Построение 1-го батальона по боевой тревоге контролирует полковое начальство: командир полка майор Борейко, комиссар Яковлев и начштаба капитан Ласьков. Они что-то подсчитывают и записывают в блокноты. Им услужливо светят фонариками штабные лейтенанты.

Построил комполка а две шеренги первую роту. Выборочно спросил у нескольких бойцов номер винтовки и тут же проверил, так ли это на самом деле. Некоторые солдаты во время боевой тревоги хватают второпях чужое оружие, и тогда получается большая неразбериха. Именно такой случай выявился при проверке второй роты.

Очередь доходит до нас. Пока что все идет благополучно. Спросил у меня майор номер винтовки - я ответил безошибочно и уверенно. Мой мнемонический прием сработал безотказно. Не подвел роту и Пьянков. Подивился комполка, глядя снизу вверх на Авенира Двухэтажного. Спросил у него, хватает ли нынешнего, увеличенного, пайка. Тот ответил: хватает.

Поскольку вся рота, за исключением троих "обмоточников", пока что в своей гражданской одежде, начальство к нашей выправке особых претензий не предъявляет. Все идет гладко, комполка доволен. Похоже, что третья рота выйдет на первое место... И вдруг - позорнейший провал, катастрофа!

Наметанный глаз комполка уловил что-то неладное у Стуколкина. Майор подошел к нему поближе и пристально посмотрел на ноги. А надо сказать, что Стуколкин выглядел довольно курьезно. Ему выдали не полный комплект обмундирования, а только ботинки, обмотки и галифе. На нем остались длиннополый дедовский азям и облезлая заячья ушанка. Уже в таком виде Стуколкин представлял собой довольно забавный гибрид. Но, оказалось, дело не в этом.

- Товарищ боец, раздвиньте полы вашего... вашего балахона! - распорядился комполка. Дрожащими руками Стуколкин выполнил приказание и... предстал перед майором в исподнем. Обмотки были намотаны прямо на кальсоны... В строю послышались смешки, но грозный взгляд комполка сразу же погасил их.

- Смирно! Противно смотреть на такое безобразие! - И, перейдя с "вы" на "ты": - На фронте в атаку тоже без штанов будешь ходить?

- На фронте такого не должно случиться, товарищ майор. Там в штанах будем спать. А тут как снял, так и пропали. Шастал, шастал в потемках по нарам, и, хуть плачь, нетути!

- А где твои, гражданские? Почему их не надел?

- Так мои домашни штаны ужо крест-накрест веревочкой перевязаны и на самый низ в "сидор" покладены. Взялся б "сидор" потрошить, так все равно не успел ба...

- Вот как здорово получается! - язвительно сказал майор, обращаясь одновременно к строю и к своим спутникам. - У бойца две пары брюк, а он в строю, перед командиром полка, без штанов стоит. Кто командир роты?

Наш Ускоренный Сережа подбежал к майору и звонким, наполовину мальчишеским голосом доложил:

- Лейтенант Науменко, товарищ майор!

- Разберитесь, лейтенант, с этой бесштанной историей и виновных накажите своей властью.

На этом осмотр построенного по учебной тревоге 1-го батальона закончился. Полковое и наше батальонное начальство направилось к штабу 280-го. Мы успели услышать обрывок разговора:

- Не расстраивайтесь, старший лейтенант, - успокаивал майор нашего комбата. - Для начала вполне удовворительно. И один марокканец на целый батальон - тоже ничего страшного...

Возвращаемся в казарму, укладываемся досыпать. Философ не может удержаться от комментариев:

- Началася жизнь солдатская! Теперь так и пойдет: сабантуй за сабантуем. У нас на сплаве они тоже бывают. То при молевом сплаве на реке затор получится, вода горы бревен широм-пыром нагородит. То паводок запань прорвет. То на перекате быстрина плот разорвет... Тут уж всей артелью вкалываем, как говорил мой покойный дед, до треску пуповного. И все-таки до сих пор не могу привыкнуть к сабантуям. Характер такой: не сразу со сна прочухиваюсь. До того как глаза открыть и штаны схватить, мне надобно малость посоображать: где я и куды комлем лежу?

- Рр-раз-го-вор-чики! О-от-бой!

Фактически мой первый сабантуй я пережил еще в Могилеве, где несколько раз попадал под бомбежки. Но слово это впервые услышал в 280-м в конце октября сорок первого года. О классификации Василия Теркина узнал значительно позже, в сорок четвертом. Услышал эту главку из знаменитой поэмы Твардовского в исполнении декламатора фронтовой художественной самодеятельности. Это было под Псковом.

У меня несколько иная очередность. Главный сабантуй - бомбежка, средний минометный обстрел, малый - танковая атака. Танки на последнем месте, видимо, потому, что от них мне не особенно доставалось. Для старшины Борули главный сабантуй - массированный минометный обстрел.

Заканчивая эту главку, я не хочу остаться в долгу перед читателями, должен разгадать две загадки.

Загадка первая: куда девались казенные штаны Стуколкина?

Дело было так. Неряшливый, неаккуратный Стуколкин никак не мог приучиться складывать свою одежду в определенном порядке, стопкой. Набрасывал ее возле себя как попало. Ночью то ли сам спихнул свои брюки с верхних нар на пол, то ли это сделал его сосед. Во время сабантуя солдаты затолкали брюки сапогами под нижние нары.

Загадка вторая: почему комполка назвал Стуколкина марокканцем?

Это мне, Фунину и Федорову удалось выяснить через политрука Гилева. Как известно, в Испании на стороне генерала Франко воевали североафриканские колониальные войска, марокканцы. У них было экзотическое обмундирование, в том числе красные фески, белые тюрбаны и белые шаровары. В каких-то частях революционной армии это послужило поводом для такой шутки: тех нерадивых или суматошных солдат, которые во время боевой тревоги не успевали как следует одеться, прозывали "марокканцами". Обычно такие горе-вояки встречались среди разболтанных анархистов. Борейке рассказали об этом его друзья, воевавшие в интербригаде. И комполка иногда пользуется этим удачным сравнением в своей практике.

Конец чалдонбата

25 октября одна из рот 4-го батальона разгружала на ближней станции прибывшие для полка грузы. Солдаты на ощупь определили: в обшитых рогожей и дерюгой тюках - валенки, сапоги, шинели и прочее обмундирование. Одновременно прибыло много тяжелых дощатых ящиков. Сквозь щели удалось разглядеть каски.

Через неделю началась экипировка 1-го батальона. Мы даже не смели мечтать о таком богатстве. Посудите сами. Сапоги и валенки... Да, да, каждому одновременно то и другое! Портянки простые и теплые, носки простые и шерстяные. Шапка-ушанка, вязаный шерстяной подшлемник, окрашенная в зеленый цвет каска. Матерчатые или вязаные рукавицы - для стрельбы и меховые варежки-мохнашки - кроличьи, заячьи или овчинные - для тепла. Белье бязевое, белье теплое, гимнастерка и свитер, шинель и ватник. Вещмешок и котелок, противогаз и саперная лопатка. И наконец - белый маскхалат. Одетые для пробы полностью по-фронтовому, мы похожи на белых медведей.

С большим трудом обмундировали Авенира Двухэтажного. Одно нашли у себя, другое подобрали в соседнем, 40-м полку, третье сшили по специальному заказу.

Конец чалдонбату! Теперь совсем другое дело: как прошлись впервые по поселку в новом обмундировании, так жители от мала до велика на улицу высыпали.

Слово о солдатском котелке

Для солдата вещный мир человека суживается до предела. Обмундирование, личное оружие, противогаз, вещмешок, котелок, ложка и ножик, зажигалка и кисет, записная книжка с адресами, бумажник с фотографиями родных... И еще кой-какая мелочь. Именно к солдату применимо в буквальном смысле изречение древних: "Omnia mea mecum porto" ("Все свое ношу с собой"). Каждая из этих немногих вещей, принадлежащих солдату, оценивается по особой фронтовой шкале. И эта шкала совершенно несоизмерима с ценами в тылу и тем более в мирное время. На фронте сплошь и рядом бывают ситуации, когда с большим трудом удается раздобыть листок чистой бумаги, карандаш, чтобы перед боем написать письмо, случается, трудно достать клочок обычной газеты на курево. Безотказная зажигалка для солдата настоящее сокровище. Потеряв складной ножик, иной фронтовик может расстроиться больше, чем получив известие о том, что его квартира пострадала от бомбежки.