А теперь в «Зореньке» пою, и очень тому рада. Нина Тимофеевна - замечательный руководитель. Она ко мне хорошо относится. Однажды мы поехали для записи на телестудию, я сижу в автобусе, а Нина Тимофеевна вдруг спохватилась: «А где Валя Васильева?» Мне так приятно было это слышать, потому что поняла - Нина Тимофеевна верит мне и надеется, что я не подведу.
ЕСЛИ Б НЕ БЫЛО КОЗЫ…
Лидию Алексеевну Великую в детстве дразнили Великашкой, потому что она была очень маленького росточка и лишь в десятом классе стала по-настоящему Великой - высокой, стройной девушкой. Эту девичью стройность она сохранила до сих пор, хотя перешагнула за шестидесятилетний рубеж.
Корни рода Великих, по разумению Лидии Алексеевны, надо искать, вероятно, в Польше, но ее отец - Алексей Яковлевич - выходец из села Колышкино Старо-Полтавского района, а мать, Матрена Григорьевна, родилась в селе Грязнуха Жирновского района, которое со временем преобразовалось в село Вишневое. Бабушка с материнской стороны, Екатерина Алексеевна, после смерти мужа перебралась в Сталинград, вызвала к себе затем и Матрену. Мать и дочь вскоре стали жить отдельными семьями - Екатерина Алексеевна вышла замуж за вдовца-портного, а Матрена - за Алексея Великого.
Но не долго судьба миловала Екатерину Алексеевну - ее муж, кроткий, деликатный человек, скрипач-самоучка, заболел и умер в один день с внучкой Валечкой. Вероятно, Бог не захотел их страданий, потому и призвал к себе накануне войны. Но ведь живые о том не ведали, переживали, радуясь лишь тому, что у Матрены росла еще одна дочь - Лидушка.
Война грянула, когда Лидушке едва исполнилось 4 года. Совсем дитя, а память цепко схватила события тех дней, когда Сталинград подвергся жесточайшим бомбежкам в августе 1942 года.
- Папа и мама работали на «Баррикадах». Папе дали «бронь», потому что он был очень хороший электромеханик. Когда стало ясно, что немцы вот-вот подойдут к Сталинграду, заводское оборудование стали готовить к эвакуации. Папа день и ночь находился на заводе, а мы готовились к эвакуации. Мы жили тогда на Нижнем поселке. Все самое ценное закопали, приготовили лишь то, что хотели взять с собой. И все-таки немцы застали всех врасплох, - вспоминает Лидия Алексеевна, - потому часть рабочих отправляла оборудование за Волгу, а часть сражалась с фашистами в ополчении. Папа медаль потом получил за то, что воевал в ополчении. Мы были в Сталинграде до октября 1942 года. И я прекрасно помню, как немцы в августе бомбили город. За несколько дней город превратился в руины. Это было так ужасно, я никак не понимала, почему горит река, ведь она из воды, а вода гореть не может. А это горела нефть, попавшая в реку из разбитой нефтебазы в центре города. Но вот подошла очередь и нам эвакуироваться. Мы так интересно эвакуировались…
Услышав слово «интересно», я изумилась: как можно интересно эвакуироваться при бомбежке? Но потом поняла - Лидия Алексеевна, которая, как и многие представители ее поколения, неисправимая оптимистка, и все, чтобы ни случилось с ней - интересно для нее.
- … В нашем бараке жила одна женщина - тетя Наташа. Ее муж воевал, а с ней жили три дочери, взрослые уже девушки. У них была коза, которую тетя Наташа не просто очень любила, она без нее вообще жизни не представляла. И вот когда стало понятно, что из Сталинграда надо уезжать - в то время люди эвакуировались и с заводами, и сами по себе - тетя Наташа попросила папу, мол, не бросайте нас, возьмите с собой. А папа у нас был отзывчивый, он стал опекать и тетю Наташу с дочками. Согласился и козу взять с собой. И коза потом буквально спасла жизнь и им, и моей маме. Беженцев переправляли на левый берег паромами, у паромов было целое светопреставление, потому что вместе с заводскими рабочими на паром рвались прочие сталинградцы. И вот меня с бабушкой «занесло» толпой на паром, а маму, тетю Наташу с их козой оттерли в сторону, дескать, людям места мало, а тут еще с козой кто-то лезет. Не попали они и на следующий паром, и на третий - тоже. И хорошо, что не попали, потому что те паромы разбили немцы, люди почти все погибли. Мне запомнилось - плыло бревно, на нем лежала старушка, а рядом плыла, толкая это бревно, девушка. Так вот коза спасла всем нашим жизнь. А нас с бабушкой прямо с парома выхватили солдаты и побежали вместе с нами к лесу. А кругом - грохот, река горит, я плачу от страха, не знаю, где мама, и потому еще, что у меня спадали с ног сандалии, но я их застегнуть не могла, солдаты же торопили нас, просили: «Потерпите немного, сейчас добежим». Бабушка тоже успокаивала меня: «Внученька, не плачь, мы найдем маму». В лесу солдаты начали всех заталкивать в воронки от снарядов, чтобы хоть как-то уберечь от обстрела. А потом и маму с тетей Наташей нашли.
Семьи работников «Баррикад» привезли в Ленинск, там уже стоял готовый для нмх эшелон из товарных вагонов, м отправились баррикадцы в Горький. И мало того, что в вагонах сидели-лежали кое-как, так еще досаждала и вражеская авиация: эшелон постоянно подвергался бомбежке, и тогда все выскакивали из вагонов и бросались в разные стороны. Так что до Горького добирались несколько суток. Баррикады были приписаны к одному из Сормовских заводов, там их уже ждали, расселили в бараках - в одной комнате по две семьи.
О событиях в Сталинграде они могли следить лишь по сводкам «Совинформбюро». А между тем в районе «Баррикад» в то время шли ожесточенные бои. Там сдерживали натиск трех вражеских дивизий воины-сибиряки 308-й стрелковой дивизии полковника Л. Н. Гуртьева. Иной день они отражали более десяти атак. Потом к ним на помощь прислали 138-ю стрелковую дивизию под командованием
И. И. Людникова. Немцы так и не смогли одолеть бойцов 138-й дивизии. Обороняемый ими участок позднее назвали «островом Людникова», так как 11 ноября немцам удалось захватить южную часть завода «Баррикады», и дивизия была отрезана от главных сил 62-й армии, защищавшей Сталинград. Это был участок всего семьсот метров в длину и четыреста - в ширину. Снабжение боеприпасами и продовольствием осуществлялось по Волге. Кроме того, дивизию Людникова своим огнем с огневой позиции возле села Безродного на реке Ахтубе поддерживала канонерская лодка «Усыскин». Вообще о роли моряков Волжской военной флотилии командующий 62-й армией В. И. Чуйков позднее сказал так: «… о их подвигах скажу кратко: если бы их не было, возможно 62-я армия погибла бы без боеприпасов и без продовольствия и не выполнила бы своей задачи». Кстати, маршалу Чуйкову Сталинградская земля, обильно политая кровью советских солдат, стала дороже любой другой, поэтому он завещал похоронить себя именно на этой священной земле, и теперь прах маршала покоится рядом с прахом его солдат на Мамаевом кургане.
Великие из Горького вернулись в Сталинград спустя четыре года. А там - пепелище. Дома нет, яма с вещами вскрыта. Словом, ни крова, ничего нет. Матрена Григорьевна уговорила мужа перебраться поближе к родным краям, однако АлексеюЯковлевичу не было работы в деревне, потому они обосновались в Саратовской области в городе Красноармейске, который ранее звался Бальцером, потому что он входил в республику поволжских немцев.
Великих поселили в доме высланных немцев. Место было красивое - река неподалеку, а на ней пристань Ахмат. При доме большой участок земли. Дом этот потом Великие выкупили у городских властей. А дом роскошный, рядом - каменный шатровый подвал, где даже летом было прохладно, да и сам дом был построен на века. Участок - сад и огород - приходилось поливать Лиде, воду она носила в ведрах на коромысле с Волги, натирая до мозолей худенькие плечи. А родители работали на трикотажной фабрике имени Клары Цеткин. Еще в Красноармейске была фабрика имени Карла Либкнехта.
Странно. Городок Бальцер переименовали в Красноармейск, большинство жителей его выселили за Урал, в Казахстан, а фабрики по-прежнему носили имена немецких коммунистов, напоминая о том, что в городе раньше жили поволжские советские немцы, и почти все они были настроены против фашизма.