133. Итак, эллины отплыли на Делос. Мардоний же в это время еще зимовал в Фессалии. Оттуда Мардоний отправил к местным прорицалищам некоего человека родом из Европа, по имени Мис, и приказал ему всюду, где только был доступ варварам, обращаться с вопросами к оракулам. Какие именно вопросы Мардоний пожелал задать оракулам, я не могу сказать, так как об этом мне ничего не рассказывали. Впрочем, я полагаю, что эти вопросы относились к современному положению дел и ни к чему другому.
134. Этот Мис, по-видимому, прибыл в Лебадию и, подкупив там одного из местных жителей, проник в пещеру Трофония. Затем он посетил оракул в Абах, что в Фокиде, и пришел также в Фивы. Сначала он вопросил Аполлона Исмения (там, как и в Олимпии, получают прорицания, [сжигая] внутренности жертв), а потом с помощью какого-то чужеземца (не фиванца), соблазненного деньгами, лег спать в святилище Амфиарая. Ведь ни одному фиванцу вообще не дозволяется там вопрошать оракул; и вот по какой причине. Амфиарай повелел им некогда в изречении оракула выбирать одно из двух: хотят ли они иметь его прорицателем или же союзником. Фиванцы же выбрали Амфиарая союзником. Поэтому-то ни одному фиванцу не дозволяется там ложиться спать.
135. Самым удивительным же представляется мне вот какой рассказ фиванцев. Именно, Мис из Европа, обойдя все прорицалища, прибыл в святилище Аполлона Птойского. Храм этот называется Птойским, а принадлежит фиванцам и расположен за Копаидским озером у подошвы горы в непосредственной близости от города Акрефии. Когда этот человек по имени Мис пришел в храм в сопровождении трех выбранных общиной людей для записи прорицаний, как вдруг главный жрец изрек оракул, но на каком-то варварском языке. Фиванские провожатые пришли в изумление, услышав варварскую речь вместо эллинской, и не знали, как им поступить. А Мис из Европа выхватил у них принесенную дощечку для записи и стал записывать на ней слова прорицателя. Он сказал, что прорицатель говорил на карийском языке. Записав изречение, Мис возвратился в Фессалию.
136. Прочитав изречение оракулов, Мардоний отправил послом в Афины Александра из Македонии, сына Аминты. Александра он выбрал, во-первых, потому, что тот был в родстве с персами: сестра Александра Гигея, дочь Аминты, была супругой перса Бубара; их сын Аминта, носивший имя деда, жил в Азии. Царь поставил его наместником большого фригийского города Алабанды. Затем Мардоний знал о том, что Александр был гостеприимцем афинян и имел [почетное звание] благодетеля города. Так он рассчитывал, скорее всего, привлечь на свою сторону афинян, которые, как он слышал, были многочисленным и храбрым народом и к тому же являлись главными виновниками морского поражения персов. Если бы афиняне вступили с ним в союз, то он смог бы легко, как твердо надеялся, достичь господства на море, что, конечно, и случилось бы. А так как на суше Мардоний чувствовал себя гораздо сильнее эллинов, то рассчитывал на полную победу над эллинами. Быть может, к такому шагу его побудили также изречения оракулов, которые давали совет заключить союз "с афинянином", так что по их указанию он отправил [посланца к афинянам].
137. Предком этого Александра в седьмом колене был Пердикка, который вот каким образом завладел престолом в Македонии. Из Аргоса бежали в Иллирийскую землю трое братьев - потомки Темена: Гаван, Аероп и Пердикка. Из Иллирии, перевалив через горы, братья прибыли в Верхнюю Македонию, в город Лебею. Там они поступили за плату на службу к царю. Старший сторожил коней, второй пас коров, а младший Пердикка ухаживал за мелким скотом. А супруга царя сама варила им пищу (ведь в стародавние времена даже царицы, не только простой народ, жили бедно). Всякий раз как царица выпекала хлеб для мальчика (поденщика Пердикки), то из теста выходило в два раза больше хлеба, чем обычно. Так как это странное явление постоянно повторялось, то царица рассказала, наконец, своему мужу. А тот, услышав слова царицы, сразу же подумал, что это - божественное знамение и предвещает нечто великое. Затем царь призвал к себе поденщиков и приказал им покинуть страну. А те отвечали, что сначала получат заработанную ими плату, а потом уйдут. Услышав о плате, царь в своем ослеплении божеством воскликнул: "Вот вам заслуженная плата!". При этом он указал на солнце, лучи которого проникали в дом через дымовое отверстие в крыше. Гаван и Аероп - старшие братья - стояли пораженные, услышав эти царские слова. А мальчик сказал: "Мы принимаем, царь, твое даяние", и очертил ножом, который носил с собой, на полу дома солнечное пятно. Затем он трижды зачерпнул себе за пазуху солнечного света из очерченного круга и удалился вместе с братьями.
138. Так поденщики ушли, а один из советников растолковал царю, что означает поступок мальчика и что он, самый младший, думал, принимая дар. Тогда царь распалился гневом и послал в погоню всадников, чтобы умертвить братьев. Есть в той стране река, которой потомки этих братьев из Аргоса еще и поныне приносят жертву, как их спасительнице. Река эта, после того как ее перешли Темениды, так сильно разлилась, что всадники не смогли ее перейти. Братья же прибыли в другую часть Македонии и поселились поблизости от так называемых Садов Мидаса, сына Гордия68. В этих садах растут дикие розы с 60 лепестками. Запах их гораздо сильнее запаха прочих роз. По македонскому сказанию, в этих-то садах был пойман Силен. За ними высится гора под названием Бермий, вершина которой недоступна из-за снега и холода. Братья завладели этой местностью и отсюда покорили остальную Македонию.
139. От этого-то Пердикки и происходил Александр. Вот его предки: Александр был сыном Аминты, Аминта - сыном Алкета; отец Алкета был Аероп, сын Филиппа. Филиппов же отец был Аргей, внук Пердикки, который завладел македонским престолом. Такова родословная Александра, сына Аминты69.
140. Прибыв в Афины посланцем Мардония, Александр сказал так: "Афиняне! Мардоний велел сказать вам: "Пришла ко мне весть от царя, гласящая: я дарую прощение афинянам за все причиненные мне обиды. Теперь, Мардоний, поступай так: отдай им не только их собственную землю, но пусть они, кроме того, возьмут еще сколько захотят земли и останутся свободными и независимыми. Все святилища их, которые я предал огню (если они захотят помириться со мной), восстанови. Этому царскому повелению я, Мардоний, должен повиноваться, если только вы не станете препятствовать. И я спрашиваю вас: почему вы с такой неистовой яростью начали войну с царем? Ведь вам никогда царя не одолеть и вы не будете в состоянии вечно ему противиться. Вам, конечно, известно, сколь велико войско Ксеркса и какие подвиги оно совершило. Вы слышали также, какая военная сила теперь у меня. Поэтому даже если бы вы меня и одолели (на что вы вовсе, как люди разумные, не можете рассчитывать), то явится вместо моего войска другое, гораздо более многочисленное. К чему вам равняться с царем и терять свою землю, к чему постоянно подвергать опасности свое существование? Примиритесь с ним! Ведь теперь у вас есть прекрасная возможность примирения, так как царь желает мира. Заключите с ним союз без коварства и обмана и будьте свободны!". Это передать вам, афиняне, поручил мне Мардоний. Что до меня, то я не буду говорить о моем к вам расположении, так как впервые вы об этом узнали не сегодня, но прошу вас - послушайтесь Мардония! Я представляю себе ясно, что вы не сможете вечно воевать с Ксерксом. Ведь если бы я видел, что вы в состоянии вести бесконечную войну, то, конечно, я никогда бы не явился к вам с таким предложением. Ведь мощь у царя превышает человеческую, и рука у него загребущая. Итак, если теперь вы не согласны на предложение, сулящее столь великую выгоду, то я страшусь за вас. Вы ближе всех ваших союзников живете к военной дороге и должны всегда одни расплачиваться за всех, так как ваша страна лежит в середине, как поле битвы между двумя противниками. Поэтому послушайтесь меня! Ведь вы должны высоко ценить, что великий царь только вас одних среди эллинов желает иметь друзьями, простив все причиненные вами обиды"70.