Вслух я, однако, ничего не сказал. Не стоит нагнетать атмосферу. Никитин же, как ни в чем не бывало, принялся растолковывать задачу каждого. В принципе свои роли мы уже знали, но повторить лишний раз никогда не помешает...

– Если вдруг события начнут развиваться не по плану – уничтожить Симпсона любой ценой, – добавил в заключение Андрей. – И еще. Как старший группы, через которого осуществляется связь с другими звеньями Организации, я не имею права попасть в руки врагов живым. Пытки с грехом пополам перетерпеть можно, но психотропные препараты кому угодно язык развяжут. Сами не раз видели. Поэтому, – тут Никитин выразительно глянул в мою сторону, – в случае чего... в общем, если меня серьезно ранят, я не смогу самостоятельно передвигаться и стану обузой – вы обязаны меня добить. Это приказ!!!

В комнате воцарилась гробовая тишина. Женька смертельно побледнел. Не знаю, как выглядел я, но, вероятно, далеко не лучшим образом. Заметив наши вытянувшиеся физиономии, Андрей ободряюще улыбнулся:

– Не вешайте носы, ребята! Надеюсь, все пройдет гладко, но о приказе тем не менее не забывайте!..

На место выехали в начале девятого. У нас с Никитиным были «макаровы-особые» с глушителями и десантные финки, заизолированные топоры лежали в багажнике. У Румянцева – «абакан». У всех троих специальные инфракрасные очки и черная одежда. Не для форсу, а чтобы раствориться во тьме, которую мы собрались устроить на атакуемом объекте. Андрей казался веселым, острил, рассказывал анекдоты, но мне, признаться, было не до шуток. Зловещий приказ потряс меня до глубины души. Летом восемьдесят первого в Афганистане, когда наш взвод спецназа угодил в сквернейшую передрягу и почти полностью погиб, я, время от времени укрываясь за камнями и отстреливаясь от преследующих душманов, два с лишним километра волок на себе по горам бесчувственного, истекающего кровью сержанта Никитина. Патроны заканчивались, неумолимо настигающие моджахеды злобно завывали (я успел подстрелить по крайней мере двоих из них) и грозили живьем содрать кожу с «проклятого шурави», но мне даже в голову не приходило бросить товарища! «Или спасемся вместе, или не спасемся вообще», – решил я тогда (наиболее вероятным представлялся второй вариант). Встретившись с отрядом десантников, спешащих нам на выручку, я несказанно изумился. Откуда взялись?! Прямо чудеса какие-то!!! (Потом выяснилось, что командир взвода, старший лейтенант Григорьев, перед смертью успел связаться по рации с командованием и запросить подмогу.) Нас обоих отправили в госпиталь. Меня с легким ранением мякоти ноги, Никитина с тяжелым, проникающим – грудной клетки. Там-то мы и подружились по-настоящему. Так что же получается? Выходит, в восемьдесят первом я его спас, а теперь в девяносто седьмом должен добить «в случае чего»?! Жестокий ты человек, Андрюша!!! И вдобавок – закоренелый эгоист!!! Тебе, значит, легкая смерть, а мне до скончания века мучиться угрызениями совести?! Хитро придумал, сволочь!!! Я раздулся от негодования, резко обернулся к Никитину, заглянул в спокойные темно-синие глаза моего друга и неожиданно осознал: Андрей вовсе не эгоист и беспокоится не о своем бренном теле, а об Организации. Из нас с Женькой, хоть на медленном огне поджарь, ничего особенного не вытянешь, а он – единственное связующее звено и не имеет права ставить под угрозу общее дело. Словно прочитав мои мысли, Никитин грустно улыбнулся и положил руку мне на плечо.

– Пойми, Слава, – тихо сказал он, – Россия на краю гибели. Чтобы победить, мы должны быть безжалостны не только к врагам, но и к самим себе!..

Прибыв к цели назначения, группа разделилась. Румянцев отправился выкапывать главный силовой кабель, а мы с Андреем, оставив машину за поворотом, подобрались к охраняемому периметру. Слава Богу не средневековый замок! Лес примыкает вплотную.[24] Мы притаились в густых, заснеженных зарослях метрах в двадцати от бетонного забора. Над резиденцией господина Симпсона висело зарево прожекторов. Прямо как на зоне! В морозном воздухе слышалось легкое гудение колючей проволоки, пропитанной током высокого напряжения. Ждать пришлось долго, более трех часов. Нелегко Женьке ковырять мерзлую землю! Впрочем, мы заранее учли подобные обстоятельства, рассчитали время и сознательно планировали нападение не раньше часа ночи. Пусть жизнь в доме малость затихнет, а стража начнет клевать носами. Голова у меня опустела, все посторонние мысли отошли на задний план. Так со мной происходит всегда перед непосредственным началом любой серьезной операции. По-другому нельзя. Нужно действовать как автомат. Иначе и сам пропадешь, и товарищей подведешь, и дело провалишь. Когда погасло электричество, я, держа под мышкой свернутый рулоном матрас, рванулся вперед, перемахнул через стену и с ходу выстрелил в первого попавшегося на глаза охранника, выскочившего из будки. Выстрел оказался не слишком метким, пришлось добивать, зато второму пуля угодила точно в лоб. Убедившись, что оба готовы и предупредить своих не могут, я оглянулся. Никитин бесшумно, будто призрак, несся по направлению к дизелю. Не мешкая, я последовал за ним. Вот заветный вагончик, вот кабель на рогатках... Успели! С трех ударов Никитин перерубил толстый металлический трос. Из дома донеслись возбужденные крики, замелькали огни ручных фонарей. На крыльце появились трое вооруженных амбалов. Нас они в потемках не замечали, зато мы их видели прекрасно. Андрей уложил двоих, я – одного. «Где же, черт возьми, Женька шляется?! Пора бы прикрыть нас огнем», – подумал я, и тут с чердака особняка грянул выстрел. Судя по звуку, стреляли из снайперской винтовки. Никитин пошатнулся и рухнул навзничь. Еще не веря в случившееся, я склонился над ним. На месте правого глаза моего друга зияла кровавая дыра...

Глава 11

Эйно Тынисоо был, пожалуй, единственным из наемников Симпсона, кто не принимал участия в дневной суете. Он просто забрался на чердак, тщательно проверил свою любимую неразлучную «СВД»[25] с лазерным прицелом, выбрал оконце, из которого отлично просматривались окрестности, расположился там поудобнее и терпеливо ждал. Эйно привык ждать. Он ждал чего-нибудь всю жизнь: сперва окончания средней школы, затем вакантного места в сборной республики по биатлону... Ждал смерти бабушки, чтобы иметь отдельную квартиру. В Грозном вялый на вид, флегматичный Тынисоо, невзирая на усталость, холод, сырость, грязь, гарь, трупную вонь и прочие неудобства, не смыкая глаз сутками караулил добычу и благодаря своей усидчивости заслужил у чеченцев репутацию одного из самых удачливых снайперов (к концу войны на его винтовке насчитывалось сорок семь насечек[26] ). Устроившись на работу к Симпсону, эстонец упорно ждал случая отличиться (и, разумеется, хорошенько подзаработать, что, впрочем, в его понимании являлось одним и тем же). Днем Тынисоо равнодушно наблюдал за рыщущими по парку коллегами. Невзирая на примитивность души (а может, и полное отсутствие оной), Эйно обладал изрядной долей здравого смысла и понимал: злоумышленники, если таковые вообще найдутся, скорее всего попытаются проникнуть на охраняемый периметр лишь с наступлением темноты. Когда внезапно погасло электричество, он почувствовал – «началось», и слился с винтовкой в единое целое. Бесцветные глаза эстонца видели в темноте не хуже кошачьих. Мишеней оказалось две. Поразив первую (точно в правый глаз), Эйно подумал: «Четыре тысячи долларов», прицелился во вторую, но неожиданно выронил оружие и упал мертвым. Две пули калибра 5,45 мм продырявили ему черепную коробку...

Закинув на спину автомат, Евгений Румянцев, чертыхаясь, долбил лопатой мерзлую землю, в придачу ко всему густо перемешанную с осколками битого кирпича, обломками бетонных плит и прочей, ненавистной любому землекопу, дрянью. По лицу градом катился пот, однако Евгений не останавливался ни на минуту. Румянцев с детства занимался спортом, был мастером спорта международного класса по самбо, обладал железным здоровьем и мог позволить себе куда более серьезные нагрузки. Злился он не из-за усталости, которой совершенно не ощущал, а по другому поводу: «Предусмотрели все до мелочей, а лом забыли!» Евгений, возможно, под влиянием своей основной профессии (хирург не имеет права ошибаться) не терпел небрежности и не прощал ее ни себе, ни другим. «Впредь нужно уделять больше внимания предварительной подготовке!» – подумал он, закончив работу, перерубил кабель и рысью побежал на КПП. Забравшись на крышу будки, откуда согласно плану операции ему полагалось прикрывать товарищей огнем, Румянцев вдруг заметил вспышку выстрела в чердачном окне, не раздумывая вскинул «абакан» и выпустил туда молниеносную двухпульную очередь. Сквозь инфракрасные очки он отчетливо увидел, как из окошка вывалился длинный, похожий на винтовку предмет. «Кажется, попал, – мелькнуло в голове Евгения. – Однако ребят, судя по всему, засекли!» И действительно, звук выстрела окончательно убедил головорезов Симпсона в том, что происходит неладное. Светя ручными фонарями, в парке появились сразу несколько человек. Румянцев лег на живот, широко раздвинул ноги и короткими, скупыми очередями принялся расстреливать бестолково мечущиеся громоздкие фигуры. «АН-94» не подкачал. Большинство выпущенных пуль легко находили цель...