Так продолжается на протяжении всего Апокалипсиса: хоры, толпы, воинства, массы, рокот, рев, громы. Обетования посланий касаются отдельного человека. В них все время упоминается «побеждающий»... Они имеют в виду «тебя» – вот этого человека с его особым бытием и особой судьбой, вплоть до таких картин, отражающих неповторимо-личную связь, как трапеза наедине с Христом, или дивный образ белого камня с именем, которого никто не знает, кроме Бога и его носителя. Ведь бывает же, что, следуя голосу любви, один человек нарекает другого, очень ему дорогого, особым именем, выражающим то, чем сущность другого затронула его. Конечно, ему не хотелось бы, чтобы это стало общеизвестным, – оно должно оставаться только достоянием двоих. На камне указано имя, которым Бог творчески выражает сущность возлюбленного Им человека. Это – особое выделение личности в Апокалипсисе. Среди множеств же нет ничего особого, ничего единичного, есть великая общая жизнь. Конечно, среди них каждый единичен, каждый в свой час получил белый камень, – но они, сливаясь воедино, возносят единую хвалу, и здесь суть дела в этом. Это тоже полнота, и она смыкается с теми обетованиями и драгоценностями, о которых мы говорили.
В Апокалипсисе безраздельно властвует бесконечное; оно волнуется, надвигается, поднимается. Бесконечная, вечная жизнь вливается в конечную, временную жизнь, неся ей исполнение, по которому она томилась веками. Это – святая, от Бога исходящая жизнь. В посланиях все время повторяется: «Имеющий ухо, да слышит, что Дух говорит церквам». Это – жизнь от Духа; не от рассудка, когда все – зримая действительность, тело, вещь, мир, а от Святого Духа, творящего воскресение и преображение, – от того Духа, который пронизывает новое творение и приход Которого предчувствуют открытые ему сердца.
Но центр всего происходящего – Христос. Он рассылает послания. Он дарует исполнение. В конце книги сказано: «И Дух и невеста говорят: прииди!» – это та самая просьба, которой Дух учит нас «воздыханиями неизреченными» (Откр 22.17 и Рим 8.26). На Христа изливаются потоки драгоценностей. Ему святой город несет свое великолепие, как невеста в убранстве идет навстречу жениху. Вокруг Него собираются хоры, и за Ним следуют воинства.
12. Дух и невеста
Ряд апокалиптических видений завершается великим явлением небесного града Иерусалима. В двадцать первой и двадцать второй главах читаем: «И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати апостолов Агнца. Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий. Длина и широта и высота его равны. И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем: ибо Господь Бог Вседержитель – храм его и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов; и не войдет в него ничто нечистое и никто, преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни. И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту, и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов. И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы его будут служить Ему. И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков» (Откр 21.10-22. 5).
Речь здесь идет о символе. Для человека времен античности картина города была выражением всего самого высокого, – особенно в восприятии греков, для которых ограниченное имело большее значение, чем бесконечное и безмерное. Даже совокупность бытия они выражали не через понятие бесконечного «всего», но через понятие космоса, упорядоченного и гармоничного. Таким образом, город говорил их сердцам больше, чем нескончаемые пространства земли и народные массы. Город, управляющий подчиненной ему областью, – скопление зданий, ограниченное четкой линией стен, обороноспособный и полный жизни, богатый всяким добром и трудом человеческим, и содержащийся в порядке благодаря мудрому и справедливому закону, – эта картина становится здесь выражением полноты того, на что направлена христианская вера: полноты искупленного существования. Ощущается тут и влияние города Иерусалима, который был центром истории спасения, тем местом, где находился храм и пребывала слава Божия, города, которому было предсказано, что он будет стоять вечно, и который должен был пасть из-за неверности народа, но духовно воскрес в новом Иерусалиме Церкви. Эта картина достигает невыразимого величия преизобилием драгоценностей, о котором мы говорили в предыдущей главе. Город полон великолепия. В нем нет ничего недоступного – все открыто. Храма в нем нет, – все в нем храм. Сама близость Божия создает то святое пространство, в котором пребывает все. Город не нуждается ни в солнце, ни в луне. Его озаряет то сияние славы, которое указывало на присутствие Божие над ковчегом Завета. Все народы придут сюда и принесут все богатство творения. В город нет доступа никакой неправде. Его орошает поток живой воды, на берегах которого произрастает райское дерево жизни, удовлетворяющее все потребности. Лик Божий здесь открыт, и вечное имя Божие – выражение Его святой сущности – запечатлено на челе каждого его обитателя.
Эта картина говорит об основном содержании существования, о предмете надежды, о том, что некогда должно прийти, – о новом творении. Начало ему было положено живым бытием Иисуса Христа, оно открылось в Нем, когда Он стал человеком. На вопрос, что такое искупление, мы должны отвечать: Иисус Христос, – Он Сам, Его существование, возросшее из благодати и объятое Божией любовью. Это начало возникает затем в каждом, кто верует в Христа. Иоанн говорит в своем Первом Послании: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! Мы теперь дети Божий; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин З.1-2).
В каждом верующем бытие начинается заново, ибо он причастен к новому началу, которое есть Христос. В каждом бьет источник новой славы. Если принять эти слова всерьез, то веровать становится нелегко. Ведь им противоречит все, что есть в нас и вокруг нас. Кто угодно может их оспаривать и недостатка в доводах у него не будет. Он может указать на то, что могущественнейшие силы и величайшие свершения свидетельствуют не в нашу пользу. Он может задать нам весьма неприятный вопрос: «Не должны ли искупленные люди выглядеть по-другому?» Но ведь мы выдвигаем это неслыханное утверждение не от себя, а принимаем его из Откровения. Оно доказывается не тем. что представляем собой мы сами, а словом Божиим. Христианин должен верить и в то, что он есть перед Богом, и придерживаться этой веры вопреки всему, что ей противоречит. Именно это имеет в виду Иоанн, когда говорит, что наше собственное бытие еще сокрыто, и не только от других, но и от нас самих. Однако внутренняя слава налицо, и она прорастает сквозь все наши слабости.