Гладилин Анатолий

Бригантина поднимает паруса (История одного неудачника)

ГЛАВА I

ПОЧТИ СО СВАДЬБЫ

На море начинался шторм. Стройный парусный корабль, до этого деловито резавший волны, задрожал мелкой дрожью. Волнение усилилось. Удар! Край неба вдруг согнулся и обрушился на нос корабля. Пожалуй, славному Билли Бонсу не приходилось бывать в таких переделках.

Кнопку подняли и прикололи край репродукции. Небо стало на место. Корабль снова побежал веселой рысцой, изредка вздрагивая, очевидно от недавно пережитого ужаса. Но шторм за стеной продолжался. Упал стул, тарелка. Отчаянный вопль:

- Уйди!

Бешено хлопнула дверь, щелкнул замок. И снова затряслись тонкие стены. Барабанили кулаками и каблуками.

Удары сменились получасовой перебранкой. Потом дверь открыли, голоса пошли на убыль.

- Ну, тише, тише!.. Ведь соседи все слышат. Они всегда подслушивают.

И наступил полный штиль.

За свою долгую историю человечество составило определенное мнение о соседях. По сравнению с соседями нильские аллигаторы - невинные младенцы. Соседи пачкают плиту, пол на кухне, не выключают свет, подглядывают и подслушивают.

В данном случае соседи именно подслушивали. Это они могли делать разными способами. Один из них заключался в том, чтобы заткнуть уши ватой и спрятать голову в подушку.

Сегодня скандал кончился раньше, чем обычно. Но это не вызывало оживления у соседей. Они не делились впечатлениями, не сравнивали его с предыдущими.

Соседей было двое. Мать и дочь. Они сидели за остывшим чаем и молчали. Мать искоса следила за дочерью, несколько раз раскрывала рот, но, подумав, беззвучно глотала и прожевывала воздух. Она напоминала сонную толстую рыбу. А дочь поразительно походила на мать. Дочь была красивой, и может быть очень. Такая странная "схожесть" обычно указывает на одинаковые характеры. И не только на характеры. Лет через двадцать дочь будет абсолютной копией матери. Но сейчас Люсе семнадцать лет. Нет, конечно, она совсем не похожа на мать. И характер другой. Люся, пожалуй, обидится, если ее сравнить с матерью.

Что вы! Люся и мама? Мама такая отсталая и, говорят, необразованная. А Люся первая красавица в цехе. Сколько парней на Люсю заглядываются!

Мать вздыхает:

- Гуляют, гуляют. Эх, грехи наши, как гуляют. Да, раньше согласие отца с матерью спрашивали. Теперь не то. Нет. Молодость... А? Что ты сказала? Да, послышалось. И, наверно, ворует. Чего бы ему из Москвы бежать?

- Договорилась. Человек едет по призыву партии. На новостройки. Соображаешь?

- Так, вежливый разговор с матерью. А соседка рассказывала, - помнишь? - видела его на углу с ребятами. "Вовочка, миленький, говорит, с кем это ты?" А он ее? У-у! И куда он ее послал! Да, так-то. Жених! Вот Глеб культурный молодой человек.

- Не твое дело.

- Не мое? Родная дочь, выкормила, вырастила, - а она уезжает к Вовке-сопляку. И не мое дело. Я на тебя управу найду. Я до самого директора завода дойду. Пусть тебя выдерут.

- Мама, думай, о чем говоришь. У нас, при советской власти - и на тебе, выдерут.

- А может, выдерут?

- Нет, это вам не старое время.

- А может, выдерут?

- Законы не те.

- Значит, плохие законы. Ты глупенькая, дочка. Из Москвы едут те, кому негде жить в Москве. Вот. Ну хочешь замуж, мать надоела - так есть Глеб. И комната у него хорошая. А этот, твой? "По призыву партии". Какие слова заучила. Другой пришел бы ко мне и сказал: "Вот я из патриотических побуждений - еду! Я там нужнее". А этот? Тихо, тихо - и вдруг уезжает. Да еще тебя хотел захватить. Э, здесь нечисто!

Люся рассмеялась. Она на секунду представила, как бы выглядел Вовка, если бы он пришел к ее матери и сказал: "Вот я из патриотических побуждений..."

Вообще Люся была сегодня мирно настроена. Мать ничего нового ей не говорила, все это Люся уже много раз слыхала. С матерью они давно договорились. Люся ей уступила. Хорошо, сейчас она с Вовкой не едет. Но как только он устроится, получит комнату - она сразу к нему. И, пожалуй, мать права, что уговорила ее остаться. Ну, а теперь пускай поворчит. Вовка уехал. Вовка сейчас в поезде. Из-за нее он отстал от эшелона москвичей и едет один. Опять ему не повезло. В газетах писали, что первые эшелоны на каждой станции встречали музыкой и цветами. А кто одного Вовку будет встречать? Ну ничего, он приедет, он себя покажет.

Вовка странный. Вовка отличается от ее знакомых. Он обладает поразительной способностью (это выражение она услышала недавно, и оно ей страшно понравилось) портить отношения со своими родителями, с ее мамой и вообще со всеми солидными, взрослыми людьми. Это его специальность: казаться хуже, чем он есть на самом деле. Но ее он любит. Она знает, он ей сразу напишет. Но почему он уехал? У него есть где жить, неплохая работа. Вот он ей подарил картину. Репродукция. Море и корабль. Вовка говорит, это бриг, бригантина. Он мечтатель. Кто? Вовка? Обзови его так - пожалуй, не поздоровится.

Он уехал.

Он не испугался. Один. А ты трусиха. Ты так всю жизнь просидишь в этой комнате. По вечерам будешь пить чай, спорить с мамой и слушать скандалы за стеной. Нет, Вовка напишет, и она сразу уедет.

Люсю никогда не мучила бессонница. Но, перед тем как заснуть, она снова думала о Вовке.

Ей приснилось (утром она рассказывала свой сон подруге), что она в поезде. Сидит рядом с Вовкой. Поезд несется во тьму. Постукивают колеса, вагон изредка вздрагивает. Странный желтый свет освещает пустые коричневые полки. В приоткрытые окна влетает ветер, принося запах дыма, травы и еще чего-то. Потом вдруг появляется Глеб и говорит: "Нам сейчас сходить. Твоя мать ждет нас". Люся нехотя встает и идет через весь вагон к выходу. Какие-то одетые люди спят на голых полках, прижавшись к стене. Поезд не останавливается, а, наоборот, ускоряет ход...

Очевидно, Люся испугалась и проснулась. С удивлением она поняла, что лежит в своей комнате. Было душно. Слева на кровати ворочалась мать.

"Я-то на месте, - успела подумать она, - вот Вовка в дороге. Счастливый... Дальний поезд. Там весело..."

И, словно куда-то провалившись, она без всяких снов проспала до утра.

Утром, уходя на работу, Люся увидела, как мать о чем-то шепчется с соседкой. Соседка, очень тихая и предупредительная, как это бывало после каждого скандала, поддакивала матери, повторяя:

- Да, молодежь теперь не слушается никого.

Увидев Люсю, обе замолчали. Закрывая за собой дверь, Люся неожиданно обернулась. Две пары внимательных глаз следили за ней.

ГЛАВА II

НАЧАЛО ПУТИ

В вагоне было скучно. Солдаты, старухи и дети. Солдаты держались обособленно, курили махорку и играли в домино, отчаянно стуча "азами" и "баянами" - так, что перемешивалась вся партия.

Солдаты любили радио и пускали его на полную громкость, особенно тогда, когда передавали что-нибудь такое, что Вовка уже не мог слышать, вроде: "Друзья, люблю я Ленинские горы".

Дети пищали, плакали и ползали под ногами.

А старухи... Старухи вообще вредный народ. Ведь знают, что с ними неинтересно. Как хорошо, если бы их места занимали какие-нибудь заводские ребята или девушки. Какой веселой стала бы дорога! Так нет, старухи нарочно заполнили весь вагон.

Три дня Вовка терпел. Читал "Молодую гвардию". Но книга кончилась. Вовка залег на полке. В это время одна из старух совсем спятила. Нашла старый разлезшийся песенник и стала петь подряд народные, революционные, лирические песни. Пела она противным басом, перевирая мотив. Перед каждой песней старуха вскрикивала:

- Во, эту песню я люблю!

Потом она прекратила концерт. Но тут подвернулся солдат, и старуха принялась, как ни странно, поучать его диалектике, или, вернее, тому, что она понимала под диалектикой.