Мокки прошел через зал опустив голову, смущенный таким количеством взглядов. Но как только он подошел к Уросу, то как обычно, широко заулыбался.

- Я слышал, что Пророк хранил тебя и ты скоро поправишься. - сказал он и тут же добавил - Джехол стоит в конюшне, накормленный, напоенный. Хорошая солома, хороший овес. Почти как у нас.

- Кто возвестил халлал? - спросил Урос резко - Мазари или Катагхан?

Мокки засмеялся.

- Да замолчи ты, болван, - дернулся Урос, - Кто?

- А ты не догадываешься? - спросил Мокки счастливо улыбаясь, - Один из наших выиграл бузкаши. Ну, теперь ты доволен?

Урос стиснул зубы. Произошло самое плохое. Маймана победила. Победила без него!

- Кто?

- Солех - ответил Мокки

- Как, Солех? Его лошадь была в самом конце!

Мокки взмахнул своей широкой ладонью и воскликнул:

- Ему помог Аллах. Джехол же оказался без седока. И он взял Джехола!

От неожиданности Урос вздрогнул. Значит, даже его собственный конь покрыл его позором и он ничего не может сказать. Во всех командных состязаниях, это было обычным делом, когда всадник берет себе чужую лошадь, если на ней больше нет седока.

- Тебе повезло вдвойне - продолжал Мокки - Маймана выиграла и с сегодняшнего дня Джехол твой.

Урос посмотрел на него не понимая и саис повторил опять:

- Конечно! Ведь Дьявольский жеребец победил. Теперь он принадлежит тебе!

А Урос внезапно вспомнил ту торжественную речь Турсена на базаре Даулад Абаза. Как он сказал? "Если в Кабуле, мой Джехол победит в Шахском бузкаши..." А так же он вспомнил ту благодарность и нежность, которую испытал к отцу впервые в жизни и его сердце наполнилось ядовитой горечью. Самый прекрасный конь долин теперь принадлежал ему, но благодарить за это он должен другого всадника.

Вернулась медсестра и принесла маленькую, блестевшую металлом, трубку. Сосед Уроса сказал, что это градусник и объяснил как им надо пользоваться.

- Это невозможно! Никто в мире не заставит меня сделать такое! - Урос побелел от гнева, а от стыда все остальные слова застряли у него в горле.

- Хорошо, я скажу, чтобы потом за градусником прислали афганца.-примирительно ответила медсестра.

Мокки покачал своей большой круглой головой. Какое возмутительное обращение!

- Солех и остальные из Майманы, просят их извинить. Они не смогли прийти к тебе сегодня вечером. Шах в своем дворце устроил в их честь праздник. Они придут тебя проведать завтра.

- Нет! - выпалил Урос. - Нет! Никогда!

И хотя они говорили между собой на одном из узбекских диалектов, который в Кабуле никто не понимал, Урос добавил шепотом :

- Этой ночью ты, вместе с моей одеждой и Джехолом, придешь под эти окна.

- Но вход в больницу охраняют солдаты - возразил Мокки

- В карманах у меня достаточно денег - сказал Урос - Подкупи их! А если они не будут брать деньги, ты перепрыгнешь через стену и поможешь мне перелезть. Ты достаточно высокий и сильный для этого.

- Что ж, могу тебя понять - ответил Мокки, - Правда, могу понять...

В полночь Урос встал, проковылял до окна, отрыл его и проклиная гипс, взобрался на подоконник. Мокки помог ему сесть в седло. Ворота в парк были открыты, а охрана скрылась в помещении для караула.

Когда они очутились снаружи и долгие стены остались позади, Мокки спросил:

- Ты думаешь нас будут искать?

- Конечно, - ответил Урос, - Но найти нас они не сумеют.

Он остановил коня.

- Сначала, мы должны изгнать злых духов. Принеси какой-нибудь камень

Мокки подобрал большой камень с краю дороги. Урос выставил свою ногу и приказал:

- Разбей этот проклятый гроб!

Мокки ударил со всей силы. Боль оказалась такой неожиданно сильной, что Урос натянул уздечку и Джехол встал на дыбы. Но гипс распался на тысячу кусков.

- В моей сумке есть лист бумаги, на которой что-то написано. Это слова Пророка. Один мулла из Даулад Абаза выписал мне их из своего Корана. Приложи этот лист к ране на моей ноге и плотно прибинтуй поясом.

И Мокки все сделал так, как он ему приказал.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Искушение

ЧАЙХАНА

Дорога ведущая вокруг Кабула была запутанной и опасной, в особенности для того, кто был нездешним. Но хотя Урос желал уехать отсюда как можно скорее, он не поехал напрямик через город, а выбрал этот путь. За эти несколько дней он видел столько полицейских патрулей и солдатских бараков, столько офицеров и чиновников, что весь город казался ему одной огромной ловушкой. Он был уверен, что все эти люди и многие другие, скоро получат приказ - а возможно, уже получили - схватить его и силой вернуть в клинику, на ту железную постель, чтобы он и дальше терпел издевательства бесстыдных иностранцев. Мокки тоже был в этом уверен. Мужчины из степей не могли себе представить, что для сильных мира сего судьба какого-то всадника - пусть даже знаменитого чавандоза - была не важнее пыли клубящейся на дорогах Кабула.

Они определяли дорогу по остаткам длинной, глиняной стены, когда-то защищавшей город от врагов. Она вела их то вверх по холму, то вниз, и в тенях, что отбрасывали ее старые сторожевые башни, Урос чувствовал себя безопаснее, укрытым от всей этой неприятной, шумной, суетливой толпы, в которой он не мог найти ни одного знакомого лица.

Почти непроходимая тропа, что вела беглецов наверх крутого холма, была вся в ямах. Но Луна светила достаточно ярко и Джехол шел уверенным шагом. Когда снежные вершины Гиндукуша окрасились в розовый цвет, они вышли за внешнюю границу старых стен.

- Кабул остался позади, - с облегчением сказал Мокки.

- Да, мы быстро выбрались оттуда, - согласился Урос.

- Какой все-таки это прекрасный конь! - воскликнул саис.

Его большая, шершавая ладонь ласково погладила коня. Джехол довольно заржал и лицо Мокки просияло от радости. Урос и сам почувствовал себя уверенней. Розовый свет утра, что поднимался к пикам все выше и выше, был для него знаком : он одержал победу над своей неудачей, позором, клиникой и ночью. Теперь он сам себе хозяин, на своей собственной лошади. В горах проснулись орлы, и один из них пролетел над его головой довольно низко. Тоже хороший знак, который предвещает ему счастье.