7 декабря 1944 года

Два дня назад я сделал мои первые шаги, опираясь на костыли, и прошел но палате. Вчера рискнул выйти в коридор. Сегодня отправлюсь на короткую прогулку к реке Молдау. Я должен снова ходить. Даже если придется начинать все сначала, как маленькому ребенку, я готов к этому.

10 декабря 1944 года

Каждый день я совершаю чуть более длинные прогулки. С помощью одной из сестер дошел до театра. Это десять минут ходьбы для здорового человека, но у меня путь занял больше часа. Мои руки покрылись ранами и волдырями, но я делаю явные успехи.

12 декабря 1944 года

Меня отправили на курорт в австрийские Альпы для лечения радоном. Неподвижность левого колена постепенно проходит. Но правая нога все еще ничего не чувствует, она висит на поврежденном бедре и стала короче более чем на пять сантиметров.

Провожу много времени в долгих и утомительных прогулках с костылями по снегу. Каждый день принимаю радоновые ванны, которые должны стимулировать мышцы и суставы.

16 декабря 1944 года

Военные сводки просто убийственные. Я обозначаю продвижения противника на запад и восток на моей карте и пришел к заключению, что победа недостижима.

Я не верю, что война кончится с ясными результатами или будет реальный победитель. Единственно возможная победа - это установление прочного мира. Я не понимаю, как можно достичь прочного мира, пока существует большевизм. Придет день, когда они захотят завоевать весь мир, основываясь на коммунистической теории о мировой революции. Цена, которая будет уплачена за это, - порабощение всех народов, всего человечества.

19 декабря 1944 года

Лило удалось добиться моего перевода в морской госпиталь в Сандербуше (позднее перешедший к канадской армии как 7-й канадский армейский госпиталь). Он находится всего в нескольких километрах от Джевера. У нас очаровательный домик, который Лило превратила в уютное гнездышко. Там она меня сейчас ждет с нашими детьми. Мы хотим быть вместе, что бы ни случилось за последние тяжелые дни войны.

21 декабря 1944 года

Я еще упорнее стал ходить на костылях, ради моих родных. Мое единственное желание - поскорее вернуться домой. Для меня, калеки, война закончилась.

Зальцбург подвергся массированной бомбардировке перед тем, как прибыл мой поезд. Нас пересадили на грузовики - 20 изрешеченных машин - и отвезли на следующую железнодорожную станцию.

Пронизывающе холодной ночью мы приехали в Розенхайм, где должны дождаться восстановления сообщения с Мюнхеном. В результате бомбардировки станция разрушена.

Тысячи людей в панике бросились врассыпную, услышав свист бомб в воздухе. Лишенные возможности убежать из-за ран, мы бросились на землю между рельсами и лежали, пока не закончился свинцовый дождь. Потом мы собрались в кучу и мерзли несколько часов, дожидаясь поезда.

Станция в Мюнхене горела, когда мы туда прибыли. Англичане бомбили и здесь. Медсестры из Красного Креста помогали мне, когда я уже не мог передвигаться самостоятельно. Мои товарищи остались в Мюнхене, в госпитале.

За семь часов мой поезд добрался до Аугсбурга. При нормальных обстоятельствах это заняло бы только час. На протяжении всей ночи бомбардировки не прекращались.

В Аугсбурге меня взяли под покровительство сестры из Красного Креста. Я не мог идти. Смертельно устал: мне хотелось только закрыть глаза и спать... спать... спать...

22 декабря 1944 года

Меня попытались поднять с кровати в полдень. Американцы бомбят город, и меня хотят проводить в бомбоубежище. Я прогнал их, крикнув, чтобы они оставили меня в покое. Хочу спать.

Вечером я поехал с военным эшелоном, который должен прибыть в Ганновер утром.

23 декабря 1944 года

Напряжение этих странствий слишком велико для меня. Болят все мышцы. Прекрасно, что повсюду встречаю добрых людей, готовых помочь. Из-за моих костылей я чувствую себя беспомощным, как маленький ребенок.

Железнодорожники посадили меня на грузовой поезд, отправляющийся в Бремен. Кабина машиниста очень красивая и теплая. Машинист и кочегар устроили для меня сиденье на куче мешковины.

Они были удивлены, увидев мои знаки отличия и награды. Не могли поверить, что раненые боевые офицеры могут путешествовать в таких тяжелых условиях.

Мы говорили о войне, о разрушенных городах и заводах. Машинист потерял всю свою семью во время бомбардировки в Бремене. Кочегар потерял зятя, погибшего в России. Оба согласились со мной в том, что нужно заключить мир на западе, чтобы направить все ресурсы на восток. Оба готовы идти на войну с русскими снова, как во время Первой мировой войны, когда они были молоды.

Маленький пригородный пассажирский поезд в конце концов довез меня до Джевера. Была полночь. Командир авиагруппы прислал за мной свою машину, чтобы отвезти меня домой.

Стоя в темноте у ворот сада, я смотрел, как Лило вышла из дома и бросилась ко мне. Я хотел сжать ее в объятиях, как делал раньше, но на этот раз не смог. Обе руки нужны мне, чтобы держать костыли.

Я поцеловал Лило, и мы пошли к дому вместе.

Когда она заговорила, ее голос дрожал.

- Ты так медленно идешь, - сказала она. - Я не представляла, что все настолько плохо.

В гостиной тепло и уютно. Я очень, очень устал. Устал от напряжения и усилий переездов, устал от того, что видел, слышал и пережил, устал от войны. Но сейчас, кроме всего прочего, я счастлив. Счастлив вернуться домой, наконец, счастлив, что мы с Лило снова вместе.

Завтра сочельник, и маленькая Ингрид будет носиться но комнатам с растрепанными золотыми волосами. Она будет осыпать меня бесконечными вопросами: "Ты вернулся навсегда? Почему тебя так долго не было? Почему ты ходишь так медленно? Почему случилась война? Почему... почему... почему?.."

Конец

До середины января я не мог выходить из дому. Снег и лед мешали мне отправиться в госпиталь.

Я узнал, что капитан Войтке снова принял командование эскадрильей после выписки из госпиталя, но несколько дней назад погиб в бою. Мне прислали бортжурналы, официальное подтверждение моих побед, и сообщили, что я награжден Рыцарским крестом.

Журналы содержат записи о почти 2000 полетах, в том числе более 400 боевых вылетов. Я сбил 52 вражеских самолета. В общей сложности пролетел расстояние более миллиона километров. Полечу ли я когда-нибудь снова?