"Признаю свою вину, офицер", сказала она, и взглянула на грузовичок с его комплектом морского навигационного оборудования. "А вы, должно быть, любите лодки."
"Две прогулочные и сорокапятифутовик." Однако, признания принадлежности к одному племени оказалось недостаточно для немедленного преодоления взаимного антагонизма. Приглашения походить под парусом не последовало.
"Увидимся на Европе."
***
А на Европе наука маршировала медленнее обычного. Элемент Ребекка получила задание бурить скважины в ледяной коре в семи километрах к северу от станции Хоппа. В том самом месте, которое в день прибытия научного багажа исследовал элемент Эрл.
Если смотреть с большого расстояния, то на макроуровне поверхность Европы не так сильно изрезана, как каменистые луны солнечной системы. Постоянные приливные силы Юпитера, воздействующие на лед, стремятся сгладить наиболее экстремальные высоты. Но на микроуровне, там где должен проходить колесный или гусеничный элемент, поверхность напоминает еще не выветрившееся лавовое поле, заваленное валунами с острыми гранями, пересеченное узкими, но глубокими расселинами, трещинами и циклоидами. Разумеется, при первоначальной разведке они были занесены на карту элементом Эрлом - сбор этих данных был одной из его главных целей, поэтому данные переслали на Землю, преобразовали в трехмерную карту и в виде файла связали с элементом Ребекка.
Проблема заключалась в том, что всего за несколько дней, изменив весь ландшафт, сформировались новые циклоиды. И когда элемент Ребекка, подзадержавшись с переходом на новое место из-за проблем с оборудованием, прошел пять километров от Хоппа, карта перестала быть полезной.
И там она остановилась, запросив указаний.
***
В те времена, когда люди еще делали подобные суждения, Эрла Толана назвали бы несимпатичным. При первой встрече он вам не понравился бы. Он был умен и чрезвычайно самоуверен - комбинация, от которой делалось не по себе друзьям, семье и коллегам, потому что вдобавок он обладал дурной привычкой объяснять другим, как им лучше жить, и при этом с большой точностью.
Можно было задуматься - и в редкие моменты рефлексии Эрл задумывался усилилась ли эта черта характера двадцатью годами работы космическим оператором, где вы не открываете рта, пока точно не уверены в фактах, или Эрл добился успехов в данной области, потому что работа подходила к его натуре.
Он был также упрям, как бык, и фаталистичен. Смотри выше.
Однако, он расплатился за грехи двумя неудачными браками и прохладными, далекими отношениями со своими тремя детьми. Его первый брак, с Керри, девушкой из его родного города в Теннесси, рухнул под грузом слишком частых переездов, слишком многих путешествий и смехотворных рабочих часов. Керри, приостановившая собственную карьеру, понятным образом обижалась, что воспитывает троих детей в одиночку. Эрл, в тот период жизни еще менее симпатичный, чем ныне, завел связь с коллегой Джулианной, что разрушило брак так быстро и основательно, словно прямым попаданием крылатой ракеты.
Параллельно вред был причинен отношениям Эрла с детьми, которым в момент разрыва было двенадцать, десять и семь лет. Старшая дочь, Джордан, решила, что развод, вероятно, лишь процентов на семьдесят пять вина Эрла, и ухитрилась простить его, и даже подружилась с Джулианной, когда они с Эрлом поженились.
Но оба младших ребенка, Бен и Марсия, для Эрла были потеряны. Они оставались сердечны, обменивались рождественскими открытками и случайными телефонными звонками и даже встречались друг с другом примерно раз в два года. Но их жизни больше нигде не пересекались.
Джордан, встречавшаяся с отцом чаще, увидела то, что можно было увидеть, если провести с Эрлом достаточно времени. Например, его энергию. Трудно работать в таком проекте, как J2E2, однако впечатляло, как после этого он проводил выходные с Джордан и ее семьей, или как он ремонтировал ее маленький дом в Теннесси.
Наверное, развод помог: Эрл получил тяжелейший урок в своей жизни. И сделал выводы. Он стал работать меньше. Он стал чаще сглаживать углы. Он больше не позволял первому впечатлению о себе быть единственным впечатлением.
***
"Слушай, у нас проблема."
Это произошло днем позже милого знакомства на стоянке АГК. Этажом ниже зала управления миссией J2E2 Эрл после душа и медосмотра застегивал рубашку, только что завершив самую длительную из позволенных смен SLIPPERа. Говорил Гарет Хаас, швейцарский заместитель директора проекта. С ним шла Ребекка Марко, наполовину торчащая из своего SLIPPER-костюма. Она была потной, кожу испещряли жирные следы крепления сенсоров, зеленые глаза покраснели. При взгляде на нее Эрл поначалу испытал отвращение.
Потом он попытался проявить милосердие, сознавая, что получасом раньше выглядел не лучше, и понимая, что если смотреть в лицо истине, то с физической точки зрения он сам, с его коренастым телосложением, редеющими волосами, широкой челюстью и тяжелыми бровями, даже в свой самый лучший день - не слишком большой подарок.
Особенно с результатами анализов, только что полученных утром перед сменой.
"Слушаю."
Хаас и Ребекка объяснили затруднение. "Ребекка", резюмировал Хаас, имея в виду элемент Ребекку, "не может добраться до места."
У Эрла сжалось в животе. "Что-то неверно в карте?" Карта составлялась по данным элемента Эрла.
"Карта великолепна", сказала Ребекка. "Но, похоже, проезд Тафта стал уже." Она говорила о туннеле в ледяном холме, достаточно широком для прохода элемента Эрла (который, в реальности, был размером с тележку из супермаркета). "Я застряла. Не могу ни продвинуться вперед, ни вернуться."
"Чертовски странно", сказал Эрл.
"Наверное, тепло от прохода Эрла растопило лед", вмешался Хаас, пытаясь быть полезным.
"Силовой модуль тоже стоит прямо за моей кормой", сказала Ребекка, "а Асиф еще толще меня." Она имела в виду элемент Асиф, получившего имя по своему оператору-бангладешцу, которого Эрл знал не очень хорошо.
"Поэтому я нужен, чтобы проложить новую тропу." Эрлу хотелось выйти из зала управления миссией J2E2, не оглядываясь. Пойти к своему сорокапятифутовику, поднять паруса и, может быть, никогда больше не возвращаться. Но вместо этого он сказал: "Ладно, попробуем."
"Ты на пределе", сказал Хаас. "Я не могу просить тебя это делать."
"Я заставлю докторов подписать разрешение."
"Они не подпишут, ты же знаешь."
"Рискованно", сказала Ребекка, "что если будет сбой, пока ты на линии?" Это была серьезная проблема: десять лет назад во время операции на Марсе один из операторов был подключен в реальном времени, и его ровер пострадал от катастрофического сбоя. Оператор получил инсульт и никогда уже не вернулся к прежнему состоянию. Отсюда правила и ограничения в работе миссии.
"Эрл меня не подведет", сказал Эрл.
"Он получит всю необходимую мощность", согласился Хаас, "но сейчас период Большого Холода. Ему придется выходить на мороз без согревания. Вероятность несчастного случая, соответственно, выше..."
"Я это знаю, ты это знаешь, мы все это знаем", огрызнулся Эрл. "Мы также знаем, что ты не попросил бы меня, если б вас не приперло. Поэтому, попробуем."
Ребекке потребовалось большее подтверждение: "Как же врачи?"
"Не говорите им, что я возвращаюсь в костюм."
Злой на их неуклюжесть, он выгнал их из раздевалки. Но когда он стал надевать костюм, его настроение изменилось. Что если что-нибудь случится с элементом Эрлом? Человек-оператор знает, что миссии конечны, что его соединение не будет длиться вечно. Но элементы на Европе снабжены радиотермальными генераторами, которые могут жить сотни лет. До тех пор, пока элемент не полностью разрушен, он продолжает жить, ограниченный, возможно слепой, но способный отвечать на стимулы или обрабатывать данные.
Он застегнул костюм, почувствовав удививший его укол печали. По элементу Эрлу или по самому себе?
Быть подключенным через SLIPPER к элементу на Европе - это всегда смесь удовольствия и ужаса. Один из первых инструкторов Эрла, зная пристрастие Эрла к парусам и всему морскому, сравнил это с нырянием со скал в Акапулько. После десятка выходов в SLIPPER-костюме Эрл решил, что инструктор идиот. Связь с элементом только тем напоминала ныряние со скал, что мгновение страха и восторга растягивалось на часы. Да, какое чудо - прокладывая путь по хаотическим кучам льда, словно ребенок по лесу, чувствовать, как снег Европы хрустит под твоей "ногой".