— Это зачем же? — спросил Сходов.

— Я должен обеспечить благоприятный исход и тут уж, простите, спуску не дам. Зимовка — дело известное. Движения никакого. Я потребую, чтобы все было как следует.

— Он прав, — заметил Сходов. — Сейчас мы позовем Грачевых.

Грачевы, узнав об условиях механика, согласны были на все.

Через час провожали капитана.

Катерок запрыгал на волнах, быстро уменьшаясь.

Все население полярной станции стояло на берегу: Сходов, Матвей Сергеевич, Грачевы, радистка. Около них возбужденно бегали собаки.

Налетели "снежные заряды". Катер скрылся за серой стеной.

Еще через час корабль снялся с якоря, дав прощальную ракету. Последний пароход уходил из Арктики.

Грачевы остались на острове.

Их предположение оправдалось. Механик включил молодую женщину в опекаемое им хозяйство. Он был сурово требователен. Маше пришлось заняться гимнастикой. Что бы ни делала Маша, Матвей Сергеевич всегда следил за ней настороженным взглядом. Когда она шла на метеоплощадку, он непременно шел за ней следом.

— Снегу намело. Вы поглядывайте под ноги, поглядывайте! Не зевайте по сторонам! — ворчал он.

Однажды Маша поскользнулась на крыльце. Муж хотел поддержать ее, но сделал это неловко.

Матвей Сергеевич налетел на него, как буря.

— А еще муж! — кричал он. — Пень ты, а не муж! Жена падает, а он, как табурет, стоит. А если ребенок перевернется, кто отвечать будет? О ребенке своем не думаете? Я вас отставлю от собственной жены и близко подпускать к ней не буду.

Супруги Грачевы постоянно чувствовали на себе гнет механика. Когда встречали Новый год, он не позволил Маше выпить ни капли. Она готова была разреветься, но все же подчинилась.

Ежедневно, в любую погоду, Матвей Сергеевич отправлялся с Машей на прогулку, поддерживая ее под локоть.

Эта пара, гуляющая под руку по снегу и в мороз и в метель, выглядела по меньшей мере странно.

— Гулять обязательно надо, — говорил Матвей Сергеевич, идя рядом с Машей. — Восемь кругов прошли, еще четырнадцать осталось. Ничего, ничего… Шагайте, шагайте, только не вздумайте падать.

Сходов молчаливо поддерживал Матвея Сергеевича.

— Он, право, смотрит на Машу, как на собственную… — иногда не выдерживал Грачев.

Но Маша сама обрывала мужа:

— Гриша! Мы так ему обязаны!

Приближалась весна. В апрельском солнце сверкали снежные просторы.

Теперь во время прогулок Матвей Сергеевич заставлял Машу надевать темные очки.

— Только не споткнитесь, — упрямо твердил он.

Капитан Борис Ефимович на время, пока не откроется арктическая навигация, получил задание перегнать пароход «Казань» из Архангельска во Владивосток. Предстояло пройти южным маршрутом: через Средиземное море, через Суэцкий канал, Индийский океан.

Было так жарко, что спать в каютах казалось невозможным.

На палубе расстилали брезент, и команда спала под едва освежающим тело теплым ветерком.

Капитан устроил себе постель на обзорном мостике. Над головой горели незнакомые южные звезды, каких не увидишь на Севере. Знакомые созвездия ютились на самом горизонте.

Скоро Индия, Калькутта.

Капитан ждал радиограммы.

Однажды он услышал, как на обзорный мостик кто-то поднимается по трапу.

Появился радист Иван Гурьянович, который ни в какую жару не снимал своего щегольского кителя.

— Радиограмма? Давай!

Чиркнув спичкой, капитан прочитал:

"Родился мальчик. Назвали Борисом. Счастливы. Благодарные Грачевы".

— Борис Ефимович, тут еще одна, — улыбающийся радист протянул бланк.

"Механик оказался на все руки. Сходов".

Капитан задумался. Ощущая ласкающее прикосновение теплого ветра, он думал о далеком Севере, о льдах, о заброшенных в ледовитых морях островах.

Скоро начнется навигация, и он вернется на свой корабль.

НАХОДКА

"Георгий Седов" за одну навигацию должен был сделать два рейса, на каждый из которых пятнадцать лет назад требовался не один год.

Первый рейс после посещения многих островов заканчивался на острове Диком. Там корабль должен был запастись углем, принять на борт новых пассажиров, взять грузы.

Капитан Борис Ефимович вздыхал всякий раз, когда вспоминал о неизбежной стоянке в порту, о погрузке, о разговорах с начальством. Лишь выходя на мостик, он снова обретал покой.

Прищурясь, он разглядывал далекий берег очередного острова. Там свирепствовал сильный прибой. Борис Ефимович второй день упрямо выжидал. Он ни за что не соглашался рисковать кунгасами и подвергать опасности моряков.

Так и не дождались мы погоды. Отправились к соседнему архипелагу. Там погрузились и пошли обратно к негостеприимному острову.

Прибой стихал. Капитан все еще выжидал. Нетаев упрашивал, чтобы ему позволили водить катер, доставлять к берегу кунгасы.

Однако катер повел второй штурман. Волнение все еще было слишком сильным. Капитан, не отрываясь, смотрел в бинокль.

— Извозчик он, а не штурман! — закричал вдруг Борис Ефимович.

Мы с Нетаевым взялись за бинокли.

— Не так развернулся! — сердился Борис Ефимович. — Теперь кунгас повалило набок, вот волны и взлетают над ним.

Капитан побежал в радиорубку и вернулся оттуда злой.

— Все промокли до нитки, — сказал он. — Пошли греться на полярную станцию. Катер идет обратно. Ох, и встречу я его! Иван Васильевич, обратился он к Нетаеву, — катер вы поведете. Пойдите переоденьтесь.

Молодой штурман бросился в свою каюту.

Катер повел Нетаев. «Петушок» буксировал второй кунгас с грузом, который ни в коем случае нельзя было подмочить. Там были продукты и радиоаппаратура.

— А молодец этот штурманок, — говорил мне вечером капитан, — не дал кунгасу перевернуться. Нетаеву можно доверять.

Я радовался за своего приятеля.

Капитан стал читать только что полученную радиограмму. Лицо его, обычно мягкое, добродушное, тотчас изменилось.

— Ну, вот… Я их берег всю навигацию. Теперь отдавай!

Оказывается, он получил приказ идти к Устью и передать там кунгасы какому-то незадачливому капитану, растерявшему свои плавсредства во время шторма.

Рейс «Седова» заканчивался. На Диком он должен был получить новые кунгасы.

Ворча и вздыхая, капитан отправился к Устью.

На следующий день ранним утром мы с волнением разглядывали материк.

Состоялась передача кунгасов.

— Скажите им, — приказал капитан Нетаеву, — что мы уходим на север. Второй раз кунгасы оттуда будет трудновато доставить.

Нетаев все это передал в точности. По его словам, старший помощник незадачливого капитана чувствовал себя при этом неважно.

Корабль "Георгий Седов" направился к острову Дикому.

Знакомая нам бухта. Справа скалистый остров, суровый и неприветливый, в россыпи камней. На нем несколько двухэтажных домов, вышка ветряка с хлопотливо вертящимися крыльями и огромная мачта.

На материке — по левую руку — тоже двухэтажные дома, расположенные амфитеатром. У причала корабли. Названий не разберешь.

Борис Ефимович по всем правилам встал на рейд. Причал в порту предназначался «Седову». Однако какой-то пароход совершенно незаконно, как уверял Борис Ефимович, прошмыгнул к причалу и занял наше место.

Борис Ефимович сидел в каюте. В порту, когда прекращалась качка, когда не слышно было шороха трущихся о борт льдин, капитан был неузнаваем. Он растерянно сказал своему старшему помощнику, чтобы тот как-нибудь "уладил портовые дела". Сам он трудился над рейсовым донесением, кряхтел и все советовался со мной, как написать ту или иную фразу.

Потом, нарядившись в парадную форму, Борис Ефимович с мученическим видом съехал на берег. Отправился с официальными визитами к портовому начальству.

Другие капитаны завладели и местами у причалов, и погрузочными средствами. Наш капитан вернулся с берега, ничего не добившись.