В середине июня мне присвоили очередное воинское звание - майор. А в конце месяца в полк поступил приказ о назначении меня штурманом 236-й ИАД, подписанный командиром дивизии полковником Кудряшовым.

Признаться, я уже позабыл о разговоре со Щировым, предлагавшим летать в паре, позабыл его вопрос: "Значит, нужен приказ?", и теперь, сообразив, кому обязан новым назначением, расстроился и рассердился, опасаясь, что штабные заботы, бумажные дела лишат возможности летать на боевые задания, превратят из летчика в канцеляриста.

Свернув спальный мешок в рулон, засунув в середину рулона бритвенный прибор - все мое походное "имущество",- я простился с товарищами по полку, вышел с Аритовым к посадочной полосе, где должен был садиться высланный из штадива По-2. Сколько раз приземлялся здесь я сам, приземлялся на верной своей "тараньке, с икрой", на деревянном моем "лагге", который не подводил, даже будучи тяжко израненный! Сколько раз заруливал к этим вот капонирам, улыбался встречавшим механикам, с которыми восемь месяцев делил тяготы и риск войны!

Я понимал, что по долгу новой службы буду общаться с однополчанами, но все равно испытывал грусть: прежняя близость исчезнет, вряд ли доведется прикрывать в бою товарищей из 267-го, да и летчикам полка вряд ли доведется прикрывать меня. Вспомнились Ваня Рябыкин, Коля Гуляев, Коля Горбачев, Коля Петров, Петя Никитин и Миша Вахнев, мои ученики, молодые летчики, отдавшие жизнь за Отчизну.

Послышался треск мотора По-2. Самолетик приземлился. Из передней кабины выглянула круглолицая, румяная Маша Кулькина - летчик звена связи штаба дивизии - помахала рукой, приглашая садиться. Мы с Аритовым обнялись.

Как я и предполагал, в штабе дивизии поджидала гора бумаг. Штурман 4-й воздушной армии полковник В. И. Суворов, принимая меня, предупредил, чтобы полетами на боевые задания не увлекался:

- Ваше дело обеспечивать штаб дивизии и полки картами, штурманскими принадлежностями, учить рассчитывать и прокладывать курсы, а не летать самому.

Начальник штаба 236-й ИАД полковник А. Г. Андронов, видя, каким невеселым я возвратился из штаба армии и, выяснив причину такого настроения, рассмеялся:

- Не так страшен черт, как его малюют, майор! Надо научиться разбираться в бумагах, вот и все. На первых порах я помогу. А полковника Суворова следует понять. Он обязан требовать строгого дополнения должностной инструкции.

В первые дни работы на новом месте я обеспечил летчиков дивизии полетными картами, ветрочетами, счетными и масштабными линейками, транспортирами, наручными и карманными компасами, однако вплотную и в полном объеме занялся штурманской службой позже, в период организации перелета дивизии с Северо-Кавказского на Южный фронт. Дело в том, что по приказу комдива пришлось осваивать тот. самый "спитфайр", о котором столько рассказывал майор Щиров. Но увы! "Спитфайр-6", понравившийся было формой фюзеляжа, на поверку оказался машиной так себе. Скоростью полета не отличался, в управлении был инертным, его пилотажные свойства оставляли желать лучшего. К тому же на пробеге и при больших оборотах винта на стоянке "Спитфайр-6" норовил ткнуться носом в землю. Причиной пилотажных недостатков самолета были малая мощность мотора и неудачное расположение шести крупнокалиберных пулеметов с патронными ящиками в крыльях. Но это были "цветочки". Про "ягодки" сообщила досланная вслед полученным машинам инструкция по их эксплуатации. Инструкция предупреждала, что в моторе "Спитфайра-6" нередки случаи обрыва шатунов и что в полете шасси машины не всегда выпускаются нормально. Не составляло труда вообразить, что ожидает пилота при обрыве шатунов над территорией, занятой врагом!

Возвращая инструкцию Щирову, я съязвил:

- Надула тебя английская королева, Сергей Сергеевич! Фирма-то "Роллс-Ройс" - никуда!.. Он вздохнул:

- Сам вижу...

Мы все-таки собирались испробовать "спитфайр" в бою, считая, что он превзойдет "мессер" на горизонтальном маневре, подумывали об использовании имеющего авиагоризонт "англичанина" в качестве ночного истребителя, но полковник Кудряшов, уяснив недостатки британского самолета, приказал сдать оба наших "спитфайра" в полк, вооруженный этой техникой, а взамен сумел получить для управления дивизии четыре американских истребителя "Аэрокобра", неплохо показавших себя в кубанском небе. За "кобрам"" пришлось отправиться в Азербайджан. Получали их майор Щиров, лейтенанты В. И. Зимин, Н. Г. Плетнев и я. Пребывание в командировке совпало с началом Курской битвы. Сводки Совинформбюро сообщали, что наши войска ведут ожесточенные оборонительные бои с наступающими немецко-фашистскими армиями. Каждый понимал, что на Центральном и Воронежском фронтах творится ад кромешный, каждый испытывал тревогу и боль за судьбу товарищей-воинов, отражавших новый удар фашистов.

Мы торопились выполнить необходимые для получения "кобр" формальности, вернуться в дивизию, предчувствуя, что развернувшиеся события коснутся и нас.

- Не зря же сто семнадцатый и шестьсот одиннадцатый полки пересадили на "яки"! - говорил Щиров.

Здесь необходимо дать читателю пояснения. Дело в том, что с прибытием на Кубань в мае многих авиационных соединений, вооруженных новейшими самолетами, у командования фронта отпала необходимость в использовании частей, вооруженных самолетами устаревших типов, и появилась возможность перевооружить эти части. Начали перевооружаться и освобожденные с конца мая от активной боевой работы 117-й гвардейский и 611-й истребительные авиационные полки 236-й ИАД. Перебазированные на аэродромы в Нововеличковской и Новотитаровской, они перегнали свои "ишаки" и "чайки" в Ставрополь, сдали их, а от частей 3-го истребительного авиационного корпуса приняли самолеты Як-1, Як-7 и Як-9, начали изучать и ремонтировать материальную часть, осваивать пилотаж, тактику наступательного боя и воздушные стрельбы.

Получение новых самолетов вызвало у личного состава обоих полков огромную радость. Ведь боевые качества "яков" были не хуже, чем у немецких истребителей самых последних модификаций. Например, Як-1, простой в пилотировании и обслуживании на земле, обладал высокой скоростью и имел прекрасное вооружение - пушку калибра 20 миллиметров для стрельбы через ось редуктора и два крупнокалиберных пулемета, синхронно стреляющих через винт.

Предчувствия, что события под Курском коснутся и нас, не обманули: едва мы приземлились в Нововеличковской, как узнали, что дивизия перебазируется на Южный фронт, включается в состав 8-й воздушной армии.

Командующий 8-й ВА Герой Советского Союза генерал-лейтенант Т. Т. Хрюкин был выдающимся летчиком-бомбардировщиком и искусным руководителем авиационных частей и соединений. Он принадлежал к той славной плеяде советских летчиков, которые сражались за свободу героического испанского народа, дрались с японскими интервентами в небе Китая, сражались в 1939-1940 годах с белофиннами. Молодой, энергичный, чрезвычайно заботливый по отношению к летчикам командующий 8-й ВА пользовался огромным авторитетом и любовью личного состава.. Воевать под его командованием означало побеждать...

Новость разволновала: перед Южным фронтом лежала Украина, наша со Щировым родная Украина! От линии Южного фронта до Мелитополя, где оставалась мать Щирова, и до хутора Вольный, под Гуляйполем, где остались моя мать и мой отец, было не более двухсот километров!

Подготовка к перебазированию на Южный фронт велась быстрыми темпами. Помощь полкам в этой подготовке, контроль за подготовкой полков были возложены на нас со Щировым. Намерение немедленно испытать полученные "кобры" в деле пришлось оставить и оставить надолго: все время мы проводили в частях. Самолеты управления дивизии обычно стояли на аэродроме 611-го ИАП. Я постоянно бывал в этом полку, присмотрелся к его людям лучше, чем к людям других полков. В 611-м служило много замечательных летчиков, техников и оружейников. Я сразу, помнится, обратил внимание на двадцативосьмилетнего капитана Анатолия Андриановича Куксина, заместителя командира полка по летной части. Куксин окончил авиационное училище в 1937 году, войну начал в 1942-м лейтенантом, имел 200 боевых вылетов, два сбитых вражеских самолета. Коммунист А. А. Куксин 14 января 1943 года совершил подвиг, раскрылся как человек чистейшей, бесстрашной души. В тот день старший лейтенант Куксин командовал группой из шести "чаек", штурмовавших тактические резервы противника в районе станицы Абинской. Враг вел плотный зенитный огонь. В третьем заходе "чаек" на цель зенитный снаряд угодил в мотор самолета сержанта Н. Ф. Евсеева. Евсеев с трудом спланировал в сторону от скопления гитлеровцев, но вынужден был сесть на территории, занятой противником. Увидев, что товарищ попал в беду, Куксин, не раздумывая, посадил свою "чайку" рядом с подбитой. Фашистские солдаты со всех сторон бежали к советским истребителям. Оставшиеся в воздухе четыре "чайки", встав в круг над Куксиным и Евсеевым, расстреливали подбегавших гитлеровцев из пулеметов. Но враг приближался. Как быть? Самолет Евсеева безнадежен. И Куксин принял решение. Он приказал сержанту лечь на левую плоскость своей машины, зажать под левой мышкой стойку полукоробки, обеими руками держаться за переднюю кромку крыла и поднял "чайку" в воздух. С Евсеевым на крыле он пролетел более ста километров и благополучно приземлился на своем аэродроме. За этот подвиг Куксин был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, а Евсеев - орденом Отечественной войны 2-й степени. Кстати сказать, это были первые ордена, полученные летчиками 611-го ИАП.