— Дорогой, приехал мистер Лэниган.

Раввин хотел было подняться из-за стола, но Лэниган остановил его.

— Нет-нет, сидите. Я не помешал? — спросил он, заметив книгу.

— Нисколько.

— Вообще-то я заглянул без определенной цели, — продолжал полицейский. — С тех пор, как мы закрыли дело, мне недостает наших милых бесед. Вот, случилось оказаться поблизости. Дай, думаю, зайду поздороваться.

Раввин радостно улыбнулся.

— Я только что столкнулся с весьма забавным проявлением крючкотворства, которое, возможно, развлечет и вас, — продолжал Лэниган. — Понимаете, дважды в месяц я сдаю на визу городскому инспектору все наши табели. Записываю, сколько часов отработал каждый наш сотрудник, были ли у него сверхурочные или особые задания, потом все это складываю и составляю ведомости, понятно?

Раввин кивнул.

— Ну так вот, сегодня мне вернули всю мою писанину на переделку, — заявил Лэниган, и в голосе его прозвучали нотки досады. — А все потому, что в ведомости значится патрульный Норман со всеми его рабочими часами. Инспектор говорит, что Норману надо урезать зарплату, ибо все время, которое он отработал после убийства девушки, не должно идти в зачет. Мол, Норман уже был преступником и не имел права получать жалование от полицейского управления. Как вам это нравится? Я уж и не знаю, что мне делать — спорить с инспектором или махнуть на все рукой.

Раввин поджал губы, посмотрел на толстую книгу на столе и улыбнулся.

— Может, поищем ответ в Талмуде? — предложил он.