- Патрон, у вас все загноилось, слышите, патрон... - бормотал секретарь, брезгливо разглядывая язвы через увеличительное стекло. - Надо чем-то помазать, иначе может быть заражение крови...
- Не надо. Ничего не надо. Ничего не поможет. Я сделал его слишком податливым для программирования. Программу один раз изменили, и этого уже не исправить.
- Как же так, патрон, совсем не исправить? Вы же умеете всё...
- Там... ничего не осталось. Они уничтожили всё.
- Что же теперь делать, патрон, что же теперь делать?!
- Мстить.
- Кому?..
- Всем. Этому паршивому городу. Этому паршивому миру. Поднимись наверх, в лабораторию. Принеси мне этого мальчика, гомункулуса. Он будет моим заложником. Карманный заложник, это удобно...
- Уже лечу, патрон! - крикнул Курослепов на ходу.
Зазвонил телефон, и в трубке послышался взволнованный голос нового дежурного:
- Разрешите обратиться, товарищ генерал-полковник: на улицах движение, военная техника...
- Уже? - тяжело проговорил Мракобесов. - Начальники отделов прибыли?
- Так точно, прибыли все. Будут какие-то распоряжения?
- Нет...
Мракобесов положил трубку и включил изображения с внешних камер. Квартал окружала колонна бронетранспортёров. Автоматчики держали под прицелом окна и двери Управления.
- Всё, - прошептал узурпатор. - Обложили.
Не отвечая на звонки и настойчивые сигналы компьютера, он нащупал в ящике стола коробку с медикаментами. Вынул банку с пилюлями, которые он использовал для поддержания сил во время утомительных ночных допросов. Высыпал на ладонь целую горсть, закинул в рот, тщательно переживал и проглотил.
Спустя несколько минут он был уже в состоянии самостоятельно подняться из кресла. Раскрыв чуланчик с гардеробом, он оглядел свою коллекцию. Здесь было платье на все случаи жизни: от сверкающего фрака и цилиндра до рваных нищенских лохмотьев.
Мракобесов натянул на себя грязные "треники", затасканные резиновые кеды на босу ногу и серый неприметный плащ с пуговицами, не сходящимися на животе. Взял дырявый рекламный пакет с двумя пустыми пластиковыми бутылями внутри. Теперь он был образцовым бродягой, побирающимся по помойкам, на которого никто не обращает, а чаще не хочет обращать внимания.
Таблетки заглушили боль и запитали организм искусственной химической энергией. Слегка ещё пошатываясь, Мракобесов проследовал по коридорам, миновал заброшенную кочегарку, пыточные подвалы, спустился ещё ниже, снова миновал коридоры, пролез в забитый ржавым хламом чулан, подобрался к одной из стен, разрезал ножом картонную перегородку, спустился по затянутой паутиной деревянной лесенке, своим ключом открыл металлическую дверь и оказался в тоннеле метрополитена.
Это был перегон между станциями "Чернышевская" и "Финляндский вокзал".
Трусцой, по шпалам, он заспешил к "Чернышевской", через каждые две минуты сторонясь электричек и вжимаясь в бетонные ниши тоннеля.
Наконец впереди замаячил свет, беглец прибавил шагу и вскоре вылез на платформу. К нему сразу подошёл как назло оказавшийся поблизости милиционер. Всмотревшись в лицо бродяги, поморщился:
- Э-э, брат, да тебя надо срочно в изолятор, а не то заразишь своей проказой половину города. Пошли со мной, живо.
Мракобесов молча вдавил в бок милиционера дуло пистолета и выстрелил. Негромкий хлопок утонул в гудении набежавшей электрички. На перрон высыпали люди, и неопрятный человек с язвами на лице затерялся в толпе.
Поднявшись в лабораторию, Курослепов бросился к стеклянному шкафу, на полке которого лежал коробок, кусочек хлеба и блюдце с водой. Дверцы распахнуты настежь, мальчика-гомункулуса на полке не было. Курослепов лег на пол и, медленно перемещаясь на животе, осмотрел пол под столами, шкафами и батареями отопления:
- Эй, мальчик, где ты? Цып-цып-цып! Иди сюда, получишь конфетку! Слышишь меня? Цып-цып-цып!..
Внезапно откуда-то сверху раздалась команда:
- Курослепов, встать! Руки за голову!
Секретарь поднял бегающие водянистые глаза и сначала увидел начищенные сапоги, затем галифе с генеральскими лампасами, затем китель, перетянутый портупеей и, наконец, суровое лицо генерала Потапова. Живого, здорового и настроенного, судя по всему, очень решительно. Позади него стояли, ощетинившись автоматами, военные пехотинцы.
- Я всё скажу, всё-всё-всё, только не стреляйте, - торопливо залепетал Курослепов и заплакал. - Мракобесов, это всё он, он заставил... Я всё скажу, я напишу, я всех, всех выдам. Я сам, первый, чистосердечное признание. Только не бейте, я сам я всё сделаю, сам...
- Молчать! - рявкнул на него Потапов. - Где мальчик?
- Мальчик? Мальчик был здесь. Вчера был здесь. Сейчас, сейчас, я найду его, цып-цып-цып... Он где-то здесь, я найду его...
Но Пети Огонькова в лаборатории уже не было.
Тринадцать бывших сотрудников Секретного отдела застрелились в своих новых кабинетах, не оказав сопротивления. Бориску, малолетнего сына губернатора, обнаружили в одном из помещений целым и невредимым. Курослепов давал подробные показания.
Глава десятая: ДЬЯВОЛ В МИЛИЦЕЙСКИХ ПОГОНАХ
1
Глаза фюрера, мокрые от слёз.
Отравить санкт-петербургский водопровод
бубонной чумой
Во вторник, ближе к вечеру, арестованный Карл Ангелриппер и больной Курт, в сопровождении агентов Пятого Рейха, прибыли в столицу Колумбии. Там они пересели в спортивный самолет и на предельной спорости домчались до предгорья Кордильер, где на замаскированной крошечной взлётной полосе их поджидал вертолёт. Вертолёт стремительно поднялся в горы, запетлял в ущельях и сел на поляне, расположенной у самого входа в бункер. Четверо рядовых бросились к машине, подхватили носилки и бегом поднялись по петляющей каменистой тропе.
У распахнутого настежь входа, в окружении высших чинов, скрестив опущенные руки и выражая всем своим видом скорбь, стоял сам Адольф Гитлер. Маленький и щуплый, он доходил ростом всего только до пояса своим сподвижникам, и тем не менее, не смотря на эту несуразность, в нём чувствовалась магическая, завораживающая сила.
Увидев носилки, Адольф не сдержался, кинулся навстречу и схватил за руку своего приёмного сына. Рука показалась ему холодной, и он вскрикнул. Курт открыл глаза и бессмысленно посмотрел на него.