Можно принять за истину, что ни в нашем, ни в соседствующих с нашим мирах не существует ни одной особы мужского пола, которая не мыла бы ноги хотя бы два раза в течение отпущенного ей срока жизни. Это потому, что никто не надевает новую обувь на грязные ноги, а две пары туфель за свою жизнь, всяко-разно, снашивает каждый из нас.

Самые чистоплотные из мужчин умудряются проделывать подобную процедуру даже чаще - до трёх, и более, раз, и по чистоте почти достигают особ противоположного пола.

Эрин грязнулей не был. Как вы помните, он был выдающийся мастер кузнечного дела. И, как личность широко известная в узких кругах гномьего народа, тщательно следил за своей репутацией. Показатель личной чистоты занимает немалое место в сложившемся у общества мнении, так как маленькое пятнышко грязи не только на теле - даже всего лишь на белье известной личности, сильно подрывает уважение к ней окружающих.

Итак, Эрин принялся стягивать сапоги.

- Подожди, я тапочки поищу.

- Не надо, я так, без тапок. Ковры, я надеюсь, чистые? - вопрос гном задал от растерянности, а не от желания оскорбить. Женщина поняла и не обиделась:

- Как хочешь, Эрин. Я тоже люблю ходить дома босиком. Ты голоден?

- Похоже, что - да! - гном обрадовался предстоящему действию: когда занят делом, не так чувствствительно подавляет окружение, - Ещё как голоден! А не поздновато для приготовления ужина?

- Ты привык есть по часам?

- По часам?! А, ты имеешь в виду - в строго определённое время? Нет, я ем, когда голоден. У меня на такой случай в ранце есть кусок вяленого мяса и ломоть хлеба. И пиво - я всегда стараюсь иметь с собой бурдюк пива…

- Бурдюк?! Так ты из Азии… А говорил, что прибалт…

- Положим, я сказал, что соседка моего местного, как это лучше сказать… даже не моего… в общем, начальника моего соргонского друга, считает меня прибалтом. Я не возражаю - зачем спорить со старой женщиной? С тобой я тоже спорить не буду: из Азии так из Азии.

- Ну, как же - не из Азии? Бурдюки - это там, где верблюды, пески и тому подобное. Скажешь - нет?

- Думай что хочешь. Для меня бурдюк в дороге - просто незаменимая вещь: пустой не занимает много места, а полный - не бьётся, как стекло или глина. Бочонок же с пивом таскать - и вовсе замучаешься…

- Ты много путешествуешь?

- Бывает.

- Потом расскажешь, где ты бывал? Ладно? А что же ты куртку не снимаешь? Давай сюда - я повешу. Ой, что это? Неужто, железная? Настоящая кольчуга? Ну, да?! Шутишь! Ведь, шутишь же? Не верю! Зачем же это современному человеку вдруг понадобилась кольчуга? Странный ты человек, Эрин. И приятель твой странный. Вы как дон Кихот и Санчо Панса: рыцари без страха и упрёка. На улицах стольного города Чернигова появились пришельцы из рыцарских времён. Идём на кухню, рыцарь. Я обещала накормить тебя ужином. Да будет ужин при свечах!

Ночной ужин при свечах для Эрина не был чем-то необычным. Если не брать в расчет густо висящие в воздухе флюиды углублённого интима, то он мало чем отличался от ужина при масляных светильниках или факелах - ужина, который случался у гнома каждый раз, когда он оказывался в вечернее время где-нибудь под крышей. Разве что набор блюд был не совсем привычен для черниговского гостя.

Время для готовки, действительно, было неподходящее, и потому собранный на скорую руку ужин состоял, в основном, из консервированных деликатесов.

Трудно сказать, почему, но консервированные запасы в тех домах, где они имеются, состоят, преимущественно, из надёжно упакованных морепродуктов. В экстренных случаях, когда желание поесть вдруг неожиданно совпадает с нежеланием готовить, цены подобным запасам просто нет. Что может быть проще: берёшь консервный нож - вжик, и готово, садись, дорогой, кушать будем.

Натренированный за столом короля Василия на кильках в томате, Эрин достаточно легко справился с порученной ему работой: где надо - поработал ножом, где надо - догадался потянуть за колечко.

Рыба, с которой знакомился гном в этот раз, имела следующие имена: горбуша, камбала и треска. Горбуша и камбала были на вкус приятнее королевских килек, но где же им сравниться с печенью трески! Нежность этого продукта, тающего во рту, и оставляющего на языке долгое ароматное послевкусие, привела Эрина в такой восторг, что он слегка потерял осторожность.

- Что это такое? - не замедлил спросить он, едва проглотил первый кусок, - Я никогда подобного не ел…

И что удивительно - женщина ему поверила, и стала объяснять, как сама понимала, и про лов трески на бескрайних океанских просторах, и про доступность её печени любому желающему (только руку протянуть к полке в магазине), и про многое другое, чего Эрин не спрашивал, и никогда не догадался бы спросить. Этот судорожный рассказ, вместивший почти полную биографию не одного десятка лиц, был щедро усеян ловкими вопросами, отвечая на которые бесхитростный Эрин выложил достаточно много правдивой информации. Услышь его Василий - получил бы к седой бороде и седую голову. Потому, что среди обронённых под тресковую печень слов можно было разобрать и такие как "гном", "Хрустальная Корона", "Соргон", "Раттанар" и "король Василий".

Женщины никогда не перестают верить в сказку. И чем сказка невероятнее, тем охотнее они в неё верят. Приключение с большой буквы "П" - вот то, чего они ждут от жизни постоянно, и это то, чего им постоянно не хватает.

Сверкающий кольчугой Эрин и вызнанная у него история - разве это не приключение? А в сочетании с дракой в кафе… Да, это - приключение. Приключение из тех, которые никогда не забываются. Более того, это - то самое Приключение! И небрежная болтливость гнома, способная довести последнего раттанарского короля до инфаркта, доставляла невероятную, неслыханную радость слушавшей его женщине.

Справедливости ради, следует отметить, что позже, в постели, гном не болтал. Вот в постели ни одна супершпионка не смогла бы слова из него вытянуть. Может, врут разведчики про постели-то? А? И просто у каждого из них есть своя тресковая печень?

Кстати, о двух моментах из жизни Эрина.

Во-первых, знакомство с тресковой печенью навсегда сделало из сухопутного гнома морского мечтателя. Будь жив барон Тандер, военный министр короля Фирсоффа, в лице Эрина он приобрёл бы яростного сторонника борьбы за побережье Соргона. Учитывая схожесть наших миров, воинственный гном вправе был надеяться, что море Гоблинов, облизывающее соргонские берега, полно тресковых косяков, а, следовательно, и тресковой печени.

Вторым событием, повлиявшим на будущее Эрина, стала ночь, проведенная в постели земной женщины. Убедившись в полном конструктивном сходстве между людской женщиной и гномой, что говорило о наличии общих корней у обеих рас, наш кузнец и воин вдруг ясно увидел путь для возрождения гномьего племени. Путь необычный, но вполне осуществимый, и нужно для этого было немногое - всего лишь держаться около Василия. И тогда победа раттанарского короля станет днём свободы для гномов, днём обретения ими равных прав с людьми. Не создание самостоятельного гномьего государства отныне стало целью Эрина, а получение гномами доступа к недрам Соргона через право на владение землёй.

Ничего не скажешь - голова! Ему палец в рот не клади. Не зря же Эрину готовили место среди Старейших. И это в сорок-то лет! Согласитесь, что иногда бывает интересно узнавать, от каких незначительных, на сторонний взгляд, мелочей порой зависит вся будущая человеческая, простите - гномья, жизнь!

"- Как Вы себя чувствуете, сир? - заботливый голос Капы настойчиво журчал в затуманенной болью голове короля, - Сир, Вы ещё живы? - хрустальная пакостница не унималась, - Что же Вы молчите, сир, будто давно уже умерли?"

Королю, по-прежнему, было не до разговоров. Казалось, что даже мысленный диалог, с обладающим столь бархатным голосом экзекутором, способен увеличить страдания Василия до неимоверных размеров. Он стиснул зубы, чтобы не застонать - такого удовольствия он ей не доставит, и не отзывался. А где-то далеко, на запыленном чердаке его сознания, смутными тенями бродили неприкаянные мысли: