- Мы хотим сказать, мсье Бонне, что он доверяет капитану Хантингтону, - сказал Шютт. - Они старые друзья. Мы все военные моряки, вам понятно это? Мы совсем не то, что вы и ваша компания.

- И покупатель передаст нам деньги? - спросил Бонне.

- Конечно, нет. Он даст их только тому, кого знает лично.

- Я поеду на "Така-Мару" и привезу деньги, - сказал капитан, - Гэс Шютт составит вам здесь компанию. А когда я вернусь, то, надеюсь, смогу заставить вас пожалеть о том, что вы сделали с людьми, которые нам доверяли. А сейчас вы покинете мостик!

Бонне пожал плечами и отвернулся. Мак-Генри сделал шаг в сторону большого чемодана, с которым не расставался с самого начала.

- Что там? - резко спросил Шютт.

Мак-Генри обнажил свои гнилые зубы.

- Там шестьдесят восемь тысяч фунтов из билетной кассы, сейфа капитана, кассы бара и рулеток, а также кое-что по мелочи из кают, - он задержался у двери и обернулся.

- Эй, кэп, - сказал он, - кстати, вы знаете?

- Что еще?

- Я там внизу нашел парня с раскроенной черепушкой, - он захихикал и продолжал хихикать, спускаясь по трапу вслед за Бонне в солярий.

28.

Два противолодочных самолета "Альбатрос-1050" поднялись с французского авианосца "Фош", каждый нес под крыльями на внешней подвеске по одной торпеде и по две ракеты "воздух-поверхность", у каждого было топлива на три с половиной часа патрулирования на малой высоте и подготовленный экипаж. Перед ними стояла задача - прочесать Бискайский залив и море южнее с целью обнаружения "Бергквист Лауры", фотография которой была получена по фототелеграфу от штаба военно-морских сил Швеции. В помощь им с борта другого авианосца "Клемансо", поднялся "Атлантик-1151", дальний морской разведчик-бомбардировщик, несущий самонаводящиеся торпеды, для поиска от марроканских территориальных вод до северной границы Бискайского залива. Всем самолетам было приказано обнаружить "Бергквист Лауру" и сообщить её координаты, чтобы боевые корабли могли выйти с испанской военно-морской базы в Ла-Коруне для её задержания.

Японские погрузочные лихтеры отвалили от борта сухогруза и направились в сторону стоящего в сотне ярдов парома. Капитан Хантингтон открыл аппарель и отдал якорь. Оба корабля стояли примерно в одной миле от португальского берега.

Капитан повел Бонне и Мак-Генри вниз. Внезапно он обернулся к Бонне:

- Вельбот на месте. Что это значит?

- Что вы имеете в виду?

- Я приказал вам отправить капитана и офицеров судна на "Бенито Хуарес" на этом вельботе.

- Они пытались убить нас, когда мы пришли за ними, - сказал Бонне. Мы только защищались.

- Каким образом?

- Мы их застрелили.

- Вы убили их?

- Мы были вынуждены убить их.

Капитан молча, стиснув зубы, спустил вельбот на воду, по канату спустился в него сам и запустил двигатель. Его переполняла ненависть к Бонне и Мак-Генри, которые убивают людей из-за денег. Он думал об убийстве двадцати двух человек из их команды и троих судовых офицеров. Но он не думал о других смертях: старого испанского джентльмена, маленького мальчика, лоцмана, толстой леди, одного ворчливого мужа, поджигателя и сорока семи пациентов больницы Святого Юстиниана, дежурного по станции и специалиста по электронике, кокаиниста Анри Фуше - все они умерли в дополнение к тем двадцати шести, потому что капитану Хантингтону были срочно нужны деньги. Но он так не думал. Капитан знал лишь то, что сделали Бонне и Мак-Генри. Как рассчитаться с ними за совершенные преступления? Он решил, что по возвращении с "Така-Мару" разделит с ними деньги, потом объявит им, что не намерен терпеть то, что они сделали, и застрелит их.

Вельбот скользил по спокойной воде к "Така-Мару". Бонне и Мак-Генри с палубы следили за ним, сами будучи под наблюдением Шютта, стоящего за рычагами подъемного крана. Вельбот причалил к борту сухогруза, и два японских моряка помогли капитану взобраться на трап.

Экипажи японских лихтеров уже трудились на грузовой палубе "Бергквист Лауры", они работали в соответствии с планами, рассчитанными на компьютерах Шютта. Ленты транспортеров перемещали сотни ящиков вина к элеваторам, которые опускали их на борт лихтеров.

Первый лихтер отвалил и направился к сухогрузу "Така-Мару", нагруженный двумя тысячами ящиков вина.

Капитан Хантингтон и капитан второго ранга Фудзикава встретились за широким полированным столом в капитанской каюте.

- Как я рад видеть вас! - воскликнул Фудзикава.

- Я тоже счастлив вас видеть, - ответил капитан.

- А сейчас мы должны закончить с этими приземленными, суетными делами, чтобы скорее вернуться к нашим макетам театра военных действий. У меня теперь есть тоже такой. Именно там истинное место для наших утонченных, возвышенных душ.

- Кроме того, - сказал капитан, - я счастлив сообщить, что вина, которые мы смогли получить, даже более высокого качества, чем я рассчитывал. - Он вынул из кармана список вин и протянул его японцу. Здесь наименования и возраст вин, которые сейчас отгружаются.

Фудзикава с большим интересом изучил список.

- Замечательно, - сказал он, - просто замечательно. Я особенно восхищен вином "Папа Климент" 1961 года. Оно, возможно, не так знаменито, как некоторые другие из этого списка, но если ему дать дозреть ещё лет десять...

- Вы на правильном пути, - сказал капитан, - но на вашем месте я бы обратил внимание на "Лафит" 1929 года.

- Хорошо, - сказал японец, - тогда, пока идет разгрузка, приступим к расчетам.

Фудзикава поставил на столик рядом с ним большой чемодан, открыл его и начал вынимать пачки банкнот различной национальной принадлежности. Сначала он пересчитал швейцарские пятисотфранковые банкноты в первой пачке и сделал пометку в блокноте, лежащем перед ним, затем передал пачку Хантингтону. Капитан пересчитал банкноты и тоже сделал пометку в своем блокноте. Они продолжали сосредоточенно пересчитывать деньги.

Гэс Шютт окликнул стоящих на палубе Бонне и Мак-Генри:

- Джентльмены!

Они обернулись к нему.

- Мой план не заканчивается отгрузкой вина, - сказал он.

Подойдя ближе, он понизил голос, словно их мог кто-то подслушать.