Естественно, удачная операция, проведенная силами батальона, не могла решить задачи, стоявшей перед армией, но во многом облегчила ее выполнение.

17 августа 1944 года в 5 часов 30 минут 2-я рота 262-го стрелкового полка 184-й стрелковой дивизии под командованием старшего лейтенанта А. Г. Дудкина первой в войсках 3-го Белорусского фронта, первой в Красной Армии вышла на границу с Восточной Пруссией.

2-я рота была передовой во 2-м батальоне того же полка, которым командовал капитан Г. Н. Губкин, а замполит был Ф. А. Костин. Полностью батальон вышел к границе во второй половине дня.

«За маленький прибрежный Хуторок шел горячий бой, – писала в те дни „Правда“. – Одна мысль о том, что война от тихих всплесков Волги докатилась до Шешупе, вынуждала немцев драться с невиданным остервенением… Бой за хутор шел несколько часов. Охваченный дымом, он почти весь был разбит и сожжен…»

Немецкое командование и Гитлер не могли примириться с мыслью, что война будет перенесена на территорию Восточной Прусии, что на очереди освобождение Польши, что советские войска вступят на территорию Германии и придут в Берлин.

Гитлер бесновался, обвиняя во всем своих генералов и солдат, немецкие же генералы обвиняли во всех неудачах фюрера, не желая понять, что поход в Россию был безнадежной авантюрой.

Они не могли примириться с мыслью, что вот-вот начнется вторжение советских войск в гнездовье их военных устремлений, но если не примириться с мыслью, то уже принять как факт приходилось, что Восточный фронт на внешнем стратегическом направлении рухнул.

Они отвечали на это ожесточенными контратаками. Немецкое командование перебросило 18 дивизий и 4 бригады из стран Западной Европы, чтобы как-то заткнуть брешь.

5-я армия после 17 августа отбивала непрерывные контратаки противника, пока они не захлебнулись.

Советское Верховное Главнокомандование, учитывая, что на территории Восточной Пруссии предстоят тяжелые бои, что сопротивление противника достигнет там кульминационной точки, приказало 29 августа перейти к обороне по границе Восточной Пруссии. Перешли к обороне и немцы. Бои утихли. Настало время подготовки нового крупного наступления.

Фронт 5-й армии пролег причудливой линией. 65-й стрелковый корпус был обращен на запад и держал оборону в междуречье Немана и Пенты. От Синтаутая до восточной излучины Шешупе в 10 километрах от Кудиркос-Науместиса фронтом на север стоял 72-й стрелковый корпус. По реке Шешупе до ее северной излучины фронтом на запад оборонялся 45-й стрелковый корпус. Правым соседом была 39-я армия генерала И. И. Людникова, левым – 11-я гвардейская генерала К. Н. Галицкого.

Но тишина, наступавшая на передовой, не была отдыхом. Начались дни усиленной боевой подготовки. Пополнялись личным составом дивизии и полки армии, принималась новая техника и новое вооружение… Для Крылова оставалось главным, как в Восточной Пруссии в преодолении самой совершенной обороны противника избежать тяжелых потерь, как найти тот «маневр», который помог бы воевать и в этом гнездовье агрессии малой кровью.

Пока он этот «маневр» видел лишь в одном: в боевой подготовке каждого офицера и каждого солдата, в их готовности к боям в сложнейшей обстановке, в умении и боевом искусстве каждого.

Николай Иванович предложил три темы для занятий: «Прорыв сильно укрепленной и глубоко эшелонированной полосы обороны противника», «Оборона приграничного укрепленного района Восточной Пруссии», «Прорыв обороны в условиях укрепленного района».

Он требовал от командиров корпусов и командиров дивизий, чтобы учения проходили в обстановке, приближенной к реальности.

Действия армейской разведки на территории Восточной Пруссии были крайне затруднены. Если под Суходровкой удалось раздобыть почти точное начертание системы обороны, если и дальше помогали добывать разведданные партизаны и местные жители, то теперь на эту помощь рассчитывать не приходилось.

Авиационная разведка кое-что обнаружила, хотя и с большими трудностями. Система же обороны оставалась невскрытой, поэтому построить боевую подготовку было очень сложно. Общих мест в обучении войск Крылов не любил. Во время учений он ставил перед войсками самые неожиданные задачи, быть может, и более трудные, чем они окажутся на самом деле. Его опыт обороны и здесь пригодился.

С передовых немецких позиций доносились возгласы в репродуктор на ломаном русском языке: «Всех до единого, кто посягнет на землю Великой Германии, ждет смерть!», «Каждый клочок немецкой земли – могила для тебя, русский Иван!»

В эти дни был найден приказ командующего группой армий «Центр» генерала Моделя. «Солдаты! – писал Модель в приказе. – Противник стоит у границ Восточной Пруссии. Необходимо, чтобы каждый проникся требованием момента. Танкобоязнь, боязнь окружения, беспрерывный отход и тому подобное являются понятием слабых духом и проявлением трусости, которая не должна иметь места в сердце немецкого солдата. Вспомним о нашем былом превосходстве. Трусам не место в наших рядах. Кто колеблется, тот погиб!»

Стало быть, немцы колеблются, стало быть, есть танкобоязнь и главное есть, боязнь окружения…

6

Со дня на день ждали директивы фронта. Наконец в начале октября в расположение 5-й армии прибыл И. Д. Черняховский. Выслушав доклад начальника штаба армии Прихидько об укреплениях противника, он отправился с командармом в войска.

Был он на этот раз сдержан, тревожен. Подробно расспрашивал комдивов и о расположении войск противника, и о готовности их дивизий к тяжелым боям. Но этим не ограничился. Поехал на передний край. С НП рот и батальонов внимательно вглядывался в позиции противника.

К вечеру Черняховский и Крылов возвратились на КП армии. Командующий фронтом попросил Прихидько расстелить карту оперативной обстановки и стал рассуждать вслух:

– Здесь ничего в лоб не возьмешь. Каждый шаг потребует своего решения – обходного маневра, блокировки и обмана противника…

Бросил карандаш на карту и выпрямился.

– Знаю, Николай Иванович, что тебе чужда амбициозность и никогда ты самолюбивые мотивы не ставил выше дела… Вижу, в полосе твоей армии обстановка неблагоприятная. Прорывать оборону дорогое дело. А вот в расположении армии Людникова на Таураге, несмотря на то, что укрепления не менее мощные, разведаны они точнее. Там оборону не прорывать, а уничтожать артиллерией и бомбовыми ударами. Вам правым флангом следует подключиться к наступлению армии Людникова. Нанесете удар в направлении Вобалишки и Нанове с задачей выйти и здесь на Шептуне. Этим вы сразу оттянете силы противника от направления главного удара Людникова. Это поможет ему осуществить прорыв. Здесь, в воротах в Пруссию, главное – сосредоточение огромного перевеса в силах над противником на узком участке фронта. Поэтому вам надлежит основные силы корпусов Казарцева и Перекрестова перебросить в полосу наступления одиннадцатой гвардейской. Вам, Николай Иванович, может показаться, что я распыляю армию, но это делается ради концентрации удара. Там, где планировалось ранее наступление корпусов Казарцева и Перекрестова, надо будет поставить сорок пятый стрелковый. Его задача – оборона!

Крылов понял замысел командующего фронтом. В создавшейся обстановке это решение, пожалуй, было единственно возможным. Сужение полос наступления. Огромная концентрация артиллерийского удара во взаимодействии с ударом авиационным, доведенная до предела плотность войск.

Черняховский собрал командиров корпусов и дивизий. Объяснил им задачу, указав на разницу в планировании операции «Багратион» и Восточно-Прусской. Здесь нет условий, чтобы создать внезапность для противника или найти какой-либо неожиданный маневр. Черняховский предупреждал, что здесь надо предусмотреть неожиданности, которые подготовит противник, и быть к ним готовым, а потому держать все силы в кулаке и уделить особое внимание вводу в действие танковых и противотанковых резервов.

Черняховский поставил задачу к 8 октября командирам дивизий и их штабам перейти на наблюдательные пункты и внимательно следить за всем, что происходит в полосе обороны противника.