11.

Дорожка, засыпанная шишками и иголками, не вела прямиком к дому. Сначала она шла мимо зарослей дикой малины, через рощицу молоденьких кленов. Но как только дорожка поворачивала к крыльцу, повсюду начинала чувствоваться заботливая рука человека. Аккуратно подстриженные газоны справа и слева были обсажены флоксами и хостами. Впереди виднелась альпийская горка с крошечными туями. Золотые шары, росшие у самого крыльца, были аккуратно перехвачены белой лентой.

Все поднялись на террасу. Сидевший за пасьянсом дедушка обернулся. Из кухни вышла бабушка, поправляя пряди седых волос и снимая фартук.

— Простите, произошло чудовищное совпадение, — волнуясь, начала Карина. — Наши кони и велосипеды девочек столкнулись. Мы в одну секунду оказались на перекрестке… У Пуни повреждено плечо. Ей надо наложить гипс… Понятно, тут не может быть никаких слов… Но нам страшно жаль, что так вышло… Сейчас мы все сделаем… Мы врачи…

— Ах, ты мое золотце! Как же так?! — распереживалась бабушка, подбегая к внучке. — Тебе очень больно? Но я же говорила — нельзя так гонять! А что вы можете сделать?

— Нужно зафиксировать руку, чтобы кости срослись правильно. У нас есть все необходимое, — сказал Кристофер.

Дедушка пристально смотрел на путешественников. А эсверский.врач присел на корточки перед Пунечкой и убедительно произнес:

— Обещаю, больно не будет!

Девочка всхлипнула. Всхлипнули Шуша с Ксенией. Карине тоже очень захотелось всхлипнуть. А Кристофер уже попросил нагреть воды и раскладывал на столе бинты, пакеты с белой глинистой массой. Вся процедура оказалась довольно долгой. Но то, что рассказывал Кристофер в это время, было таким интересным, что даже Пунечка успокоилась и стала прислушиваться.

— У нас, в Эсверии, детей рано начинают учить медицине. К шести годам каждый должен знать дозировку сорока лекарств и правильно применять их при лечении заболеваний из «Списка А», — говорил Крис.

— Но ведь ошибка может оказаться роковой! — воскликнула бабушка. — Мы всегда храним таблетки в не доступных для детей местах!

Крис озадаченно потер переносицу, а потом понял, что, возможно, не хватало в его рассказе:

— У наших детей есть «эсвеоры» для проверки диагнозов. Это такие приспособления, которые, если приложить к телу, то можно узнать, что болит и степень тяжести состояния. Правда, насколько я знаю, дети редко используют «эсвеоры» по своему прямому назначению…

Крис улыбнулся:

— Гораздо интереснее прикладывать их друг к другу, к земле, к овощам, к воде…

Все потрясенно слушали эсверца.

— Семилетних детей учат накладывать повязки, — продолжал он. — Пальцы, руки, ноги, живот, шея, голова бинтуются неодинаково. С этого же возраста начинается первый этап специализации. Ребенку помогают осуществить свой выбор в широком диапазоне направлений: от хирургии до фармацевтики.

— У вас дают скальпель семилетнему ребенку! — опять воскликнула бабушка.

— Обязательно! В хирургии, вообще, чем раньше начинают, тем лучше.

Карина, вытаращив глаза, слушала этот невероятный рассказ. Неужели, если она когда-нибудь выйдет замуж за Кристофера, ее замечательным детям придется осуществлять свой профессиональный выбор между ножом и таблетками. А как же труды Карла Густава Юнга, Владимира Николаевича Дружинина, Ирвина Ялома!!! Неужели их лишат психологии!!! Карина даже возмущаться начала, но потом вспомнила, что все пустое… Это была просто привычка — видеть свою жизнь в перспективе…

— А что стало причиной вашего отъезда из Эсверии? — спросил дедушка.

Карина бросила взгляд на Кристофера. Его лицо стало по-особому одухотворенным. Опережая на долю секунды своего спутника, гугнеатка сказала:

— Мы совершаем свадебное путешествие… Захотелось, знаете ли, мир посмотреть… А то потом дети пойдут, уже не выберешься…

Крис только на одно мгновенье замер над рукой девочки.

— Да, все так, — подтвердила бабушка. — Дети — это самое большое счастье на свете. Но уход за ними, воспитание на какое-то время должны полностью поглотить мысли и чувства матери. С одной стороны, кажется, что приходится выбирать между личными интересами и чужими. А потом понимаешь, что никакого выбора и нет. Природа сама позаботилась, освободив тебя от его бремени. Потому что выбрать всегда можно только благополучие детей.

Стемнело. Зажгли лампу под большим красным абажуром. Ночные бабочки закружились у света. Бабушка закуталась в вязаный платок:

— Когда моему сыночку исполнился годик, меня пригласили в лучший драматический театр страны. Я играла самые заветные женские роли: Офелию, Миледи, Людмилу Прокофьевну. А потом приехала на Новый год домой, а сыночек мой совсем худенький, бледненький. Я все бросила и на сцену вернулась только через двенадцать лет.

— Вы актриса? — с восхищением спросила Карина.

— Ну, сейчас уже нет, — рассмеялась бабушка. — Сейчас я просто жена, мать, бабушка, королева…

— Королева? — похолодела Карина.

— В смысле — жена короля. А сам король актерского мастерства — Алик Гьергивич, сидит перед вами.

— Король… — пробормотала Карина и вдруг вскричала. — А как же дорога, выложенная красным кирпичом?! Неделя пути?!

— Именно так можно попасть во дворец, — улыбнулся Алик. — Но в это время года мы живем на даче!

С невероятной тоской смотрела Карина на замечательного дедушку, сидящего на противоположном конце длинного стола в таком же плетеном кресле, что и супруга. Ему было лет шестьдесят. Волосы, тронутые сединой, закручивались прелестными колечками. Карие глаза смотрели живо и весело. Легкая щетина покрывала щеки. На плечи было накинуто старенькое пальто. Улыбаясь, он сказал Карине:

— Барышня, оставайтесь! Я сделаю из вас великолепную комедийную актрису!

Неожиданная реплика вывела Карину из состояния трагической обреченности:

— Спасибо!

— Ну, что, останетесь?!

— Нет! Но буду жалеть об этом всю жизнь!!!

Кристофер тем временем уже закончил наложение гипса и мыл инструменты. Отужинав и получив приглашение отдохнуть на даче, путешественники пошли к лошадям, привязанным к забору, чтобы задать им корм и привести в порядок. Несмотря на поздний час, девочки были с ними.

— А можно на них покататься? — робко спросила Ксюша.

— Можно, — улыбнулся Кристофер. — Только завтра и без гонок.

— А мне? — Пунечка заранее расстраивалась из-за возможного отказа. Гипс скрывал всю правую руку.

— Я тебя сам покатаю, — сказал король Эсверии.

И скоро все пошли спать.

12.

Путешественников проводили к гостевому домику. Здесь на первом этаже располагались открытая терраса и ванна, а на втором — уютная комнатка.

Укладываясь, вопреки заявленному статусу молодоженов, на отдельном матрасе, Крис очень серьезно спросил:

— Насколько я понимаю, с Путешествием вы завязали? Когда вы собираетесь вернуться в Гугнеатию?

Карина почувствовала слабость и присела на уголок кровати.

— Я не собираюсь в Гугнеатию…

— Но сначала вы отказались ехать к королю гьергивичей. А когда Судьба сама привела вас к нему, не стали раскрывать истинных причин своего Путешествия. Как это понимать?

Голос Кристофера был откровенно строг.

— Я… я… — Карина не знала что сказать.

— Если вы завтра не отдадите верительную грамоту, я уезжаю в Эсверию.

Слезы щипали глаза Карине. Ей так хотелось обыкновенного человеческого счастья. А человек, который мог составить это счастье, ценил только дело, в которое она была посвящена. Карине захотелось крикнуть: «Неужели вы совсем меня не любите!» Но как признаться в своих чувствах, когда в тебе видят одни недостатки! Возможно, трусость, недобросовестность, лень…

— Завтра я поговорю с королем, — упавшим голосом сказала она.

Крис ничего не ответил.