– Форточку оставь, – велела Оксана. – Проветривать будем.

Сашка потрогала холодную батарею. Отопительный сезон обещали начать еще не скоро.

...Ночью она долго собирала монеты, раскатившиеся по всей комнате. Вытерла тряпкой пол, а наутро еще и вымыла. Монеты, засунув в первый попавшийся кулек, спрятала в чемодан под кроватью. Лиза две первых пары провалялась в кровати, но специальность пропустить не решилась.

Это был очень трудный день – две пары специальности подряд, третья и четвертая. Они читали про себя параграфы «Текстового модуля, 1»; Портнов всегда знал, работает студент или разглядывает жучка, ползущего по странице. Тишина аудитории время от времени прерывалась резким окриком:

– Коротков, работать. Ковтун, не отвлекаться!

Сашка старалась, ожидая, что другие слова – другие, осмысленные – явятся к ней из белого шума, как явились тогда в библиотеке. Но ничего не происходило. Она устала, заработала головную боль и уверилась, что случай в читальном зале был случайным плодом ее воображения.

– Самохина, ворон ловим?

Она сама не заметила, как отвлеклась, задержала взгляд на уголке страницы. Ей померещилась отметка ногтем... Кто читал эту книгу раньше? Одноглазый Витя? Или Захар, который живет в одной комнате с Костей и в любую дверь проходит с третьей попытки? Кто подсунул записку в ячейку камеры хранения? И кому могла помочь эта записка?

– Самохина, – Портнов стоял рядом. – Мне очень не нравится, как ты читаешь. Ты сачкуешь, Самохина, от тебя я не ожидал... Ты еще не придумала слово, которое стоило бы сказать вслух?

Сашка молчала.

– Вы будете молчать, Самохина, пока не поймете, зачем вам, собственно, вторая сигнальная система. Обезьянам хватает и первой, не так ли?

Сашка молчала.

– К завтрашнему индивидуальному занятию, – Портнов прошелся перед доской, – повторить все, что выделено красным. На память. Кто не спрятался – я не виноват, – он ухмыльнулся. – Староста, Самохину запишешь в расписание последней.

Сашка несколько раз себя спрашивала: если бы Коженников, явившись к ней, дал бы ей такое же «поручение», как Лизе? Ей, для которой колоссальным испытанием была необходимость купаться голышом – рано утром, когда никто не видит...

«Я не требую невозможного».

Не удивительно, что Лиза так ненавидит Костю. Хотя Костя-то совсем ни при чем.

Ее однокурсники один за другим входили в кабинет номер тридцать восемь. Выходили по-разному – кто злой, кто озабоченный, кое у кого из девчонок глаза на мокром месте. Это Портнов, да. Умеет довести.

Сашка вошла в кабинет последняя. Уже закончилась четвертая пара и началась пятая. Уже на третьем этаже, в спортзале, пришло время занятий секции по настольному теннису.

– Сбавила обороты, – сухо сказал Портнов. – Плохо стала учиться. Смотри сюда.

Перстень, который он надевал только на индивидуальные, приблизился к Сашкиному лицу. Сашка зажмурилась от острой синей вспышки.

– Смотреть вверх, нос не воротить... Так. Ну-ка сядь.

В маленькой комнате было всего несколько стульев. Сашка опустилась на ближайший, деревянный, который стоял, опасно оставив ножку.

– Ты чувствуешь, как ты меняешься изнутри? – негромко спросил Портнов.

Сашка кивнула.

– Это правильно. Так и должно быть. Любое изменение – зрения, слуха, памяти, – не должно тебя волновать. Сейчас я дам тебе еще одну книжку – сборник практических заданий... Да-да, поработаешь, спина не переломится. Сдавать мне будешь по пять упражнений каждую неделю. Выполнять их надо мысленно, только мысленно, одно за другим, без ошибок. Я буду проверять, Самохина, очень тщательно, а если ты станешь халтурить, как вчера, – рискуешь остаться инвалидом на всю жизнь, свою жизнь, а не мою... Ясно?

Стукнули в дверь. До конца Сашкиного времени оставалось еще пять минут, поэтому она удивилась, кто бы это мог быть.

Это был Костя. Взволнованный, кажется, до потери инстинкта самосохранения.

– Олег Борисович... Там... у дежурной телефон... Самохину по телефону, междугородний звонок, мать спрашивает...

Сашка обмерла. Перевела взгляд на Портнова. Тот сдвинул очки ниже, на кончик носа; посмотрел на Костю, и тот слегка присел под его взглядом.

– Мать же звонит... Я подумал... Может, случилось что-то...

– Занятие закончено, – сказал Портнов ледяным тоном. – Самохина, возьмите книгу.

Он вытащил из ящика стола толстенький учебник, очень яркий, красный. На обложке Сашка увидела знакомый узор из кубиков.

Ни о чем не думая, а только о том, что могло случиться у мамы, Сашка взяла книгу. Спохватившись на пороге, попрощалась с Портновым – отрывистым кивком. Вышла в коридор; Костя широко шагал впереди, почти бежал.

– Давай скорее... Дежурная обещала подождать... Вообще-то это телефон служебный, понимаешь...

Сашка не слушала его.

Вот холл с огромной конной статуей. Вот стеклянная будочка вахтера; вот тетушка в синем халате, вот пластмассовая черная трубка, лежащая отдельно от телефона, вот вьющийся спиральный провод...

Сашка схватила трубку. Приложила к уху, послушала тишину. Мама ждала; Сашка, беспомощная, оглянулась на Костю. Тот выхватил трубку у нее из рук и закричал почему-то очень громко, на весь холл:

– Она сейчас подойдет! У нее все нормально, она хорошо учится, у нас в общежитии тепло!

Сашка услышала мамин голос, измененный проводами и расстояниями. Мама что-то говорила Косте, быстро, звонко и нервно.

– Нет! – крикнул Костя. – Она... ну, немножко охрипла... Вы знаете, кажется, ее не хотят отпускать с занятий, понимаете, у нас сейчас индивидуальные... У вас что-то случилось? Вы можете передать мне, а я...

Мама снова заговорила. Ее голос напряженно звенел; тогда Сашка шагнула вперед и выхватила у Кости трубку.

– Мама, что там у тебя? Что у тебя? Что случилось?!

– Саня, Санечка, это ты?! Почему ты не звонила? Эти твои телеграммы... Я месяц не слышала твоего голоса! Почему ты не звонила, дрянь такая?!

– Так у тебя все в порядке? – спросила Сашка потерянно.

– Нет! Потому что ты не звонишь! Валентин тоже с ума сходит... Никак дозвониться не могу... Ты здорова? Что ты ешь? У вас холодно? Что этот парень говорит, что ты охрипла?