Что Воронцов-Дашков посулил дашнакским главарям? Ну, конечно, он, по известной русской привычке, делил шкуру неубитого медведя: он заверил их, что Россия поспособствует созданию автономной Армении за счет турецких территорий - вилайетов Восточной Анатолии и Киликии. Армяне же, разумеется, пообещали помощь своих боевиков российской армии в случае войны с Турцией.
Именно армянское лобби склонило царское правительство к дипломатическому демаршу против Турции накануне мировой войны. И для России это обернулось в конце концов необходимостью воевать еще на одном фронте турецком. Кроме военных неудач - это ничего не принесло. А что получили в итоге армяне? Разве могла Турция во время военных действий терпеть внутри государства изменников? Тех, кто наносил ей предательские удары в спину? Да и какая бы страна терпела подобное? Теперь армяне на весь мир кричат о геноциде 1915 года. Но разве изгнание их из Турции, сопряженное с жертвами, не явилось естественной реакцией турецкой власти на их собственное поведение? Дашнаки подожгли бикфордов шнур, вызвавший взрыв огромной силы, в результате которого и Закавказье было ввергнуто в жестокие межнациональные конфликты, опустошившие этот цветущий край... Политическая близорукость царя и его министров, желание поживиться за счет турецких территорий, а, может быть, и дорваться наконец до вожделенных черноморских проливов возобладали, и армяне втянули Россию в очередную авантюру.
Возглавляя газету "Каспий", Алимардан бек имел возможность получать много достоверной информации о событиях в Закавказье. Ему ли не помнить дашнакских листовок 1900-х годов, где царя не называли иначе, как "тиран", "Николай кровавый", а то и просто "Николашкой". И вот он стал в одночасье "Государем Императором", против которого не рекомендовалось учинять террора. Какая трогательная забота! Только слепой и глухой могли не понять, что примирение дашнаков с царизмом носило чисто конъюнктурный характер. Это о них сложили поговорку: "он тебя и купит, и продаст, а сам и виду не подаст". Свои националистические и разрушительные планы они по-прежнему продолжали ставить во главу угла.
Однако резолюции дашнакского съезда в Женеве в 1913 году таили в себе воистину адские замыслы. От грузинских друзей из Тифлиса Алимардан бек получил тогда сверхсекретную информацию о принятом на этом съезде решении, которое он помнил буквально наизусть: "послать своих людей на Кавказ под видом панисламистских эмиссаров, дабы путем пропаганды возбудить мусульманское население против России и поднять восстание, последствием чего будут репрессии со стороны русского правительства с последствием ослаблением мусульманских масс, а потому Дашнакцутюн не встретит сопротивления мусульман в будущей работе на Кавказе; кроме того, минует опасность объединенных действий против армян со стороны кавказских мусульман и турок в Анатолии".
Разве можно было поверить, что подобной информацией не располагали жандармы, пронизавшие осведомителями весь Кавказ? А если располагали жандармы, неужели ее не имел на своем столе наместник? Так о чем лепетали ему здесь, в Стамбуле, выброшенные из России революцией и гражданской войной бывший министр иностранных дел Временного правительства Милюков и бывший министр иностранных дел Российской империи Сазонов? На что надеялись они, в чем пытались его убедить эти люди, уже неизвестно кого и что представлявшие? Что Россия вновь возьмет под контроль Закавказье? Что самостоятельное существование независимого Азербайджана невозможно? И это в момент, когда сама русская Россия трещала по швам своих территорий, имела, как минимум, шесть правительств, не считая большевистского!
Алимардан бек почувствовал, что нарастающий жар снова погружает его в сонное забытье...
Сны... Короткие и яркие, будто искры в камине. Горящее "Исмаиллийе"... Здесь, в Стамбуле, кто-то и на самом деле видел вещие сны. Может, промозглый воздух стамбульской зимы вызывал в сознании эти странные миражи?.. А, возможно, сама история, дышащая здесь в каждом камне, в каждой пяди земли, отзывалась эхом предостережения от забвения ее уроков, обостряла дар видеть и понимать концы и начала происходящих на твоих глазах событий...
Здесь погружалась в вечность легендарная Византия...
Здесь всходил ослепительный молодой месяц Оттоманской Порты...
И теперь, будто дредноуты в мировом океане, тонули наследники византийского могущества и славы - три империи: Турецкая, Российская и Австро-Венгерская... Тонули, вовлекая в смертельные воронки своей катастрофы другие народы и страны.
Знаменосец и сподвижник Пророка Эйюб Ансари был убит при первой осаде Константинополя арабами в 670 году. Место его захоронения приснилось мулле из армии Мехмеда II как раз тогда, когда турки, осаждавшие Константинополь, уже готовились к отступлению. Воодушевленные этим видением, они штурмом взяли город. И Мехмед II повелел на том месте, которое приснилось мулле, соорудить беломраморную мечеть, а рядом гробницу для останков Эйюба, выложив ее голубой майоликой...
Это место из ставшего теперь историей сна очень любил Алимардан бек... Оно располагалось вдали от городской суеты. Подворье... Платаны... Огромное кладбище, где мужские надгробия напоминают тюрбан или феску, а на женских цветок... От кладбища дорожка ведет на холм, на вершине которого деревянный домик - кофейня, откуда открывается захватывающий вид на старый город, расположенный, как и Рим, на семи холмах, на холодный и мутный Босфор, разделяющий два континента... А дальше, в дымке тумана - ласковое Мраморное море...
Сны... Алимардан бек словно погружается в теплые волны, и они мягко покачивают его, как на материнских руках... Всплывает в памяти лицо иранского посланника в Турции Мирзы Махмуд хана, рассказывающего ему свой сон, когда он увидел падение одного из минаретов Ая-Софии... А вскоре под ударами англичан в марте 1917 года пал Багдад...
Тот же март... Горящее "Исмаиллийе"... Вповалку - трупы людей на бакинских улицах... Его арест... Побег...
Кажется, иранец этот свой сон пересказал еще Талаат-паше... Всемилостивый и милосердный Аллах, какая судьба уготована Турции?.. Сердце Алимардан бека тоскливо сжимается. Ему не забыть слез на глазах турецкого министра иностранных дел Ришада Хекмет бея во время своей аудиенции, когда тот говорил ему: - Надо добиться признания самостоятельности. Ваше обращение к нам меня трогает, и в каких бы условиях ни были мы сами, мы не можем отказать вам в помощи...
О, Алимардан бек прекрасно видел, в каких они были условиях... Сколько кабинетов высоких турецких персон вплоть до дворца султана прошел он с тех пор, как 28 сентября 1918 года приехал из Батуми в Стамбул в качестве чрезвычайного посланника и полномочного министра Азербайджанской Республики! И везде ощущал настроение неуверенности в будущем, даже растерянность... Ему опять припомнились слова персидского посла, горячо переживавшего оккупацию Багдада: "Защита этого священного для всех мусульман города была поставлена очень слабо. К сожалению, тогда умер Гольц-паша, а такие бонвиваны, как Халил-паша и другие, не могли, конечно, защитить Багдад, таким господам нужны веселье, кокотки, вино... Нельзя было сомневаться, что с падением Багдада потеряно все..." Он понимал причину смятения Мирзы Махмуд хана. Начиная с VIII века, когда Багдад являлся столицей халифата династии Аббасидов, этот город представлял собой духовный и культурный центр всех мусульман. Завоевание и оккупация его английскими войсками воспринимались персидским посланником не только как знак скорого и окончательного падения Оттоманской Империи, которой в то время принадлежал Багдад, но и как угроза для будущего независимого существования всех исламских стран региона.
Да, ржавчина расслабленности подтачивала Оттоманскую Империю... Когда в начале 1900-х годов Али-мардан бек впервые посетил Стамбул, он это ощутил очень явственно... Перед его глазами мелькают эпизоды того давнего визита: встречи с видными представителями неофициальной Турции, с философом Реза Тевфиком, с Ассад-пашой, проходившие на квартирах иностранцев и на острове Принкипо. С первого его шага на турецкой земле абдулгамидовский режим приставил наблюдать за ним двух шпионов. Вспомнил салон популярного поэта Джевет бея. Фантастические по рисунку, яркие ковры из Смирны настоящей ручной работы. Окно. А там - смутно виден изгиб исчезающего в сумерках меланхолического Босфора. В салоне - атмосфера приподнятости и творческого горения. Сам Джевет бей - турецкий патриот, скорбящий о судьбе Родины, читает свои стихи: