Бывает так страшно! Сижу дома одна - вдруг стук в ворота. Открываю незнакомые мужчины. Чего только я ни передумала! Когда ты приехал в Баку, Дилефруз сказала клиентам, что она на даче и велела не вступать со мной в переговоры. Она боится тебя и поэтому не хочет, чтобы ты жил здесь. Я знаю, ты будешь смеяться... У них есть план женить тебя на Лалочке.

Дорогой Адиль! Это письмо я брошу вечером, когда пойду за хлебом. Извини, что пошлю без марки. Я хочу, чтоб о нем не знали ни дядя, ни Дилефруз. Если бы не твоя настоятельная просьба, я бы ни за что не решилась обо всем написать..."

Вечером Адиль долго не мог заснуть и все думал о письме Мансуры. Думал о нем и на второй день, и на третий.....

Он не стал заполнять анкету, которую взял у секретаря парторганизации. Вспоминая о своем разговоре с ним, Адиль готов был провалиться сквозь землю.

"Допустим, меня обманывают и водят за нос, - думал он. - Но я не могу обманывать партию и государство. Прежде всего я должен точно узнать, чем занимаются мои родные. Я - комсомолец. Государство столько для меня сделало! Школа, университет... Сколько на меня затрачено труда! Родина хочет видеть меня честным, преданным своему делу... Я живу в светлом просторном общежитии, сплю на чистой мягкой постели. Разве это все не забота Родины? Нет, даже ради родного отца нельзя идти на сделку с совестью! Хорошо, но что же я должен делать?"

Мысли не давали Адилю покоя.

В ЗИМНЮЮ СНЕЖНУЮ НОЧЬ

Рахман долго таскал в нагрудном кармане купленную у Бориса облигацию. Не осталось знакомого, которому он не показал бы ее. Теперь он никого не боялся и, привозя из Москвы полные чемоданы, говорил, что вещи куплены на выигранные деньги.

Шестилетие Мамеда было отмечено грандиозным банкетом. По указке Дилефруз Рахман произнес следующую речь:

- Дорогие гости! - сказал он. - Слава богу, нам тоже улыбнулось счастье. Спасибо советской власти. Выпущенная советским правительством облигация принесла в этот дом радость. А то разве смогли бы мы справить Мамеду день рождения? Тысячу раз спасибо правительству за эту облигацию. Сейчас у нас все есть, мы никому не завидуем. А раньше из долгов не вылезали...

Теперь Дилефруз и Рахман не опасались даже учителя Салеха. Они боялись только Бориса. Когда Рахман встретился с ним в Москве на вокзале, он точно признал в нем того самого парня, у которого купил облигацию. Дилефруз приказала мужу не показываться в общежитии.

Когда Дилефруз объявила матери Лалочки, что Адиль как будто склоняется к женитьбе, Бановшу-ханум от радости чуть не хватил удар. Она обняла Дилефруз и расцеловала в мясистые щеки.

- Ты с ним лично разговаривала? - поинтересовалась она, желая окончательно успокоиться. - А что думает отец?

Дилефруз поморщилась.

- Отец?! Кто такой отец там, где я?! Адиль сам сказал, что женится. Правда, говорит: "Пока рано... Кончу учебу - тогда и свадьбу сыграем".

- Ну, значит все в порядке! - Бановша-ханум облегченно вздохнула. - Мы всегда готовы.

В тот день до позднего вечера Дилефруз без устали расхваливала Адиля, а Бановша-хаяум - Лалочку.

Когда из Москвы от Адиля пришла посылка, Дилефруз дома не было.

Рахман извлек из посылки отрез и воскликнул:

- Ого, красивая вещь! - А в уме прикинул, сколько за материю могли бы дать на руках.

Мансура с сияющим лицом подошла к столу.

- Дядя, это Адиль мне прислал.

- Тебе? С чего ты взяла?

Мансура стыдилась сказать, что на днях получила от Адиля письмо, в котором тот писал о подарке.

С прогулки вернулись Дилефруз и Мамед. Увидев на столе красивый отрез и коробку конфет, Дилефруз изумленно вытаращила глаза:

- Откуда это?

Она бросилась к столу. Мамед ринулся вслед за матерью, схватил коробку, разорвал ее и начал уписывать конфеты за обе щеки.

Рахман покосился на жену:

- Не знаю, кому это Адиль прислал: кажется, Мансуре...

- Кому?! Почему Мансуре?!.. - От голоса Дилефруз задрожали стены. Что, Мансура - невеста, а?

Рахман втянул голову в плечи.

- Ей-богу, не знаю...

- А-а-а! - воскликнула Дилефруз. - Поняла...

Мамед опять подскочил к столу за конфетами. Мать ихлопнула его по руке.

- Не смей трогать! - и повернулась к Рахману: - Это Адиль прислал для Лалочки. Иначе не может быть.

Казалось, Мансуру стегнули плетью.

У Рахмана не было оснований возражать жене.

- Пожалуй, что так, - усмехнулся он. - Наверно, для Лалочки...

- А как же иначе? Ведь парень скоро приедет. Вот и прикупает понемногу подарки. Уверена, он это прислал для того, чтобы мы преподнесли Лалочке перед помолвкой. Сначала отрез, затем кольцо...

Мансура не могла сдержаться.

- Не клевещите на Адиля! Он терпеть не может вашу Лалочку!

Дилефруз обернулась к девушке:

- Замолчи! - и передразнила: - Не клевещите на Адиля!..

- Да, Адилю стыдно шаг слупить с такой девицей! Вы это сами...

- Заткнись! - вспыхнула Дилефруз. - Чего лезешь в наши дела?! Кто ты такая?

Но Мансура не хотела сдаваться.

- Как бы там ни было, я ближе к Адилю, чем вы. Рано или поздно вы станете всеобщим посмешищем!

- Ты посмотри, Рахман! Полюбуйся на свою племянницу! Слышал, что она мне сказала?

- Ну и дела!.. - Рахман сердито посмотрел на девушку. - Нечего совать нос куда не следует, дочь моя! Что тебе?.. Раз прислал ей подарок, значит она его интересует!...

- Что ж, пусть... - Мансура, махнув рукой, пошла к двери. - Ваше дело. Как хотите, так и поступайте. Я молчу.

На следующий день Дилефруз пригласила в гости Лалочку и Бановшу-ханум.

Мать и дочь, не понимая причины этого приглашения, сидели, не опуская глаз с хозяйки дома, ждали объяснений.

Сегодня Дилефруз была настроена очень серьезно. Когда Мансура начала накрывать на стол, Лалочка не выдержала, встала и вышла на кухню.

- Да, такие-то дела... - пробормотал Рахман, которому нетерпелось поскорей приняться за еду.

Как только Мансура появилась на кухне, Лалочка подошла к ней и спросила:

- Не знаешь, зачем Дилефруз-ханум пригласила нас с мамой?

Мансура, не задумываясь, ответила:

- Знаю!

- К добру ли?

- А как же? Конечно, к добру... Адиль прислал для тебя отрез и конфеты. Не сегодня-завтра мы принесем тебе обручальное кольцо, поняла?

Пританцовывая от радости, Лалочка вернулась в комнату.

Адиль еще летом говорил Мансуре: "Не пасуй перед Дилефруз и Лалочкой. А то они голову отгрызут..."

Мансура сделалась смелой. Она решила отомстить Лалочке, высмеять ее.

После обеда Дилефруз положила на стол отрез, присланный Адилем, и остатки конфет.

- Только вы не должны обижаться, - сказала она. - Как наш сынок захочет, так и сделаем. К тому же, он человек образованный, ему не пристало жениться по старым обычаям. Пока он прислал Лалочке этот подарок, а самое основное будет после его возвращения.

Мансура слушала, хитро улыбаясь. Лалочка кокетливо поводила плечами. И верно делает, - согласилась Бановша-ханум. - ведь не чужие...

- Поздравляю вас! - вставила Мансура.

- Спасибо, доченька! - поблагодарила счастливая мамаша. - Дай бог, чтоб и для тебя наступил такой день!

Мать и дочь засиделись допоздна. Они были очень счастливы.

Новые родственники мысленно погуляли на свадьбе молодых, отвели их в баню и даже дождались внучат...

Когда гости собрались уходить, Дилефруз приказала мужу проводить их.

- Вставай, Рахман, не годится оставлять невестку одну!

Мансура пила чай. Услышав слово "невестка", она не выдержала, прыснула и, захлебнувшись чаем, кашляла до слез.

Лалочка взяла "свекра" под руку. Все спустились во двор.

В городе бушевала метель. В пяти шагах ничего не было видно. Ветер гнал по улицам снежные хлопья, швырял их на стены домов, заборы, в окна... Гудели провода. Обычно ярко освещенный город сейчас был окутан полумраком. Электрические лампочки на столбах, льющде тусклый свет, раскачивались из стороны в сторону. В завываниях ветра тонули трамвайные звонки, сигналы машин. Прохожие, подняв воротники, спешили поскорей добраться до дому. В воздухе, на земле, домах, деревьях - снег, снег и снег. Холод пронизывал до мозга костей. Ветер крепчал. Казалось, он задался целью разрушить город.