В эту холодную зимнюю ночь у ворот дома с красной черепичной крышей остановилось запорошенное снегом такси. Из машины вышел парень среднего роста в шапке-ушанке, пальто с меховым воротником, сапогах. В руках у него был большой чемодан. Такси глухо заурчало и скрылось за утлом.
Когда Адиль вошел в комнату, отец и Дилефруз чуть не ахнули от удивления. Они обрадовались, вскочили, бросились к нему.
- Добро пожаловать, сынок! - Рахман обнял сына. - Почему не дал телеграмму? Мы бы встретили. Здоров ли? Как дела?
Освободившись от объятий отца, Адиль начал раздеваться. Отвечал он сухо, коротко. Мансура повесила на вешалку его пальто и шапку.
- Да, теперь не то, что раньше, когда ты приезжал домой раз в три года, - сказала Дилефруз. - Кажется, теперь Баку тебя притягивает.
Калитку Адилю открыла Мансура. Его мрачное лицо заставило девушку насторожиться.
Рахман тоже заметил, что сын держит себя как-то странно.
- Что с тобой, сынок? Вижу, ты сильно не в духе. Наверно, на тебя погода действует?
Адиль молча подошел к столу и сел.
- Ну, так как твои дела?
- Спасибо, неплохо... - Адиль достал платок, вытер мокрое лицо. - А что у вас нового?
- Все по-старому... За эти полгода ничего не изменилось. Кое-как тянем...
Дилефруз приказала Мансуре:
- Живо приготовь Адилю поесть. Наверно, голоден. С дороги...
- Спасибо, не буду. Недавно ел, - отказался Адиль.
- Тогда поставь чай. Он ведь с мороза.
Мансура растерялась. Лицо Адиля говорило, что сегодня в доме произойдет взрыв. Девушка вышла на кухню, и сейчас же оттуда донесся звон разбитого стекла: Мансура уронила стакан.
- Ничего, это к счастью, - сказал Рахман. - Пусть всегда бьется только посуда... Лишь бы что другое не разбивалось. Да, такие-то дела... Хорошо сынок, скажи, ты что, кончил, совсем вернулся, или опять уедешь?
- Пока еще не кончил. Курсовую пишу.
- Что пишешь?
- Курсовую работу. Напишу и опять вернусь в Москву.
Рахман ничего не понял. Он прищурился, задумался на минуту, затем поерзал на стуле и сказал:
- Так, но ведь ты на прокурора учишься. Разве ты писатель какой-нибудь, чтобы что-то писать?..
- Таков порядок. Я буду писать о борьбе со спекулянтами в советском обществе. Потому и приехал домой. Собрать материал...
Адиль искоса посмотрел на отца. Рахман изменился в лице, уставился глазами в одну точку и подумал: "Что это значит: писать о борьбе со спекулянтами? - Он старался успокоить себя: - Ну и пусть пишет! Мне-то что?.. Впрочем... - Рахман нахмурился: - Нет, это мне не нравится... Что это он задумал? Не может писать о чем-нибудь другом?.."
Метель стучала в окна, завывала, злилась. Казалось, она хотела ворваться в дом.
Мансура стояла за дверью и слушала. Сердце тревожно билось.
В разговор вмешалась Дилефруз.
- Хорошо, скажи мне, если не секрет, что, в Москве нет спекулянтов? Обязательно надо было в Баку ехать?..
Адиль громко усмехнулся:
- А какая разница?
Он заметно волновался. С чего начать? Как приступить к решительному объяснению? Впервые в жизни Адиль взялся за такое трудное дело. Его решение было твердым. Он не повернет вспять!
Мансура принесла три стакана чаю.
- Я не буду! - отодвинула свой стакан Дилефруз. Рахман задумчиво потирал подбородок. Дилефруз
беспокойно ерзала на стуле. Молчал и Адиль, внимательно оглядывая комнату. Бежали минуты. Он не заметил, как выпил чай. Мансура поставила перед ним новый стакан. В комнате по-прежнему царило тягостное молчание.
В сердце Адиля боролись два чувства. Сыновняя любовь призывала его молчать, а правда, справедливость, гражданский долг заставляли говорить. Сейчас для него было одинаково трудно и молчать и говорить. Чтобы унять волнение, он взял стакан, сделал глоток. Обжегся. Поставил стакан на блюдце, отодвинул в сторону.
На стене за буфетом висел огромный ковер. Летом Адиль его не видел.
Сильнее застучало сердце. Больше Адиль молчать не мог. Он обернулся к отцу и, стараясь сдерживаться, спросил:
- Этот ковер вы недавно купили?
Рахман поднял голову.
- Который, сынок? А, этот? Я его купил для тебя.
Адиль покачал головой.
- А чей костюм висит там, на гвозде?
- Вот это?.. - Рахман запнулся. - Это Дилефруз-ханум заказала мне... Если нравится, можешь носить.
- Благодарю!
Адиль задыхался от гнева. Как трудно говорить!
Наступившая пауза тяготила и Рахмана и Дилефруз.
Мансура знала, с какой целью Адиль задает эти вопросы. Волнение его росло.
Адиль встал, снял с плечиков костюм и примерил на себя.
- Странно пошито, отец. Не велик ли тебе?
- Да, я нарочно сделал его попросторнее, - неопределенно ответил Рахман.
Адиль протянул ему пиджак.
- А ну, надень, посмотрю...
У Дилефруз немного отлегло от сердца.
- Если нравится, носи сам, Адиль.
- Верно, сынок, кажется, костюм пришелся тебе по душе. Прими в подарок...
- Он мне слишком велик, отец.
- В магазине был только этот размер. Знал бы, что тебе понравится, я отыскал бы поменьше... - Рахман понял, что проговорился, забормотал: - Мне он тоже как будто великоват...
Адиль пристально посмотрел на отца.
- Ты ведь только что сказал, будто костюм шился на заказ!
- Ну да... Я и толкую тебе... Разве сейчас есть портные, которые могут хорошо сшить?..
- Какой портной шил его, отец?
- Что?.. Не знаю, честное слово... Да ты садись, поговорим...
Рахман повесил костюм на место. От Адиля не ускользнуло, что у отца трясутся, руки.
- Как нам здорово помог выигрыш! - громко сказал Адиль.
Отец опять приободрился.
- Дай бог сынок, чтобы карман нашего правительства всегда был так полон! - Рахман налил в блюдце чай, хотя он давно остыл. - Одно время нам совсем пришлось туго. Мне даже пришлось обратиться за деньгами к учителю Салеху. Но он такой бессердечный, что...
- Не дал?
- Ну, конечно! Ты еще хорошо не знаешь этих людей!
Дилефруз поддержала мужа:
- Аллах у этого Салеха душу не может взять, а ты хочешь деньги взаймы получить...
Адиль с деланным равнодушием спросил:
- Отец, когда ты получил выигранные деньги?
- Что? Выигрыш? Еще тогда... Вскоре после тиража...:
- Сколько дней спустя?
- Какое это имеет значение? Что это значит, сынок? Когда бы ни получил - уже израсходовал.
"Хватит тянуть! - подумал Адиль. - Кажется, я начинаю медлить. Малодушничаю. Надо брать быка за рога!"
Адиль сделал шаг к отцу.
- Я должен все знать подробно!
Рахману стало душно. Он растегнул ворот рубахи и зло посмотрел на сына:
- Это обязательно? Какое тебе дело? Почему я должен отчитываться перед тобой?
- Если хочешь знать, я потому и приехал в Баку! На этот раз вам с Дилефруз-ханум, придется во всем отчитаться!
- Эй, послушай! - Дилефруз возвысила голос. - Мы с тобой по-дружески, а ты нас за глотку хватаешь?! Что тебе надо? Говори откровенно...
- Не торопись! - Адиль выразительно посмотрел на мачеху и покачал головой. - Скоро все узнаешь.
Видя, что атмосфера накаляется, Мансура встала, собрала посуду и вышла в кухню. Адиль прошел следом за девушкой и попросил позвать учителя Салеха. Сам вернулся в комнату. Подошел к столу. Сказал:
- Знайте, мне известно все!
- Да что случилось? - окрысилась Дилефруз. - Мы никого не убили, не обокрали! Говори, что ты слышал? Подумаешь, испугались! Может, если ты явился из Москвы, мы должны уехать из Баку?!
- По-моему, учеба не пошла тебе на пользу... - сказал Рахман. - Вместо того, чтобы стать человеком, ты еще больше поглупел! Не понимаю, чего ты хочешь?
Из галереи донесся старческий кашель. В дверь тихо постучали.
- Войдите! - сказал Адиль.
На пороге появился учитель Салех в накинутом на плечи пальто.
- О, Адиль!.. - весело воскликнул старик. Однако, заметив, что в доме происходит что-то неладное, тут же осекся. - Здравствуй.