицо сэра Найджела сияло, и вся его небольшая фигурка дышала радостью, так как он привез воинам вести, как видно, для него весьма лестные.

– Нам оказана великая честь! – крикнул он. – Принц избрал наш Отряд из всех частей армии. Он поручает нам отправиться в Испанию на разведку в тыл врага. Но так как воинов в нашем отряде очень много и, может быть, у кого-нибудь нет желания принимать участие в этом трудном походе, я попрошу выйти вперед тех, кто хочет по доброй воле отправиться со мной.

Какое– то движение прошло по рядам, но когда сэр Найджел снова взглянул на воинов, перед ним по-прежнему стояли сомкнутые прямые шеренги. Сэр Найджел поглядел с глубоким изумлением на солдат, и лицо его омрачилось горьким разочарованием.

– Зачем мне суждено было дожить до такого позора! – воскликнул он. – Что же это… Никто из вас…

– Достойный сэр, они все, как один, выступили на шаг вперед! – тихо сказал ему Аллейн.