– Обычно я такие подробные отчеты только своему шефу даю, – вдоволь налюбовавшись ногтями, сообщила она. – Но в надежде на дальнейшее сотрудничество, так и быть, поделюсь наболевшим…
Поскольку ты не ментал, сразу тебя запеленговать я не смогла; решила, что ты улетел вместе с катером миль на двадцать вперед; там мы тебя и искали. Тут еще эта заваруха в моем секторе с ти эр… с крабами этими. Плюс Лео все время над головой крутилась, вас с Мич искала. Все словно – как это: с цепи сорвались! Вот так и вышло, что обнаружили тебя, лишь когда компьютер в скафандре точный пеленг дал…
– А на десерт, значит, можно и в казаки-разбойники поиграть, в жмурки-пряталки… – вконец осмелев, съязвил Порнов.
– Зря ты так, – сухо сказала Броу. – У тебя своя работа, у меня – своя; зачем же на личности переходить? Разве я чем-то обидела тебя? Разве тебе было плохо со мной? Ну, скажи честно, – плохо?
– Я хочу видеть Мич, – приняв вежливость за слабость характера, пер напролом Порнов. – Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.
– Вот такой ты мне не нравишься, – не пошевелив и пальцем, огорченно сказала Броу. – На вопросы мои не отвечаешь, грубишь; разве это красиво?
Порнов смутился; в свете всего происшедшего за последнее время, и особенно здесь, на корабле, его поведение и впрямь вежливым назвать было трудно.
– Плохо тебе было? – спокойно повторила Броу.
– Хорошо было, – огрызнулся Порнов. – Я же не виноват; сама стимулятор в вино подмешала.
– А никто тебя ни в чем и не винит, – удивилась Броу. – Неужели ты думаешь, что я не смогла бы защитить себя?
Она вновь задумчиво глянула на свои пальцы; между ними уже блестело тонкое жало черного ритуального стилета; играя рукой, девушка раскрутила лезвие так, что стало трудно отличить клинок от рукояти; затем, так же внезапно, как появился, опасный предмет бесследно исчез.
– Извини, – сказал Порнов, – извини. Был не прав, погорячился.
– Совсем другое дело, – одобрительно сказала Броу. – Главное, чтобы… как это: каждый сверчок, знай свой шесток?
Если бы она ругалась или издевалась над ним, Порнову было бы легче; ее спокойствие сбивало его с толку.
– Ты отведешь меня к Мич? – спросил он, сделав вид, что не заметил «сверчка».
– Всему свое время, – непреклонно заметила Броу. – Раз уж наш карнавал окончен, я сниму маску; не возражаешь?
Порнов испугался, что сейчас на месте симпатичной молодой женщины окажется старая страхолюдина; но у Броу лишь чуточку вздернулся носик, сильнее проступили скулы и изменился разрез глаз; лицо ее было более худым, чем у Мич, но и только. И в новом обличии, да еще в полумраке, Порнов мог бы ее с сестрой перепутать запросто; о чем он тут же не преминул сообщить Броу.
– О чем и речь, – откликнулась та, – если бы Мич так не упирала на свои принципы, мы бы с ней прекрасно поладили. В ней нет нервной сумасшедшинки, присущей Лео; с ней нормально поговорить можно.
Но этот ее лозунг: «Счастье для всех, и пусть никто не уйдет обиженным» – дурь какая-то; сказок она, что ли, в детстве перечитала?
– Не помню я что-то у нее такого лозунга, – честно признался Порнов. – Хороший лозунг, но не ее.
Единственно, чего она, по-моему, хотела, – это спокойно добраться до дому и поговорить с отцом…
– Только этого не хватало, – фыркнула Броу; тут Порнов понял, что сболтнул лишнего, – Я-то думаю, чего она мне голову морочит, а она, оказывается, опять за свое…
Как это: кто старое помянет, тому глаз вон…
Сказано это было с такой силой, что Порнов сразу же обеспокоился о зрении Мич.
– Что ты с ней сделала? – строго спросил он.
– После того, что ВЫ с ней сделали, можно сказать, ничего, – невозмутимо ответила Броу. – Это же надо придумать, – такой колтун ей соорудить; она же простой ментал, других способов «дышать» – Броу выделила это слово – не знает… Мне и делать-то ничего особо не пришлось.
– Что значит – ничего особого?!
– Не волнуйся, ничего страшного, – Броу вдаваться в подробности явно не хотелось. – По крайней мере ни за борт, акулам на корм, ни в кубрик, матросам на забаву, не отправила…
Следи за собой, – воскликнула она, заметив невольное движение Порнова, – будь осторожен; замечу неладное – тебе несдобровать; и на любовный навык и сноровку не посмотрю…
Спит она – и прекрасно себя чувствует!
– Спит, говоришь? – осведомился Порнов и вдруг зевнул. – А что, это дело; за последние трое суток мне так толком выспаться и не удалось…
Он встал и на глазах изумленной девушки продефилировал к ее кровати. Броу за его спиной выразительно хмыкнула. Порнов, не обратив на это никакого внимания, добрался до постели и принялся рыться в обрывках белья; выбирал кусок покрупнее, очевидно, чтобы укрыться.
– Спать под одним одеялом будем или как? – невозмутимо спросил он.
– Или как… Брысь в свою комнату; и чтоб носу оттуда не показывал!
Она впервые позволила подпустить в свою речь толику презрения:
– За кого ты меня принимаешь; я в мужчинах на час не нуждаюсь!
– Было бы предложено, – Порнов, кряхтя, поднялся с кровати, на которой уже успел разлечься; зевая на ходу, поплелся к двери.
– А что, среди биолов и женщины бывают? – из желания отомстить обронил он уже у самого выхода.
Задребезжав, рядом с его головой в притолоку воткнулся черный кинжал.
– Ух ты! – восхитился Порнов. – Научишь меня? Я, сколько ни старался, никак его бросать не научился!
– Если скажешь хоть слово о моей тату, не важно, где и кому, он будет торчать у тебя из затылка, – как о чем-то незначительном сообщила Броу. – Иди спать; утром я тебя разбужу!
На заплетающихся ногах, непрерывно зевая, Порнов доплелся до своей кровати и буквально обрушился на нее; через минуту он уже спал мертвым сном.
Глава 7. Это не любовь
Под утро ему опять приснился сон; был он ярким и понятным; впрочем, сколько потом Порнов ни пытался вспомнить, о чем же он все-таки был, ничего не получалось; начало и середина сна стерлись напрочь; или спрятались до лучших времен – Порнову хотелось думать именно так; уж больно бойкой была концовка.
Приснилось ему, что спит он на «Оклахоме» в своей каюте; почему-то один (Ухов-то куда делся? Да и черт с ним…). Под утро, когда первый рассветный (какой рассвет?) луч рассеял сумеречную мглу, дверь в каюту чуть приоткрылась; тихонько, на цыпочках, в нее проскользнула тоненькая женская фигурка и замерла, привыкая к полумраку.
«Мич, – сладко подумалось Порнову, – ласковая моя…».
Это и впрямь была Мич; та самая ночная рубашка была на ней; голубенькая, коротенькая, открывающая стройные ноги выше середины бедра… Порнов тут же ощутил прилив силы в область крестца; невольно зашевелился, пытаясь принять более удобное положение – и тут же выдал себя; ориентируясь в основном на слух, девушка быстро и грациозно подбежала к его постели; («Лежал бы тихо, ввек бы не заметила?» – невесть почему подумалось Порнову); нырнула под одеяло, обвилась вокруг его горячего со сна тела своим прохладным и замерла надолго; вдруг им стало жарко; и тут же ясно: «Пора!» Мич отшвырнула прочь легкое одеяльце и вскинулась вверх, оседлав бедра Порнова; скрестила руки на груди, ухватила края рубашки и ломаным движением стянула ее через голову; груди качнулись, словно тяжелые налитые груши; Порнов хотел помочь им, подхватить их руками, но Мич, швырнув рубашку прочь, перехватила его руки, прижала их к постели и принялась растаскивать в стороны; все более опускаясь телом; все более приближаясь лицом.
«Не так все это было, совсем не так! – возмутился недремлющий страж сознания. – На пляже; помнишь?»
И все; тут же Порнов вспомнил и пляж, и игру в ножички, и волну – девятый вал; холод, мокро – дрожь пробрала его; он разом вылетел из теплой купели сна.
– А говорил – «неопытная девственница», – с упреком сказала Броу; лицо ее все так же белело в полумраке над ним. Глаза спокойно и смело смотрели на него; точнее, в него, через зрачок хрусталика и канатик нерва – туда, внутрь черепа, вглубь сознания. – Что-то же все равно – было?!!