Прямо перед ним было окно, и в него лились потоки лунного света, но внезапно что-то на миг заслонило свет, и, приглядевшись, Аллейн увидел, что снаружи медленно качается из стороны в сторону, как бы подскакивая, голова человека, чье лицо обращено к нему. Даже при неясном свете в этом окровавленном, изуродованном, искаженном лице нельзя было не узнать его юного товарища-оруженосца, еще недавно сидевшего у него на постели. С криком ужаса Аллейн бросился к окну, а разбуженные этим криком лучники тоже вскочили с коек и в полной растерянности озирались вокруг. Да, юноша убедился, что опасения его были не напрасны. Его зверски убитый, жестоко изувеченный несчастный друг был выброшен из верхнего окна на веревке, стянувшей ему шею, и тело его, которое теперь мерно раскачивал ветер, ударялось о стену, а изуродованное лицо словно заглядывало в окно.

– Боже мой! – воскликнул Аллейн, дрожа всем телом. – Что это за ужас? Кто совершил это злодеяние?

– Я вижу, удары нанесены камнем и сталью, – бесстрастно сказал Джон. – Давай сюда лампу, Эйлвард! Этот лунный свет слишком размягчает сердце человека. Широко раскройте глаза, данные вам богом, и смотрите!

– Клянусь эфесом! – воскликнул Эйлвард, когда колеблющийся свет пламени упал на окно. – Это и вправду наш молодой господин Форд! И сдается мне, что тут поработал сенешал, подлый негодяй, он не осмеливается напасть на нас днем, а ночью подкрадывается и убивает своих гостей во сне. Клянусь тетивой! Не быть мне Сэмкином Эйлвардом из Белого отряда, если я не проткну его сердце своей стрелой.

– Нет, Эйлвард, вернее, что сенешал здесь ни при чем, – вмешался Аллейн, – вспомните о ночных бродягах, которых я видел, может быть, кое-кто из их шайки проник в замок. Я должен, пока не поздно, предупредить сэра Найджела о грозящей нам опасности. Отпустите меня, Эйлвард, мое место возле него!

– Подождите минутку, mon gar, нацепи этот шлем на конец моего лука. Вот так! Приотвори дверь, мы сперва просунем в нее шлем: выходить в полной темноте, когда не знаешь, что тебя ждет за дверью, отнюдь не безопасно. Ну, друзья, мечи из ножен и стойте наготове! Hola! Клянусь эфесом! Настало время действовать!

Едва он произнес эти слова, как в замке поднялась невообразимая суматоха, раздался истошный женский крик, топот ног, затем послышался резкий лязг оружия и рев, подобный реву разъяренного льва:

– Богоматерь Дюгескленская, святой Ив, святой Ив!

Отдернув засов, лучник просунул в дверь шлем, надетый на лук. Тотчас же раздался сильный удар, и шлем со звоном покатился по полу; но прежде чем стоявший за дверью успел снова занести руку, его тело было насквозь пронзено мечом Эйлварда.

– Скорей, camarades, скорей! – крикнул он и, отшвырнув двоих, преградивших ему путь, побежал по коридору, в, ту сторону, откуда доносился крик и шум.

Сделав два крутых поворота, они очутились на площадке невысокой лестницы и посмотрели вниз – туда, где шла схватка. Они увидели квадратную прихожую с дубовым полом, в которую выходили двери парадных комнат для гостей. В этой прихожей было светло, как днем, ибо факелы горели во всех настенных подфакельниках; украшавшие их клыкастые или рогатые головы отбрасывали призрачные тени. В двух шагах от лестницы, на пороге открытой двери в спальню, лежали сенешал и его супруга; у нее была отрублена голова, мужа проткнули насквозь острым колом, который торчал из его тела с двух сторон. Здесь же лежали трупы трех слуг сенешала – истерзанные, покрытые грязью. Как будто их волочила по земле стая волков. Против двери в главную комнату для гостей – полуодетые, без доспехов – стояли Дюгесклен и сэр Найджел, и глаза их сверкали неистовой жаждой боя. Их головы были откинуты назад, губы сжаты, левая нога выставлена вперед, окровавленные мечи подняты к правому плечу. На полу перед рыцарями лежали три убитых ими врага, а четвертый истекал кровью и корчился в предсмертных муках. Чуть поодаль сбились в кучу, точно листья на ветру, какие-то одичавшие существа – босые, с голыми до плеч руками, худые заросшие, их свирепые, озверевшие лица и ввалившиеся глаза выражали лютую ненависть. Слыша их вопли, глядя на их всклокоченные волосы, сверкающие зубы, нелепые, судорожные движения, Аллейн решил, что они скорее похожи на духов ада, чем на людей из плоти и крови. С хриплым воем они бросались на двух стоявших у двери рыцарей, налетая с размаху на выставленные острия их мечей; не обращая внимания на раны, они исступленно вцеплялись в противников, царапали их, кусали, одержимые одним желанием – повалить их наземь. И действительно, они сбили с ног сэра Найджела, а сэр Бертран, издав свой оглушительный воинственный клич, все еще стоял, размахивая тяжелым мечом и заслоняя рыцаря, чтобы тот мог встать. Вдруг в воздухе просвистели две длинных английских стрелы, по лестнице ринулись вниз оруженосец и два лучника, и это сразу изменило ход схватки. Нападающие отступили, рыцари бросились вперед, и прихожая быстро была очищена от врагов; Хордл Джон сбросил последнего с крутой лестницы, которая вела из прихожей вниз.

– Стойте! – воскликнул Дюгесклен. – Мы погибли, если разделимся! Я лично не дорожу своей жизнью – хоть и обидно погибнуть от рук этого сброда, – но со мною здесь моя дорогая супруга, а ее жизнь я не могу подвергать опасности. У нас есть теперь возможность немного передохнуть, подумаем, сэр Найджел, как нам выпутаться из беды.

– Клянусь апостолом, – отозвался сэр Найджел, – я никак не возьму в толк, что тут произошло; меня разбудил ваш клич, я вскочил и попал в самый разгар этого маленького сражения. Бедная леди, бедный сенешал! Кто они, эти псы, совершившие такое черное дело?

– Какое-то мужичье из лесной чащи. Они завладели замком, хотя, как им это удалось, не знаю. Посмотрите в окно.

– Силы небесные! – воскликнул сэр Найджел. – От факелов светло, как днем! Ворота отворены, и во дворе собралось не меньше трех тысяч человек. Они мечутся, орут, чем-то размахивают! Они что-то проталкивают через боковую дверь! Господи, да ведь это ратник, они рвут его на части, как собаки волка! Убили еще одного! Еще! Замок в их руках, они уже ворвались, я вижу в окнах их лица. Смотрите, некоторые несут на спинах огромные тюки.