– Я не соглашусь помогать вам, не поговорив с вашей падчерицей, – заявил я. – Я хочу убедиться, миссис Марло, что она знает о вашей затее с похищением и согласна в ней участвовать.

Рея коротко взглянула на меня.

– Разумеется, она согласна. Можете не сомневаться.

– Я хочу услышать об этом от нее самой. – Я сел.

Последующий монолог я произнес лишь для того, чтобы записать его на пленку.

– Надеюсь, вы понимаете, чем это вызвано. Вы сказали мне, что вместе с вашей падчерицей задумали устроить ее похищение. Вам обеим срочно понадобились четыреста пятьдесят тысяч долларов. Вы пришли к выводу, что их можно получить от вашего мужа в качестве выкупа за его дочь, которую якобы похитят. Если я помогу вам, вы заплатите мне пятьдесят тысяч. – Помолчав, я продолжал: – Похищение людей – преступление, карающееся смертной казнью. Я хочу быть абсолютно уверен в том, что ваша падчерица в курсе ваших замыслов и знает, на что идет.

– Разумеется, она знает, – нетерпеливо ответила Рея. – Она не ребенок.

– И вы считаете, что ваш муж не обратится в полицию?

Ее пальцы забарабанили по ручке кресла.

– У вас природный дар тратить время попусту. Мы уже говорили об этом, не так ли?

Часы показывали половину десятого.

– Я не ударю пальцем о палец, не поговорив с Одетт.

– Я велела ей прийти, но она редко делает то, что ей говорят. Не тащить же мне ее сюда.

Я услышал чьи-то шаги.

– Может, это она? Пойду посмотрю.

Я подошел к двери и открыл ее. У ступенек стояла девушка. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

– Привет, – наконец сказала она и улыбнулась.

Небольшого роста, с ладной фигурой, Одетт Марло была в белом кашемировом свитере и пятнистых, словно шкура леопарда, джинсах. Этот наряд предназначался лишь для того, чтобы подчеркивать достоинства ее фигуры. Черные волосы, разделенные посередине, свободно падающие на плечи. Лицо в форме сердечка. Очень светлая кожа. Серые глаза, маленький вздернутый носик. Ей можно было дать и шестнадцать, и двадцать пять лет. Она являла собой образ порочной юности. Такие вот девушки часто встречались в судах для несовершеннолетних.

– Мисс Марло?

Она хихикнула, затем медленно поднялась по ступенькам.

– А ты, должно быть, Али-Баба. Только где все разбойники?

– О, иди сюда, Одетт, – позвала из гостиной Рея. – Оставь эти шуточки для своих бестолковых приятелей.

Девушка скорчила гримаску, подмигнула мне и прошла в дом, нарочито покачивая бедрами.

Я закрыл дверь.

Я думал о диктофоне. Ленты хватало еще минут на сорок. Так что следовало поторопиться, если я хотел записать весь разговор.

– Привет, дорогая моя, – сказала Одетт, усаживаясь в кресло рядом с моим стулом. – Какой роскошный мужчина!

– О, замолчи! – фыркнула Рея. – Сиди тихо и слушай. Мистер Барбер хочет поговорить с тобой.

Девушка посмотрела на меня, подперла рукой подбородок, изобразив на лице серьезность.

– Пожалуйста, поговорите со мной, мистер Барбер.

Я всматривался в серые глаза Одетт. Ее детские ужимки не обманули меня. Глаза выдавали ее целиком. Я видел в них грусть, недоумение, неуверенность в себе, осознание того, что она выбрала неверный путь, но не находит сил свернуть с него.

– Я хочу, чтобы вы сами сказали мне, что согласны участвовать в похищении.

Девушка взглянула на Рею, затем вновь на меня.

– Согласна участвовать? – Она хихикнула. – Да он просто душка, правда, Рея? Да, разумеется, я согласна. Дорогая Рея и я вместе придумали этот план. Прекрасная идея, не так ли?

– Неужели? – Я смотрел на Одетт. – У вашего папаши может быть другое мнение.

– Это не ваше дело, – бросила Рея. – Теперь, раз вам все ясно, давайте поговорим о деле.

– Что ж, поговорим. Когда ее должны похитить?

– Как только мы закончим необходимые приготовления… возможно, послезавтра.

– Итак, мисс Марло исчезла… Куда она поедет?

– Зови меня Одетт. – Девушка выпятила грудь, чтобы я мог убедиться, что она весьма недурна. – Как все мои друзья…

– В Кармеле есть маленький скромный отель, – не дала ей договорить Рея. – Она может поехать туда. Ей придется провести там три-четыре дня, не больше.

– Как она доберется до отеля?

Рея нетерпеливо махнула рукой.

– У нее есть машина.

– Отличная машина, – кивнула Одетт. – «Т. Р.». Летит, как ветер.

– Вы не сможете добраться туда незамеченной, если поедете на своей машине. Местные жители без труда опознают вас.

Она удивленно взглянула на меня.

– Скорее всего.

Я посмотрел на Рею.

– Вы, разумеется, полагаете, что о похищении будут знать только вы, ваша падчерица и муж?

Она нахмурилась.

– Разумеется.

– Думаете, вам так легко исчезнуть? – спросил я у Одетт. – Разве у вас нет друзей? А слуг не удивит ваше отсутствие?

Девушка пожала плечами.

– Я частенько уезжаю.

– В таком случае на месте вашего мужа и отца я бы не торопился заплатить, если б мне позвонили и сказали, что моя дочь похищена, и потребовали выкуп в пятьсот тысяч. У вас лишь голая идея, а надо создать впечатление реальности похищения. На месте вашего мужа я бы даже решат, что это ложная тревога. – Я вдавил сигарету в пепельницу. – И обязательно позвонил бы в полицию.

– Многое будет зависеть от того, насколько убедительно прозвучат ваши слова по телефону, – отрезала Рея. – За это я и плачу вам пятьдесят тысяч.

– Я подберу убедительные слова, но, допустим, он позвонит в полицию? Как вы отреагируете? Скажете ему, что это шутка? Признаетесь, что решили разыграть его, или промолчите, надеясь, что я добуду деньги, а полиция меня не найдет?

– Я говорю вам… – сердито начала она.

– Что вы говорите, я знаю, но с чего вы взяли, что я должен вам верить? Если вмешается полиция, вы скомандуете «полный назад»? Или мы продолжим игру в похищение?

– Продолжим, – ответила Одетт. – Нам нужны деньги.

Нотка алчности, внезапно прозвучавшая в ее голосе, заставила меня повернуться к ней. Но девушка смотрела не на меня, а на Рею.

– Да, нам нужны деньги, – подтвердила Рея, – но, повторяю в сотый раз, полиция ничего не узнает.

– Будет лучше, если мы заранее подготовимся к худшему, – возразил я. – Допустим, ваш муж заплатит выкуп, но когда его дочь вернется, он наверняка пойдет в полицию, и начнется расследование. Человека, заработавшего столько денег, как ваш муж, нельзя держать за дурака. Как вы узнаете, что он не пометил купюры? Зачем они вам, если вы не сможете их тратить?

– Я прослежу за тем, чтобы он этого не сделал, – ответила Рея. – Об этом можете не беспокоиться.

– Да? Мне бы вашу уверенность.

– Мой муж тяжело болен. Он сделает то, что я ему скажу.

У меня похолодело внутри, когда я перевел взгляд с Реи на Одетт. Они обе смотрели на меня. Очарование юности исчезло. Остались лишь жестокость и безжалостность, свойственные ей и мачехе.

– Я убежден, что ваш муж обратится в полицию. Поэтому мы должны планировать наши действия, исходя из этого допущения. Если вы не согласны, скажите об этом прямо сейчас, и мы тут же расстанемся.

Сжавшиеся в кулаки руки Реи лежали у нее на коленях. Одетт, не сводя с меня глаз, покусывала ноготь большого пальца.

Я повернулся к ней.

– Сегодня вторник. К субботе у нас все будет готово. Я хочу, чтобы вы договорились с какой-нибудь подругой пойти в субботу в кино. Вы сможете это сделать?

В ее глазах мелькнуло удивление, но она кивнула.

– Я хочу, чтобы вы пообедали дома и сказали отцу, куда идете. Наденьте что-нибудь нарядное, чтобы окружающие могли вас запомнить и обратить внимание на ваше отсутствие. Вы должны договориться на девять вечера, но подруга вас так и не дождется. Вы поедете в «Пиратскую хижину». Это маленький ресторан-бар в паре миль отсюда. Возможно, вы знаете, где он находится?

Одетт вновь кивнула.

– Вы оставите машину на стоянке и зайдете в бар. Закажете что-нибудь выпить. В это время там полно народу. Но я не думаю, что вы встретите там кого-то из своих друзей. Так?