Не сумев перенести страсти и разлад,

В степь ушел Меджнун, к горе бежал Фархад.

Я, обиженный Закир, страданьям рад.

У меня сносить печаль уменье есть.

- Спасибо! Хорошо! - раздалось со всех сторон, когда он кончил на высокой протяжной ноте.

- Хорошо? - переспросил он повеселевшим голосом и взглянул на обступивших его рабочих. - А мастера все нет?..

7

Больше недели Кудрат Исмаил-заде не ночевал дома. В объединении "Азнефть" день и ночь шло обсуждение проектов новых буровых. Кудрат спорил с геологами, и заседания затягивались порой до трех-четырех часов утра.

Темпы работ по закладке новых морских буровых не удовлетворяли Кудрата. Часто сразу же после заседания в "Азнефти" он садился в моторную лодку и ехал на строящиеся буровые, стараясь на месте устранять причины, тормозившие ход работ, давал указания и на следующий день проверял исполнение. Правда, контора бурения возглавляемого им треста стала работать значительно лучше, однако Кудрат считал это только началом перелома. Были еще нередки случаи, когда из-за незначительных неполадок бурение скважин приостанавливалось и суточное задание оставалось невыполненным. Вот почему Кудрата трудно было застать в кабинете, а секретарша только и могла ответить на телефонные вызовы: "Управляющего нет. Выехал в море".

Рядом с ней сидел сейчас корреспондент газеты и дожидался управляющего. Прождав больше двух часов, он пожал руку секретарше и, сказав, что зайдет утром, направился к двери. Тут он лицом к лицу столкнулся с управляющим, только что вернувшимся с морских буровых.

- Товарищ Исмаил-заде, я к вам, - начал, обрадовавшись, корреспондент. - Мне хотелось...

- Пожалуйста, заходите, - по своему обыкновению вежливо пригласил Кудрат, открывая дверь кабинета и пропуская позднего гостя вперед. - Чем могу быть полезен?

Показав свое удостоверение, журналист заявил, что его интересует морская разведка.

Несмотря на усталость, Исмаил-заде стал подробно и обстоятельно отвечать на его вопросы. Заметив при этом, что корреспондент обладает довольно скудными познаниями в нефтяном деле, управляющий прежде всего коснулся самой истории нефтедобычи.

- Вы, конечно, слышали, - заговорил он, стараясь не задеть самолюбия своего собеседника, - в древности Апшерон называли Страной огня. Когда-то наши далекие предки построили здесь несколько храмов и поклонялись горящему в них вечному божественному огню. Эти храмы строились в местах естественного выхода на поверхность нефтяного газа. Раз воспламенившись, такой газ действительно мог, не угасая, гореть десятилетиями и даже столетиями. В седьмом веке греки, придя сюда, разрушили храмы огнепоклонников. Но один из таких храмов позднейшей постройки сохранился в Сураханах до нашего времени. Есть все основания предполагать, что люди здесь не только поклонялись вечному огню, но и умели пользоваться им в своих бытовых нуждах. Ведь достаточно было поджечь какой-нибудь газовый фонтанчик, чтобы устроить себе вечный костер. По свидетельству одного из арабских историков, уже в восьмом веке бакинцы вместо дров пользовались землей, пропитанной нефтью. По-видимому, и мастера нефти появились здесь давно. Они рыли глубокие колодцы и черпали из них нефть. В 1735 году в Балаханах было пятьдесят два таких колодца. Добываемая нефть доставлялась караванами верблюдов в далекие страны.

- А когда начали бурить нефть на Апшероне? - спросил корреспондент, прерывая Кудрата.

- Первая скважина, пробуренная промышленным способом, была заложена в Баку в 1869 году. Дело это было начато на промысле Мирзоева. А первый мощный фонтан ударил через четыре года после этого в Балаханах. Позднее бурение скважин стало развиваться быстрыми темпами, и во многих местах были введены в эксплуатацию богатейшие месторождения нефти. Многое сейчас кажется нам странным и даже смешным. Первая скважина, из которой ударил фонтан, имела глубину всего в двадцать девять метров.

Корреспондент торопливо записал этот любопытный факт в свой блокнот и опять весь обратился в слух.

- Жаль однако, - продолжал Исмаил-заде и, не в силах сдержаться, устало зевнул, - да, очень жаль, что до сего времени еще никто не занялся как следует исследованиями в области истории нефти. С прежних промышленников что спрашивать? А иностранные капиталисты, нахлынувшие сюда в конце прошлого века, думали только о хищнической эксплуатации. Их не интересовало ни прошлое нашего народа, ни пионеры бакинской нефти. Работа, проделанная советскими учеными в этой области, хоть и значительна, но все еще недостаточна. Апшерон богат не только залежами нефти. О нем сложилось в народе множество замечательных преданий, легенд...

- Может быть, вы расскажете мне что-нибудь из истории морских разведок?

- История морских разведок не так уж велика, этой области нам не хватает еще опыта. Большая часть пробуренных до сего времени скважин, как известно, вероятно, и вам, не дала желаемых результатов. Но геологическая наука пришла к заключению, что в недрах Каспия мы имеем богатейшие залежи нефти. Несколько буровых, заложенных в течение последних лет, дали тому неоспоримые доказательства. Теперь для нас не секрет, что во многих местах Апшерона мы можем брать нефть из двадцати пяти горизонтов.

Вкратце записав услышанное, корреспондент спросил:

- И теперь скважины достигают, конечно, самого глубокого горизонта?

- Нет, пока еще нет. Но мы близки к этому, и ряд достигнутых уже усовершенствований в технике бурения несомненно открывает перед нами возможность эксплуатации глубоко залегающих пластов...

- Вы не скажете, где пробурена самая глубокая скважина - в море или на суше?

- На суше.

- А в море невозможно?

- Пока нет.

Исмаил-заде, сказав о трудностях морского бурения и о героических усилиях бакинских нефтяников, уверенно заключил:

- Не может быть никакого сомнения в том, что в ближайшие же годы мы будем добывать нефть из-под морского дна так же свободно, как делаем это на суше. Воля советских людей в конечном счете и здесь победит.

- Несомненно, победит! - воскликнул журналист, невольно воспринимая энтузиазм управляющего трестом, но тут же, словно спохватившись, вернулся к официальному тону своих вопросов:

- А где можно познакомиться с бурением глубоких морских скважин?

Исмаил-заде назвал самую удаленную от берега разведочную буровую и сообщил:

- Глубина ее запроектирована на три тысячи метров. Уста Рамазан прошел пока одну треть. Примерно на глубине тысячи двухсот метров он встретит первый нефтяной пласт, но будет продолжать проходку.

Корреспондент перестал делать заметки и положил в карман свой блокнот.

- Могу я повидать мастера Рамазана? И нельзя ли побывать у него на буровой?

- Пожалуйста.

- А сейчас?

- Нет, сейчас не советую. Поднялся ветер.

- Но вы же только что прибыли с морской буровой?

- Я - другое дело... Такова уж профессия. Работать в море и бояться бури - это все равно, что, будучи солдатом, бояться боя. - Управляющий встал с места, подошел к окну и посмотрел на берег. - Позвоните мне завтра. Если море будет спокойно, съездим вместе. Полчаса назад было чудесно. Но сейчас не стоит. Ветер, - на море может разыграться шторм...

В этот момент дверь кабинета открылась и показался Рамазан, сердито мявший в руках фуражку.

- Товарищ управляющий, если помешал, прошу прощения...

Кудрат Исмаил-заде шагнул ему навстречу:

- Пожалуйста, уста, пожалуйста! Только что о тебе была речь. Вот и товарищ из редакции хотел повидаться с тобой.

Собеседник Кудрата любопытными глазами газетчика посмотрел на старого мастера.

- Повидаться можно, - хмуро отозвался старик, здороваясь сначала с управляющим, а затем с корреспондентом. - Только вот работа стоит, и все из-за Бадирли... Куда это годится? Когда мы отстаем, каждый готов сесть на коня самокритики и скакать во всю прыть. Скакать-то скачут, да никто не хочет задевать тех, кто ставит палки в колеса. Ты, братец, - обратился он к газетчику, - пиши не обо мне, а о тех, кто мешает. Помоги нам!..