10. «Mysterium Fidei» (Тайна веры)

Человеческие события имеют различные глубины. Многие исчерпываются в мимолетном происшествии: так, например, один человек идет к другому и исполняет некое дело, и в этом все и заключается. А может случиться и так, что во время встречи возникает нечто, что было пережито раньше и теперь снова входит в жизнь, – тогда настоящее переходит обратно в прошлое. Поступок может быть результатом некоторых условий: профессионального обсуждения или вежливого визита. Но может случиться и так, что в этом поступке глубинные напряжения в жизни человека ослабляются или же находится выход из самых трудных жизненных ситуаций, как это происходит, например, в разговоре, приносящем окончательное объяснение в отношения двух людей. Так связь какого-то события может увести все глубже, обратно или вовне. Такое событие имеет неизмеримую глубину.

Иисус в последний раз вместе со Своими учениками. Предчувствие разлуки и всего тяжелого, что должно произойти, наполняет момент. Но маленькая община собралась не случайно или по какому-то частному поводу, а по случаю празднования Пасхи. По случаю давно истекшего события: исхода народа из Египта; когда Бог последним и самым страшным наказанием – смертью всех перворожденных, заставил фараона освободить пленных.

В память этого «деяния Божия» была учреждена пасхальная трапеза. На этой ветхозаветной трапезе Христос основал мистерию Нового Завета, тайну христианской веры. Но, основанная в этот час, она направлена в будущее и действительна до того таинственного дня, когда Он снова будет со Своими праздновать этот праздник в Царстве Отца Своего (Мф 26.29). Книга Исхода повествует: «И сказал Господь Моисею и Аарону в земле Египетской, говоря: месяц сей да будет у вас началом месяцев; первым да будет он у вас между месяцами года. Скажите всему обществу сынов Израилевых: в десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый одного агнца по семействам, по агнцу на семейство, а если семейство так мало, что не съест агнца, то пусть возьмет с соседом своим, ближайшим к дому своему, по числу душ: по той мере, сколько каждый съест, расчислитесь на агнца. Агнец у вас должен быть без порока, мужеского пола, однолетний; возьмите его от овец или от коз, и пусть он хранится у вас до четырнадцатого дня сего месяца: тогда пусть заколет его все собрание общества израильского вечером, и пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его. Пусть съедят мясо его, в сию самую ночь испеченное на огне; с пресным хлебом и с горькими травами пусть съедят его... Ешьте же его так: пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью; это Пасха Господня. А Я в сию самую ночь пойду по земле Египетской, и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами Египетскими произведу суд. Я Господь. И будет у вас кровь знамением на домах, где вы находитесь, и увижу кровь, и пройду мимо вас, и не будет между вами язвы губительной, когда буду поражать землю Египетскую. И да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу во все (роды) ваши; как установление вечное празднуйте его» (Исх 12.1-4).

Сотни лет живут потомки Авраама в Египте. Они умножились и стали большим народом; египтяне сначала весьма уважали их, а потом боялись и ненавидели. Обращенные в рабство, они усердно работают на фараона. Когда Моисей выступает со своим призывом, тот не хочет их отпустить. Бог насылает на страну кару за карой, но фараон все более ожесточается в своем упорстве, пока Господь не наносит самого страшного удара: все первенцы у людей и животных, от царского сына до сына последней рабыни, должны умереть. Для того же, чтобы народ Божий был пощажен, когда губитель пройдет по стране, он должен поступить так, как распорядился Моисей по повелению Господню. Так и происходит. Страна в страшном горе. Теперь воля фараона сломлена, и он дает народу свободу.

В память исхода из Египта и преисполненного таинственности перехода через пустыню из года в год по точно установленному ритуалу устраивалась пасхальная трапеза – в пятницу перед Великой субботой. Ягненка убивали в первые послеполуденные часы. Трапеза начиналась с появлением первых звезд. Сначала ели стоя, как бы готовясь отправиться в путь, согласно древнему предписанию. Впоследствии строгое поминальное празднование превратилось в радостное пиршество, продолжавшееся так долго, что сотрапезники, по общепринятому обычаю, возлежали за столом... За вечер хозяин четырежды благословлял чашу, которая затем передавалась из рук в руки. После первой чаши наступал черед закуски. После второй хозяин наделял сотрапезников пресным хлебом и горькими травами; затем произносилась первая часть великого славословия, Халлеля, и съедался ягненок. По окончании трапезы готовили и благословляли третью чашу, за ней – четвертую, и после этого второй частью Халлеля заканчивалось празднование. Так и Иисус обычно встречал Пасху в кругу Своих, составлявших общину.

Правда, в последний раз Он не придерживался четких предписаний. Уже то, что Он перенес празднование с пятницы на четверг, было отклонением от обычая, но Он, Сам называвший Себя господином субботы (Лк 6.5), был и господином Пасхи. Во время же трапезы произошло еще нечто несравненно более значительное. Лука повествует: «И (Он) сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания: ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится в Царствии Божием. И, взяв чашу и благословив, сказал: примите ее и разделите между собою; ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: „сие есть Тело Мое, которое за вас предается; ... сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается“ (Лк 22.15-20). Павел излагает то же предание следующим образом: «Ибо Я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: ... „сие есть Тело Мое... сие творите в Мое воспоминание“. Также и чашу после вечери, и сказал: „сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание“. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор 11.23-26). Чаша, о которой сначала говорит Лука, – третья чаша пасхального обряда. Иисус благословляет ее, передает дальше, и к словам «примите ее и разделите между собою» мы могли бы добавить пояснение: «в последний раз по старому обычаю». Затем Он берет хлеб, благословляет его, преломляет, и то, что Он им дает, уже не просто куски пресного пасхального хлеба. Он берет чашу, благословляет ее, и то, что Он им передает, уже не просто один из священных пасхальных напитков, но тайна Нового Завета, воздвигаемого в этот час. И все это должно быть не просто празднованием, совершаемым здесь и сейчас, но установлением на все времена, осуществляемым вновь и вновь, пока не придет Царство Божие и Сам Господь не исполнит его снова в славе Нового Творения.

Что здесь происходит? Смысл этих слов побуждал людей молиться, размышлять и спорить почти два тысячелетия. Они стали символом общности более святой и проникновенной, чем какая-либо иная, но также и символом глубокого разделения. Поэтому, чтобы ответить на вопрос, что они означают, необходимо сначала уяснить себе, как их следует понимать. Ответ может быть только один: совсем просто, так, как они сказаны. В этом тексте нет расхождений. Всякая попытка трактовать «в переносном, духовном смысле» представляет собой непослушание и ведет к несогласованности между содержанием и смыслом.

Не наше дело определять, каково должно было быть его значение, чтобы соответствовать «чистому христианству»; мы должны принимать его с благоговейным вниманием, таким, каков он есть, и из него узнавать, что надо считать христианством в чистом виде. Говоря и поступая так, как здесь описано, Иисус знал, что речь шла о чем-то имеющем Божественное значение. Следовательно, Он желал быть понятым и говорил так, чтобы все поняли, как Он желал. Он имел дело не с символистами, а с простыми людьми, которые не склонны ни к толкованиям, ни к абстракциям, а принимают сказанное в буквальном смысле. Перед Ним были не люди XIX или XX века, привыкшие оперировать понятиями, а люди античности, мыслившие чувственно. Культовая жизнь, пронизывавшая все вокруг, приучила их читать символы, воспринимать истину из действий; поэтому трудно заподозрить их в склонности понимать его слова «духовно», как образ; скорее уж грубо, чувственно, так, как это и произошло в действительности при возвещении их в Капернауме. Все это знал Иисус, и при этом сказал именно то, что сказал.